Время для жизни (СИ) - taramans

Второй, как выразилась Ритка – акт, неожиданно для него, женщины решили начать сами. Зайдя в спальню, они начали целоваться, сначала вроде бы в шутку, поглядывая на него, но потом – все активнее и… слаще.

«А что… так даже интереснее! Где бы я в живую увидел лесби-шоу?».

Иван устроился поудобнее в кресле. А дамы, казалось бы, не обращают на него никакого внимания. Увлеклись друг другом в позе «шестьдесят девять! Ритка – сверху.

«М-да… а она в этом, похоже, мастерица! Опыт… Мне до нее – учиться и учиться! Вон как Ленку завела!»

Ан нет! Не забыли про него! Ритка, зараза такая, приподняла голову, с усмешкой посмотрела на него, и, подмигнув, свела пальцы «стаканчиком», покачала рукой – «верх-вниз».

«Это она что, предложила ему… самому управляться? Ах ты ж!».

Косов, уже и так пребывавший «на взводе», поднялся, и присел на край кровати.

«К Леночке? А вот – нет! Сначала… отвлечем Риту!».

Приподняв Рыжей голову, он подставил ей… предмет своей гордости. Ритка чуть слышно засмеялась, но не отказала в ласке, продолжив ласкать подругу пальчиками.

«А хорошо она это делает, умело!».

Ритка отстранилась, показала глазами, что ему стоит заняться Леной. Даже… помогла вставить. Леночка сразу громко застонала, как будто только этого и ждала. Начав медленно, он постепенно наращивал темп. Рыжая внимательно смотрела, переводя взгляд с… «поля боя» на него, казалось, что что-то хочет высмотреть в его глазах. Заводило это Ивана – «нипадецки»! Потом Марго поднялась, села на колени и обняв его за шею, страстно поцеловала. Губы ее пахли Ленкой. Пришлось волей-неволей чуть ослабить напор на Завадскую. А Ритка снова отстранилась, посмотрела ему в глаза и показав пальчиком, шёпотом пояснила:

- Переставь… Ей будет приятнее!

- Крем нужен… смазать…

Она засмеялась:

- Да что там смазывать? Там и так… смазки хватает! Давай… я тебе помогу, сама переставлю…

Лена застонала уже в полный голос, прикусывала себе предплечье.

- Ты только не торопись… Сделай ей приятно… Умотай ее!

Сама Рыжая активно помогала в «уматывании» подруги – то ласкала освободившееся «место» пальцами, то разворачивалась и «взасос» целовала Лену. Когда та выбилась из сил, кончив толи два, толи три раза, и только тихо постанывала, Ритка подползла на коленях к нему, поцеловала-укусила за губы и, горяча его ухо своим дыханием, потребовала:

- В рот! Слышишь… мне в рот!

Они лежали, отдыхая, обнимали с двух сторон Завадскую.

- О-о-о-х… изверги. Как же Вы меня… А как же это было хорошо! – Елена приподняла голову, посмотрела еще мутными глазами сначала на Ивана, а потом на Ритку и спросила:

- Ну что, Рит? Будешь пробовать?

Та, не вытаскивая головы из-подмышки подруги чуть слышно ответила:

- Боязно что-то… Вон у него какая елда!

Завадская засмеялась:

- А мы тебя хорошенечко поласкаем. Да, Иван?

- У-гу…

- Лен! Может… пусть это тебе остается? – опять подала голос из спутанных рыжих волос Марго.

- Что – правда боишься? Ну-у-у… как хочешь. Не пожалей только потом…

У них был и третий акт. А потом, после перекуса и небольшой выпивки – четвертый. Этот – был целиком заполнен Рыжей. Леночка же простонала, что ей довольно на сегодня. А вот Рыжая – бесчинствовала, показывая чудеса растяжки и акробатики.

«Огонь-девка! Чистый огонь! Только вот жаль… что в попку так не рискнула!».

Утром женщины разбудили его, когда сами уже встали, провели все мероприятия утреннего моциона, и даже приготовили завтрак. Наспех Косов обмылся, привел себя в порядок.

Сидя за столом и поглощая яичницу, он чего-то невпопад «угукал» на вопросы женщин, пытаясь досыпать сидя.

- Вань! У тебя глаза, как у кролика красные! – засмеялась Марго, - Лен! Вымотали мы его до донышка!

- Да я и сама, признаюсь, подруга… Что-то усталая какая-то… Только это такая сладкая усталость, что прямо… приятно так!

Уже провожая его в дверях квартиры, Ритка шепнула ему на ухо:

- А может… встретимся как-нибудь вдвоем, а? Ваня?

- Понравилось?

- Да… только… хочу вдвоем с тобой. Только – вдвоем! Пообещай, а?

Глава 31

- В общем, Ваня, расклад такой…

Толян сейчас был серьезен. Еще в прошлый раз, в разговоре, Косов предложил «Фиксе» перейти с кличек на имена:

- Мы же с тобой серьезные люди, не так ли? Ну и чего мы тогда, как босяки малолетние, будем друг друга по погонялам кликать?

Так и договорились.

- Была у нас здесь проездом бригада одна. Ну как бригада? Чисто – табор. Цыганский. Только не весь такой табор… ну – знаешь, как бывает: кибитки, свора цыганок всех мастей, орда голопузых и грязных цыганят. Нет, тут такие, серьезные все люди. Какие уж у них дела – то дело не мое. Так вот… Валерьян их старшего, ну, значит – баро, знает. Чалились вместе или еще как. Вот он и попросил, значит… Покрутиться там, возле дома этого бирюка. Они, как велено было, приоделись под туркестанских цыган… Вот веришь-нет, так мне-то как-то невдомек – какие там различия. Но видно им эти различия известны. Есть там у них… что-то вроде разведчиков, или оперов ментовских, кто, значит, умеет смотреть и слушать, да спрашивать. Вот они и прогулялись… и с соседями пообщались, вроде как продавали там что-то… толи чего-то кованое… кузнецы-то у цыган бывают неплохие. Или что из чеканки… Да хрен их знает! Может какие платки бабам продавали… Так вот… Бирюк этот работает сторожем, на складах, неподалеку от своего дома. Гости у него бывают… И вроде бы… но это неточно, ждет он их… со дня на день!

- Отчего такой вывод? – Косов, внимательно слушает, покуривая, и разглядывая в лобовое стекло редких прохожих. А чего им быть не редкими, если с утра дождь как зарядил, так и не перестает моросить, шлепая сейчас по крыше машины.

- Там цыганка одна… ну ведьма – точно! В общем, она разговорила соседку бирюка. Тот эту соседку вроде как обманул. Как говорится – поматросил, да и бросил! А эта бабенка, значит, видно замуж за него собралась… да не вышло! Вот она и рада… вывалить всю подноготную.

«Все-таки правильно говорят – нельзя оставлять за спиной обиженную женщину! При случае – обязательно нагадит!».

- К-х-м… а потом эта бабенка… когда бирюк с гостями вдруг… помрет скоропостижно… или еще чего… Эта бабенка уже операм будет петь, что, дескать, приходили цыгане, расспрашивали чего-то, крутились тут… А от цыган – к нам тропка будет, не? – посмотрел Косов на Толяна.

- Ты, Ваня, как не слушаешь меня! Говорю же – цыгане приоделись, как туркмены эти. Знают они эти все одежки. Так что – не цыгане там крутились, а туркмены. Да и еще… Не думаю, что баба та вспомнит, о чем с ней эти чурки разговор вели.

— Это почему? Не хочешь ли ты сказать, что они ее – того? Бритвой по горлу и колодец? – хмыкнул Иван.

- Ты, Чибис, все же – точно из «пиковых»! У Вас там… безголовые все! Только и знаете – бритвой по горлу, или в башку с «волыны» бахнуть! Я же тебе говорю: цыганка та – ведьма! Она, говорит, так эту бабу заболтала, что и не вспомнит дурочка, о чем речь шла!

«Ну так-то да – бывает такое у цыган! Заболтать, «запудрить» мозги, сделать свое дело – а человек потом и сам не помнит, о чем говорили, что делали, почему он без денег остался!».

- Ведьма… ведьма! В «уголовке», чай, тоже не дурачки сидят. Разговорят бабу и все тут.

- Не, Ваня… Ты просто с этой «ромалой» не общался. Там и правда… Даже мне с ней разговаривать не по себе было!

- Что, страшная такая?

- Да брось ты! Наоборот – красотка! Представь – лет тридцать всего, красивая – страсть! А уж глазами как ожгет – аж мороз по коже! Баро их так и сказал Валерьяну – лучше нее никто с людьми не поговорит. Говорит – она и мужика-то любого вокруг пальца обведет, а уж про баб – тут и говорить нечего! Только вот… ух! Я бы с этой красоткой… Только… что-то боязно, даже если бы она согласилась! Ты, Иван, ее не видел – правда ведьма! А еще двое парней… так… при ней в качестве свиты были. Глаза отвести, товар носить…