Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) - Екатерина Вторая

1068. Екатерина II — Г.А. Потемкину

27. VII. 1790

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 105.

Публикация — СБРИО. Т. 27. С. 537.

Ответ на письмо от 13.VII.1790 — № 1064.

1069. Г. А. Потемкин — Екатерине II

3. VIII.1790

Автограф. РГАДА. Ф. 1. Оп. 1/1. Д. 43. Л. 41.

Публикуется впервые.

1 … как то Ланжероны, Родригесы, Де Сурсы, Цуккаты и, наконец, Де Стадт — сколь от них огорчаться должны русские, какому же теперь и унынию должно быть в той части. — Из перечисленных волонтеров-иностранцев более других известны в отечественной истории граф Александр Федорович Лонжерон (1763–1831) и итальянец граф Егор Гаврилович Цукато (ум. в 1810). Первый покинул охваченную смутой Францию, сражался против шведов, получил Георгия 4-ой степени и с рекомендательным письмом императрицы отправился в армию Потемкина. Отличился при штурме Измаила. При императоре Александре I сделал блестящую карьеру. Участник войн против Наполеона, генерал от инфантерии, генерал-губернатор Новороссии. Второй с отличием сражался под знаменами Суворова в Польше и Италии, дослужился до чина генерал-майора. Ланжерон оставил интересные воспоминания, лишь частично переведенные на русский язык. Цукато в 1794 г. обращался к Суворову с просьбой разрешить написать о нем книгу, но не написал ее.

2 Здесь дела теперь иной во всем берут вид от окончания австрийских негоциации: Суворов с корпусом не может остаться в Букарештах, ибо все на него навалится. - 20.VII.179 °Cуворов донес Потемкину о получении письма принца Кобурга, сообщавшего о намерении турецкий армии переправиться через Дунай и просившего о поддержке. Корпус Суворова подвинулся к Бухаресту. Но 31.VII Потемкин уведомил генерала об изменении обстановки. «Вот, мой милостивый друг, — писал он, — австрийцы кончили. Пруссаки домогаются, чтоб и вспомогательного корпуса нам не давать, да я думаю и успеют. Слышно, что букарестскому корпусу будет повелено иттить восвояси. Что курьер приедет, то Вы в свое место» (СБВИМ. Вып. VIII. С. 127). Хорошо поставленная разведка позволила Суворову узнать о выходе австрийцев из войны еще 30.VII. 4. VIII его корпус начал отход на север.

1070. Г. А. Потемкин — Екатерине II

3. VIII.1790

Автограф. РГАДА. Ф. 1. Оп. 1/1. Д. 43. Л. 40.

Публикуется впервые.

1 Полученное… письмо за письмом от Барона Аша из Варшавы и от Александры Васильевны здесь подношу. — Барон Аш Иван Федорович (1726–1807) — русский дипломат, информировал Потемкина о положении в Польше. Впоследствии тайный советник. Аш и графиня Браницкая прислали какие-то важные сведения. Возможно, они сообщали о слухах в Польше, будто бы Потемкин сам претендует на польский трон и хочет свергнуть короля.

2 Поспешно Г[осподина] Де Больи уведомил. — Де Больи (Деболи) Антони Августин (1747–1810) — последний полномочный министр Речи Посполитой при петербургском дворе (с 1780). Женился на русской — княжне Голицыной. Во время восстания Т. Костюшко (с которым он учился в рыцарской кадетской школе) уже отозванный из России Деболи уехал сначала на Волынь, затем в Австрию. О состоянии дел в Польше дает представление письмо Потемкина Безбородко: «Поляки теперь, пока Сейм, не будут наши. Король пруссакам предан и двор Его подкуплен даже до поваров. Я бы знал как, но видно, что не должно мне мешаться. Неужели я в подозрении и у вас. Простительно слабому Королю думать, что я хочу Ево места. По мне — черт тамо будь. И как не грех, ежели думают, что в других могу быть интересах, кроме Государственных» (Автограф. — РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 37. Л. 207).

1071. Екатерина II — Г.А. Потемкину

5. VIII. 1790

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 243–244.

Публикация — PC, 1876, ноябрь. С. 422.

1 Сего утра я получила от барона Игельстрома курьера, который привез подписанный им и бароном Армфельдом мир без посредничества — 3 августа. — «Довольны, в церкви отправлено молебствие, — записывает 5.VIII Храповицкий,… — тем более довольны, что ни Англичане, ни Пруссаки сего не знают…» Шведский король согласился на мир, получив сведения о рейхенбахской договоренности австрийцев заключить с турками мир на условиях статус-кво. Русская дипломатия воспользовалась этим и убедила короля (ссылавшегося на верность своим союзническим обязательствам перед Портой) в том, что и мир России с Турцией близок и что его условия очень умеренны. Екатерина обещала королю денежную субсидию с тем, чтобы он мог освободиться от тяготивших его обязательств относительно Пруссии.

2 Пришли… скорее расписку Очаковского паши о получении денег, от турок пересланных к нему… — Ответ Потемкина помечен 10.IX. «Присланные от Султана паше Очаковскому и тефтердарю деньги в свое время им доставлены. Расписки их, тоже и письмы с кратким их переводом всеподданнейше подношу…» (РГВИА. Ф. 52. Оп. 2. Д. 19. Л. 119). Плененные в Очакове Хуссейн-паша и его казначей (тевтердар) получили посланные им деньги.

1072. Екатерина II — Г.А. Потемкину

9. VIII.1790

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 245–246.

Публикация — PC, 1876, ноябрь. С. 422–423.

1 Сегодня разменяют в Вереле ратификации мирные со шведом… — «Шведская ратификация привезена в Царское Село вскоре после обеда, — отмечает 11.VIII Храповицкий. — Доклад о Радищеве; с приметною чувствительностию приказано разсмотреть в Совете, чтоб не быть пристрастною и объявить „дабы не уважали до меня касающееся, понеже я презираю“». С.Н. Глинка приводит в своих воспоминаниях беседу с сыном Радищева (офицером, окончившим кадетский корпус, куда он был помещен на казенный счет после ссылки отца) и делает интересное примечание. «В сильной вылазке против Князя Григория Александровича он представил его каким-то восточным сатрапом, роскошествующим в великолепной землянке под стенами какой-то крепости. По этому случаю Князь Таврический писал к Екатерине: „Я прочитал присланную мне книгу. Не сержусь. Рушеньем очаковских стен отвечаю сочинителю. Кажется, матушка! он и на Вас возводил какой-то поклеп. Верно и Вы не понегодуете. Ваши деяния — Ваш щит“. Екатерина не сердилась, но сказала: „Грех ему! что я ему сделала? Я занималась его воспитанием; я хотела сделать из него человека, полезного Отечеству“. Екатерина о нем жалела; но настоятельство других лиц, на которых он бросил стрелы в книге своей, было причиною его изгнания…» (РВ, 1842, № 7–8. С. 17–18). Письма, на которое ссылается Глинка, обнаружить не удалось. Возможно, автор воспоминаний передает дошедшие до него слухи о беседе Потемкина с императрицей весной 1791 г. Брат Радищева (таможенник в Архангельске) писал 7.V.1791 графу А.Р. Воронцову (начальнику сочинителя) о том, что он получил известие из Петербурга, в котором говорилось, «что несчастному брату моему дана свобода и что послан к нему курьер, дабы он возвратился. Сия Монаршая милость исходатайствована Князем Григорием Александровичем. Я сие доношу Вашему Сиятельству для того, что ни от кого достовернее о нашем благополучии известия получить не могу» (АКБ. Кн. 5. С. 402).

2 … курьер отправляется к тебе, чтоб тебе сообщить сюда присланные, по-моему постыдные, декларации, размененные в Рейхенбахе. — Уступки, которые сделал Леопольд II, на фоне успеха, достигнутого Екатериной, действительно можно было считать «постыдными».

3 … предписываю тебе непременно отнюдь не посылать никого на их глупый конгресс в Букарест… — Участники рейхенбахского конгресса решили собраться в Бухаресте на новый конгресс, куда приглашалась Турция и Россия. См. ответ Потемкина на это предупреждение в письме № 1075.

4 … Пл[атон] Алек[сандрович] мне отдал Сартиевы хоры. Два очень хороши, о «Тебе Бога хвалим» — жаль, что в церкви петь нельзя по причине инструмента — он всего искуснее. — В ответ на просьбу (письмо № 1020) Потемкин переслал через П.А. Зубова хоры к «Олегу», написанные Сарти. Лучший из них — «Тебе Бога хвалим» — был написан с оркестровым сопровождением и не мог исполняться в православной церкви.

5 Hertzberg dit a qui veut bien Г entendre qu'il est, lui, accable de chagrin… — Герцберг был взбешен провалом прусских планов, на которые он рассчитывал, собирая конгресс в Рейхенбахе. Он обвинял Луккезини, заверявшего о согласии поляков уступить Данциг и Торн в обмен на возвращение от Австрии части Галиции; уверял (по возвращении в Берлин) Алопеуса «в своей честной игре», пытаясь добиться от России поддержки в вопросе о Данциге и Торне, обещая помочь в переговорах с турками в приобретении Очакова. Русское правительство проявило твердость и принципиальность и не пошло на соглашение с Пруссией. (См. Соловьев. С. 208).