Благородный Дом. Роман о Гонконге. - Джеймс Клавелл

— Ваше здоровье!

Они выпили, довольные договоренностью. Но глубоко в душе ни тот ни другой не верили друг другу ни на йоту. Оба были рады, что у них есть план действий в непредвиденной ситуации — если потребуется.

Трое мрачных мужчин вышли из Дома правительства и загрузились в машину Кросса. Кросс сел за руль, Синдерс — рядом с ним, а Роузмонт — сзади, оба крепко сжимали в руках ещё непрочитанные копии папок АМГ. Ночь была темная, ветер гнал по небу облака, а движение на улицах было плотнее обычного.

— Вы считаете, губернатор прочитает папки, прежде чем уничтожить их? — проговорил сидевший сзади Роузмонт.

— Я бы прочитал, — ответил, не поворачивая головы, Синдерс.

— Сэр Джеффри слишком умен, чтобы так поступить, — сказал Кросс. — Он не станет уничтожать оригиналы, пока ваша копия благополучно не окажется в руках министра, просто на случай, если вы до него не доберетесь. Даже случись такое, он слишком проницателен, чтобы читать нечто способное смутить полномочного представителя Её Величества и, следовательно, правительство Её Величества.

Снова повисло молчание.

И тут Роузмонт, уже не в силах больше сдерживаться, холодно поинтересовался:

— А что же с Меткиным, а? Где там что случилось?

— В Бомбее. Скорее всего, диверсию устроили там, если это была диверсия.

— Ради бога, Родж, а что же ещё? И конечно, кому-то дали наводку. Откуда утечка информации? Опять ваш треклятый агент? — Он подождал, но никто ему не ответил. — А что насчет «Иванова», Родж? Ты задержишь его и нагрянешь с обыском?

— Губернатор запрашивал Лондон, и там считают неразумным создавать напряженность.

— Что, черт побери, понимают эти болваны? — разозлился Роузмонт. — Я вас умоляю, это же шпионское судно! Ставлю полсотни против погнутой шляпной булавки — мы получим действующие книжки кодов, увидим лучшую в СССР разведывательную аппаратуру и обнаружим пять-шесть умельцев из КГБ. Ну?

— Конечно, вы правы, мистер Роузмонт, — язвительно заметил Синдерс. — Но мы не можем предпринять этого без необходимых санкций.

— Так позвольте мне и моим ребятам…

— Ни в коем случае! — Синдерс раздраженно полез за сигаретами. Пачка оказалась пустой.

Кросс предложил свои.

— И вы хотите позволить им улизнуть?

— Я собираюсь завтра пригласить в Главное управление капитана, капитана Суслева, и потребовать у него объяснений, — пояснил Синдерс.

— Мне хотелось бы присутствовать при этом.

— Я подумаю.

— Вы получите официальное добро до девяти утра.

— Извините, мистер Роузмонт, — огрызнулся Синдерс, — но при желании я могу игнорировать любые директивы вашего начальства.

— Мы же союзники, черт возьми!

— Тогда с какой стати вы провели налет на квартиру тридцать два в Синклер-тауэрс? — резко вставил Кросс.

Роузмонт вздохнул и стал рассказывать.

Синдерс задумчиво посмотрел на Кросса, потом перевел взгляд на Роузмонта.

— Кто сказал вам, что это явочная квартира противника, мистер Роузмонт?

— У нас здесь широкая сеть осведомителей. Я не могу назвать свой источник, но предоставлю вам, если хотите, копии отпечатков пальцев с обнаруженной нами рюмки.

— Это было бы очень полезно. Благодарю вас.

— И все же это не оправдывает ваш бессмысленный несанкционированный налет, — холодно проговорил Кросс.

— Я ведь признал, что виноват, ну? — вспыхнул Роузмонт, выпятив подбородок. — Мы все совершаем ошибки. Как Филби, Бёрджесс и Маклин! В Лондоне ведь все, черт побери, такие умные, а? Мы только что получили наводку, что у вас есть и четвертый — на самом верху, который так же хорошо устроился и посмеивается над вами.

Кросс и Синдерс взволнованно переглянулись. Потом Синдерс повернулся, вытянув шею:

— Кто это?

— Если бы знал, его бы взяли. Филби удрал с таким количеством информации, что перегруппировка и перекодировка вылились в миллионы.

— Это печально, — согласился Синдерс. — Нам всем тошнехонько из-за Филби.

— Мы все совершаем ошибки, и единственный грех — это неудача, верно? Поймай я вчера вечером пару агентов, вы бы мне аплодировали. А у меня сорвалось. Я же повинился. В следующий раз буду спрашивать, о'кей?

— Спросишь ты, как же… А если б спрашивал, меньше было бы головной боли.

— Так что вы слышали о четвертом? — спросил Синдерс. Бледный, небритый, он казался ещё более помятым.

— В прошлом месяце мы накрыли очередную сеть коммунистов в Штатах. Черт, они плодятся как тараканы! В ней было четверо: двое в Нью-Йорке, двое в Вашингтоне. В Нью-Йорке работал Иван Егоров, ещё один чиновник из секретариата ООН. — Тут Роузмонт добавил не без досады: — Господи, и почему до наших никак не дойдет, что эта проклятая ООН просто кишит агентами? Это самое лучшее советское оружие с тех пор, как они украли у нас чертову бомбу! Мы поймали Ивана Егорова и его жену Александру на передаче секретных данных — промышленный шпионаж, компьютеры. Те, что орудовали в Вашингтоне, взяли себе имена реальных, но умерших людей — католического священника и какой-то женщины из Коннектикута. Все четверо ублюдков были завязаны на одного типа из советского посольства, атташе, их куратора. Мы сцапали его, когда он пытался завербовать парня из ЦРУ. Но прежде чем выслать субчика из Штатов, мы его так подзапугали, что он выдал четверых своих подопечных. Один из них и сообщил, что Филби не был ключевой фигурой, что есть четвертый.

Синдерс закашлялся и прикурил от окурка новую сигарету.

— Что он сказал? Дословно.

— Только то, что в сети Филби было четверо. Четвертый как раз и привлек остальных, он был куратором сети и главным связующим звеном с Советами. И он якобы стоит наверху. Очень-очень важная персона.

— В какой сфере? В политике? В Министерстве иностранных дел? В аристократической среде?

Роузмонт лишь пожал плечами:

— Без понятия. Просто очень-очень важная персона.

Синдерс пристально посмотрел на него и снова замкнулся в своей раковине. Кросс повернул на Синклер-роуд, остановился у своего дома, чтобы высадить Синдерса, и поехал к американскому консульству, расположенному недалеко от губернаторской резиденции. Роузмонт взял копии отпечатков, а потом повел Кросса в свой офис, просторный, с забитым под завязку баром.

— Виски?

— Водки и чуть лаймового сока «Роузес», — попросил Кросс, не отрывая глаз от папок АМГ, которые Роузмонт небрежно бросил на стол.

— Будь здоров. — Они чокнулись. Роузмонт сделал большой глоток виски. — Что тебя мучает, Родж? Ты весь день как кот на раскаленной жестяной крыше.

Кросс кивнул на папки:

— Они. Мне нужен этот «крот». Мне нужно уничтожить «Севрин».

Роузмонт нахмурился.

— О'кей, — проговорил он после паузы, — давай посмотрим, что там у нас.

Взяв первую папку, он закинул ноги на стол и стал читать. Это заняло у него меньше двух минут, и он передал папку Кроссу, который читал столь же быстро. Так они проштудировали папку за папкой. Закрыв последнюю, Кросс вернул её и закурил.

— Слишком много всего, чтобы говорить об этом сейчас, — рассеянно пробормотал Роузмонт.

Кроссу почудилось что-то странное в голосе американца, захотелось выяснить, не проверяют ли его.

— Одно бросается в глаза, — заметил он, глядя на Роузмонта. — Они не идут ни в какое сравнение с той другой, что мы перехватили.

Роузмонт кивнул.

— Я тоже это уловил, Родж. Что ты об этом думаешь?

— Впечатление какой-то поверхностности. Самые разные вопросы оставлены без ответа. Обойден вниманием «Севрин» и законспирированный агент тоже. — Кросс поболтал водку в стакане и допил её. — Я разочарован.

Последовало молчание, которое первым нарушил Роузмонт:

— Значит, или та, что у нас есть, единственная в своем роде, или эти — фальшивка?

— Да.

Роузмонт выпустил из себя воздух.

— А это снова приводит нас к Иэну Данроссу. Если эти — фальшивка, у него должны быть настоящие.

— Или в тайнике, или в памяти.

— Что ты имеешь в виду?

— Говорят, у него фотографическая память. Он мог уничтожить настоящие папки и подготовить эти, но наверняка помнит все, что было в тех.

— А-а, его можно допросить? Ну, чтобы выяснить, не… не обманул ли он нас.

Кросс закурил ещё одну сигарету.

— Да. Если власти предержащие решат, что это необходимо. — Он поднял глаза на Роузмонта. — Несомненно, любой такой допрос — дело весьма опасное, и приказ о нем может быть отдан лишь на основании Закона о неразглашении государственной тайны.

Усталое лицо Роузмонта ещё больше помрачнело.

— Ну что, может, мне взять это на себя?

— Сначала нужно убедиться. Это не так уж трудно. — Кросс бросил взгляд на бар. — Можно?