Восход Акроникса (СИ) - Максим Сорокин

Постепенно, произошедшее около тропы мертвых стало стираться за непрекращающимся круговоротом сражений. Вику вновь пришлось вспомнить уроки Измаила, врачуя раны и спасая жизни товарищам, вернее в основном Ялазару, который принял на себя роль нового командира и теперь с мечом и щитом встречал накатывающие волны зверей, инферналов, мертвяков и прочей нечисти. Пару раз, когда становилось совсем туго, он доставал кристаллическую эссенцию, собранную с Раха. Торунг с Викаром стояли позади, посылая стрелы и кинжалы в нападающих, а одичалые прикрывали фланги. Повелитель костей искусно управлял небольшим отрядом, сказывался боевой опыт брата-сержанта подавителей, благодаря чему им удавалось одерживать верх над противниками, много превосходящими их числом или силой.

Один раз им даже пришлось делать трехдневный крюк, когда они повстречали кашлявшего каким-то оранжевым песком и рассыпавшегося на ходу мертвяка, к которому Торунг не только не дал подойти, но расстреляв его издалека, даже не стал собирать свои дорогие, обсидиановые стрелы. Он пояснил, что это жертва ржавой чумы, «дара» Плачущей богини или её адептов, подойдешь близко и твои дни сочтены. Воланд согласился с такими доводами и скрепя, телеги начали сворачивать подальше, в сторону от пригвождённого к земле тела, над которым роилось рыжеватое марево болезни.

Лишь единожды, за все их более чем месячное путешествие, парням встретились те, кто не желал им смерти. Это оказался другой крупный караван, идущий к Штормовому Перевалу, да и с теми они разошлись, не убирая оружия в ножны. Мало ли что.

Погода и происходившее в тонком мире тоже чудили. После окончания падения Небесной Горы, магические потоки начали было восстанавливаться, позволяя творить хоть и простенькие, но заклятия, однако очень скоро многие из них повернули на север, туда, где по примерным прикидкам Викар некогда нашел эфирного червя. Даже не искушенный в колдовстве понял бы, что это не добру. Когда же тонкий мир сотряс могучий удар, а в месте, куда тянулись стихии, занялось магическое солнце, стало окончательно ясно, Агонис достиг своей цели.

Сияние, видимое в обеих реальностях за многие недели пути и озарявшее огромную гору Дхамы огненным ореолом, привлекало сонмы хищников, не угасая ни днем, ни ночью. Ялазар предположил, что повелитель порталов как раз и добивался того, чтобы будущие жертвы для его ритуала сами шли к нему, таким образом избавляя от необходимости заниматься их поисками. Становилось не по себе от осознания, какими силами должен обладать тот, кто бесстрашно навлекает на себя ярость такого количества ужасов, обитающих в Долинах Натриара.

Ко всему прочему, Викара стали посещать странные сны, словно бы собранные из обрывков чужих воспоминаний, эмоций и мыслей, будто бы лоскутное одеяло. Часть из них он помнил, часть забывал, но то, что его разум был не в силах удержать, возвращалось к нему снова и снова. Постепенно, несвязанные казалось бы между собой куски, стали складываться в более ли менее понятную картину, которая окончательно лишала иллюзий, будто происходящее, простое совпадение.

В своих снах-видениях, Викариан видел холмы рядом с Храмом Бога Вечной Переправы. Видел алтарь, скрытый в небольшой роще. Точно такой же роще, на которой когда-то они спасли Шраума, дав инферналу новое тело девушки расы гетиантов. Однако теперь, на темном камне под кристальным древом, которое ранее находилось в центральном шатре храма и должно было использоваться для накопления силы во время Праздника Чистых Небес, творился зловещий обряд. К бурому от крови граниту была прикована Иорлея, сотни порезов покрывали её прекрасное тело и в каждый из них было насыпано много мелких, костяных осколков. Они не позволяли ранам закрыться, причиняя адскую боль, а над самой эльфикой, верша экзекуцию, мелькали чьи-то руки в вычурных перчатках. Десять дней парню являлся образ этих пыток и каждый раз к уже виденным мучениям добавлялись новые, неизменно заканчивавшиеся тем, что жертва теряла сознание от боли, а от её тела к темно-багровым листьям-алмазам текли ручейки силы, полученные из мук жертвы. И каждое пробуждение парня сопровождалось воспоминанием о заключенном договоре с богиней, которой служила Иорлея. Деве грозила опасность и её предвечная госпожа требовала от Викариана вернуть долг. Жизнь за жизнь.

Во время одной из стоянок, парень рассказал о своих снах Ялу и тот согласился с его выводами, настояв на том, чтобы после Кхидрина они, как можно быстрее, возвращались в Храм, благо осколок Хроногресса они уже добыли. Гневить богов — дело опасное. А уж нарушить договор, заключенный с Пантеоном, значит навечно обрести врага, от которого не будет спасения ни в этой жизни, ни в следующей. К тому же, повелителя костей сильно беспокоили те пытки, что были явлены в видениях, ибо в них он признал ритуалы культа Плачущей Богини. А скрытое в них лицо палача, говорило о немалом могуществе того, раз ему удалось скрыть себя даже от предвечных. Складывалось впечатление, что чем настойчивей они пытаются распутать клубок тайн вокруг гибели семьи Вика, тем опасней испытания выпадают на их пути и все тем или иным образом связанны с этим треклятым Праздником Чистых Небес.

Приблизительно на тридцать пятый день ноги Викара стали проваливаться под снег чуть глубже обычного, хотя уже пару дней стояла относительно ясная погода и наметенные до того ослизлые сугробы даже слегка опали, съёжившись под собственной тяжестью. Оказалось, что его сапоги по щиколотку проваливаются в рыхлый песок, а очень скоро начались самые настоящие барханы, укрытые ледяной коркой. Они вышли из леса, казавшегося бесконечным, достигнув южных рубежей дола. До Кхидрина, что ещё называли вратами в Пустыню Вечного Дня, оставалось рукой подать.

Последняя неделя не отметилась ничем особенным, кроме сражения с четырьмя гигантскими скорпионами, да ведьмой забытых богов, которую, так же как и прокажённого ржавой чумой, решили не трогать. Скарб слуг, низвергнутых демиургов, плохая добыча, ибо одни, увидев его, станут мстить за погибшего собрата, а другие, могут принять за недобитых врагов их собственного владыки. Да и добычи пока что хватало с головой. Ялазар обзавелся добротным щитом, вторым плащом и ещё кое-чем по мелочи. Торунг, хоть и потерял восемь обсидиановых стрел, получил пять полных колчанов стрел костяных, они конечно оказались не так хороши, но зато их было много и к тому же, не жалко. А сам Викариан, потеряв седьмой из отцовских кинжалов в бою с огненным тифоном, расплавившим стальную набойку клинка, получил от Ялазара двадцать один костяной метательный лепесток. А к ним необычные, кожаные перевязи, как раз для подобного оружия, крепящиеся от кисти до локтя и вторым рядом от локтя до плеча. Теперь, по шесть лезвий покоилось на каждой руке парня, ещё десять на груди и два за голенищами сапог.