Военные мемуары - Единство 1942-1944 - Шарль Голль

4) Немедленно будет произведена регистрация всех офицеров, унтер-офицеров и рядовых внутренних сил на освобожденной территории, а также перепись материальной части и вооружения. Материальная часть и вооружение будут собраны в порядке, устанавливаемом командующими военными округами, а в Париже - военным губернатором Парижа.

Выступление генерала де Голля по парижскому радио 29 августа 1944

Четыре дня назад немцы, державшие в своих руках Париж, капитулировали перед французами. Четыре дня назад Париж стал свободным.

Безграничное ликование, беспредельная гордость овладели нацией. Более того! Весь мир встрепенулся при вести о том, что Париж поднялся из бездны и вновь засиял его яркий светоч.

Франция воздает должное всем, кто своим участием содействовал парижской победе. И в первую очередь народу Парижа, который в глубине души никогда, ни на один миг не мирился с поражением и гнетом; отважным людям, мужчинам и женщинам, которые здесь долгое время оказывали упорное сопротивление поработителю, а потом помогли разгромить его, солдатам Франции, которые его разбили и уничтожили, воинам, которые явились сюда из Африки после множества тяжелых боев, и отважным бойцам, по собственному почину объединившимся в частях внутреннего Сопротивления. Однако превыше всего Франция чтит тех, кто отдал свои жизни за родину на полях сражений или на виселицах.

Но Франция также воздает должное славным и доблестным союзным армиям и их военачальникам, чье неотразимое наступление позволило освободить Париж и служит залогом освобождения всей нашей территории, когда наши союзники вместе с нами окончательно уничтожат германскую силу.

По мере того как откатываются мутные волны отвратительного нашествия, нация с наслаждением вдыхает свежий воздух победы и освобождения. Изумительное единство проявляется в самых ее глубинах. Нация чувствует, что отныне будущее сулит ей не только надежду, но и уверенность в победе, перспективы обновления, возможность вновь занять то место в мире, которое принадлежало ей всегда, - место в ряду великих.

Но вместе с тем нация понимает, как еще велико расстояние между той точкой, в которой она находится сейчас, и той, которой она хочет и может достигнуть. Она знает, что надо добиться того, чтобы враг был разгромлен целиком и полностью и чтобы вклад Франции в дело окончательной победы был как можно более полным. Она видит, какие страшные опустошения произведены на ее земле, какие глубокие раны нанесены ее телу. Она сознает встающие перед ней огромные трудности в области снабжения, транспорта, вооружения, оснащения, трудности, которые сдерживают ее военные и производственные усилия в освобожденных районах.

Уверенность в победе нашего дела, а вместе с тем и дела всего человечества дает нам основание гордиться и ликовать, но она отнюдь не вселяет в нас блаженной безмятежности. Как раз напротив: мы понимаем, какой тяжкий труд, какие суровые испытания ожидают нас на пути к цели.

Этот труд французы готовы принять на себя, эти испытания они согласны перенести, ибо в совокупности со многими другими лишениями такова цена, которую они должны заплатить за свое спасение, за свою свободу, за свое величие.

Французский народ, так много испытавший на протяжении двух тысячелетий своей истории, инстинктом и разумом постигает два условия, без которых невозможно создать что-либо достойное его страны. Условия эти - порядок и воля. Республиканский порядок при наличии единственно законной власти, власти государства; концентрированная воля, позволяющая в условиях законности, в братском единении воздвигать здание новой Франции. Вот о чем говорят исполненные мужества приветственные возгласы, идущие из недр наших городов и сел, очищенных наконец от врага. Вот о чем возвещает мощный голос освобожденного Парижа.

Приложения

Письмо Адольфа Гитлера к Маршалу Петену (Об оккупации Южной Франции. 11 ноября 1942)

Маршал!

С тех пор, как государство призвало меня повелевать судьбами моего народа, я непрерывно боролся за улучшение наших отношений с Францией, даже ценой тяжелых жертв для Германии. Все мои усилия оказались бесполезными. Это не моя вина.

Декларации войны, которые Великобритания и Франция вручили Германии 3 сентября 1939 года, глубоко подействовали на меня и, вместе со мной, на германский народ. Ни у Британии, ни у Франции не было никакого повода для таких деклараций.

Невзирая на тяготы и лишения, как следствия этой кампании, я решил, что необходимо снова сделать искреннюю попытку укрепления солидарности в Европе.

В духе этого я не вставил в условия перемирия ни одного пункта, который бы противоречил идее, заявленной в преамбуле.

Германская империя ни на секунду не воспользовалась слабостью Франции, чтобы заняться вымогательством, и удовлетворилась лишь тем, что необходимо победителю, чтобы при таких обстоятельствах гарантировать безопасность перемирия и эффективное завершение войны.

Наконец, империя потребовала, чтобы бывшими союзниками Франции в условия перемирия не вносились никакие изменения, которые могли бы привести к неудобствам в военном отношении для Германии и, в конечном итоге, к продолжению войны.

В то время Германия не предъявляла никаких требований в отношении французского флота.

Она никоим образом не нарушала суверенитет Франции как колониальной империи.

С тех пор, в надежде перенести войну в Европу, Англия и Америка начали занимать французские территории на западе и севере Африки.

Франция, с ее стороны, не сопротивлялась этой агрессии. Посему Германия и Италия ни в коем случае не допустят окончания перемирия, что безусловно повлекло бы за собой нанесение ущерба Италии и Германии.

Таким образом, получив необходимую информацию, Германия и Италия не имеют сомнений в том, что следующим шагом со стороны Британии и Америки будет продвижение на Корсику и в Южную Францию. Вследствие этого основа перемирия уничтожена, поскольку Франция более не состоятельна в отношениях с Германией и Италией.

Правительства Германии и Италии пришли к соглашению предпринять срочные меры, направленные на отражение продолжающейся англо-американской агрессии - настолько быстро, насколько это возможно.

Сложившиеся обстоятельства вынудили меня сообщить Вам - с честью и сожалением одновременно, - что для избежания грозящей нам опасности, я был обязан обсудить ситуацию с итальянским правительством и отдать приказ моим войскам пересечь Францию по самому прямому маршруту и занять средиземноморское побережье, чтобы защитить его от неизбежной агрессии англо-американских вооруженных сил.