Мириады миров - Коллектив авторов

делало поиски возможными – против ветра не двинуться было бы и с антигравом.

Ильтс не сомневался: девчонка побежала к замку единственной дорогой, какую знала – вниз с холма, через ущелье, в долину. Если вспомнить, в котором часу она угнала катер, и рассчитать, как скоро начался буран… «Она не могла одолеть больше середины пути. Выходит, искать ее надо на подступах к ущелью или в самом ущелье».

В снежном круговороте нельзя было ничего разглядеть. Холмы, низины, скалы терялись в белой мгле. Только по приборам Ильтс определил, что взмыл на гребень холма и стремительно опускается к подножию.

Ветер все усиливался, но дул уже не ровно, а резкими порывами. Снежинки замедлили бешеное вращение. Теперь они густой волной устремлялись вперед, а затем плавно оседали, но не успевали коснуться земли, как снова мчались, влекомые ветром. Ильтсу казалось, огромная ледяная ладонь толкает его в спину, с каждым разом все безжалостнее и безжалостнее. Его несло прямо на скалы. Каждый новый рывок мог стать последним. «Разобьюсь насмерть».

Ильтс вновь увеличил собственный вес, стараясь тяжестью противостоять силе ветра. Это помогло мало. Обезумевший ветер с легкостью швырял его дальше и дальше.

Впереди мелькнуло что-то темное.

Ильтс одной рукой схватился за пояс, другую – инстинктивно вытянул вперед. На голову словно обрушился удар огромного молота: спасаясь от неминуемой смерти, Ильтс усилил притяжение чуть не в пять раз и задохнулся от перегрузок. В ту же секунду его кинуло на скалы. Рука хрустнула. Острая боль пронизала плечо и левый бок.

Антиграв лопнул от удара и унесся вниз, влекомый собственной тяжестью. Ильтс, обретя нормальный вес, завяз в сугробе. В следующую секунду налетел новый порыв ветра, и волна снега обрушилась на Ильтса, придавив сильнее надгробной плиты.

От боли темнело в глазах, но сознания он не терял. Просто лежал, не в силах пошевелиться. Знал, что пять часов не замерзнет – брагва будет разогревать кровь. Но потом… Кто станет искать его. Аграв? Смешно.

На Флорентине его бы искали. Он вспомнил черно-лиловый закат. Белый песок, такой же острый, злой и жгучий, как снег, двинулся с места. Побежала поземка, песчаные холмы вдруг задрожали и рассыпались, песок закружился, свиваясь в спирали. Спирали превратились в высокие воронки. Затем песок развернулся широким полотнищем от земли до небес. Горы застонали, мириады песчинок, ударяясь о камни, визжали, как обезумевшие кройнхи, упустившие добычу. Затем песок обрушился водопадом, лег ровной пеленой, укрыв и живых, и мертвых.

Близился час охоты кройнхов, и было ясно, что многие погибнут, пока откопают заживо погребенных. Но откладывать поиски никто не стал: люди, засыпанные песком, не дожили бы до утра.

Ильтс помнил, как нашел Ойму. Сначала увидел руку, посеревшую от пыли, вялую и безжизненную, потом – серые, спутанные волосы. Задыхаясь, он разгреб песок и перевернул девушку на спину. Ойма открыла глаза. Он понял, что она жива, когда увидел свое отражение в ее зрачках. Алгуан потом говорила: «Ты отражаешься в ее глазах, даже когда она смотрит в другую сторону».

…Боль в сломанной руке разгоралась все сильнее. Ильтс устал бороться с наплывами дурноты. Оставалось закрыть глаза и уснуть.

Что же, он сделал глупость и поплатился. Но, и теряя сознание, Ильтс прекрасно понимал, что старался не ради Юэль. Рвался заслужить похвалу другой женщины. Хотел по-прежнему отражаться в зрачках Оймы – даже когда она смотрела на других.

* * *

Ильтс открыл глаза. Увидел заплаканное лицо Юэль, и лишь спустя минуту сообразил, что она плакала над ним. Это было так странно. Как будто он вернулся в детство. Мать рыдала, когда он упал с крылатого быка и сломал руку.

Левое плечо пульсировало болью. Но это была уже не та пронзительная боль, заставлявшая его терять сознание. Яростный огонь в сломанной руке медленно угасал. Ильтс скосил глаза и увидел целительную повязку из шерсти кот-коххов.

Он лежал на золотистом покрывале посреди утоптанной площадки. Вокруг возвышались снежные курганы, искрившиеся под солнечными лучами. Морозный воздух был прозрачен, небо – чисто и безбрежно. Планета успокоилась и затихла, точно больной после приступа лихорадки.

Ильтс лежал на спине, не думая ни о чем, просто радуясь тому, что может дышать, слышать и видеть.

Юэль присела рядом на корточки.

– Вам лучше? – спросила она.

«Как странно, – подумал Ильтс. – Что у меня с глазами?» Губы Юэль не двигались, а между тем он ясно слышал каждое слово.

Она разомкнула губы и настойчиво повторила:

– Вам лучше?

Он не ответил, но она успокоилась и поднялась на ноги.

И тогда другие люди, стоявшие в стороне, подошли ближе.

Увидев их, Ильтс сел. Руку дернуло прежней болью, он не обратил внимания. Смотрел на светловолосого мужчину, державшего под руку белокурую женщину.

– А, – сказал Ильтс, – Соэл.

Секретарь слегка поклонился – без малейшей насмешки или злорадства.

Ильтс повернулся ко второму мужчине – темноволосый, в распахнутой куртке, он покровительственно опустил руку на плечо Юэль.

– Вы, конечно, капитан Рэн?

Тот ограничился кивком.

Ильтс перевел взгляд на Лэтэ.

– И зачем вам это понадобилось? Сначала доносить, потом – бежать с ними…

– Сами виноваты, – рассердилась женщина. – Почему вы заявили, что он бандит, похититель детей?..

– А, – снова сказал Ильтс, – понятно.

Обратился к Юэль:

– Вижу, вы неплохо поладили? Что, в одночасье стали атеисткой?

Она наклонилась к нему, заглянула в глаза.

– Неужели вы не догадываетесь? Это меня должны были принести в жертву.

Ильтс попытался встать, оперся о снег больной рукой, повалился на покрывало. Голоса отодвинулись и затихли. Потом Ильтс осознал, что опрокинулся на спину. Кто-то затянул туже повязку из шерсти кот-коххов. Ильтс глядел в небо и ждал, пока боль отодвинется и растает. Тогда мысли прояснятся, и можно будет хоть что-то понять.

Потом он услышал голос Юэль:

– Лэтэ моя сестра. Она воздушная танцовщица.

Теперь Ильтс даже не удивился. Юэль тихонько вздохнула и прибавила:

– Боюсь, вы не получите гражданства.

Ильтс и сам уже знал, что не получит. Он не чувствовал на боку привычной тяжести парализатора. Следовательно, оружие отобрали, а безоружный – он слишком ослаб, чтобы справиться с этой командой.

Он не огорчился – скорее испытал облегчение. Можно ни о чем не тревожиться, вообще – не шевелиться.

Затем он спросил – нет, только подумал:

«Откуда ты знаешь про гражданство? И когда подслушала пароль? И как можешь говорить, не разжимая губ? Ты умеешь читать мысли? Все это время ты следила за мной, чтобы в нужный момент предупредить своих, не так ли?»

Ответ не замедлил прозвучать:

«Соэл и Рэн спасли мне жизнь. Вы