Обмен разумов (сборник) - Роберт Шекли

Он расслабился в темноте, услыхал тихий, жуткий стон...

Потом дверь открылась.

– Мистер Джозеф Парети? – спросила служительница в униформе.

Парети кивнул:

– В чем дело?

– Прошу прощения, что побеспокоила, сэр, но вам звонят. – Она передала Парети телефон, погладила по ноге и вышла, закрыв дверь. В руках у Парети телефон зажужжал. Джо поднял трубку:

– Алло?

– При-ивет!

– Кто это?

– Это твой телефон, дурачок! А ты что подумал?

– Не могу я больше это выносить! Заткнись!

– Говорить-то несложно, – заметила трубка. – Сложнее найти, что сказать.

– Ну так и что ты хочешь сказать?

– Да ничего особенного. Просто хотела тебе напомнить, что где-то, как-то, но Берд еще жив.

– Берд? Какой Берд? О чем ты, мать твою, болтаешь?

Ответа не было. В трубке воцарилась тишина.

Парети поставил телефон на подлокотник и откинулся в кресле, искренне надеясь, что хоть немного побудет в тишине и покое. Телефон зажужжал почти сразу же. Парети сидел неподвижно, и телефон принялся звонить. Парети снова поднял трубку:

– Алло?

– При-ивет! – пропел шелковый голос.

– Да кто это?!

– Это твоя телефонная трубка, Джо, милый. Я уже звонила. Думала, ты запомнишь голос.

– Оставь меня в покое! – почти простонал Джо.

– Как же я могу, Джо? – спросила трубка. – Я люблю тебя! Ох, Джо, Джо, я так старалась тебе угодить. Но ты такой мрачный, детка, я прямо не знаю. Я была такой сосенкой, а ты даже не глянул на меня! Я стала газетой, а ты даже не удосужился прочесть, что я тебе написала, неблагодарный ты!

– Ты моя болезнь, – пробормотал Джо заплетающимся языком. – Сгинь!

– Я? Болезнь? – переспросила трубка с обидой в шелковом голосе. – О, Джо, лапочка, как ты можешь так обо мне говорить? Как ты можешь изображать равнодушие после всего, что было между нами?

– Не знаю, о чем ты, – проговорил Парети.

– Ты прекрасно знаешь! Ты каждый день приходил ко мне, Джо, в теплое море. Я была тогда молодая и глупая, ничего не понимала. Я пыталась спрятаться от тебя. Но ты вытаскивал меня из воды, ты влек меня к себе; ты был так терпелив и нежен, и мало-помалу я выросла. Иногда я даже пыталась влезть по рукоятке сачка, чтобы поцеловать твои пальцы...

– Хватит! – Парети казалось, что рассудок отказывает ему, это безумие, все плывет и меняется, мир и «Лавка духов» завертелись каруселью. – Ты все не так поняла!

– Ну как же! – возмутилась трубка. – Ты называл меня ласковыми именами, я была твоим гребаным говном! Признаюсь, я пробовала и с другими мужчинами, прежде чем мы встретились, Джо. Но ведь и у тебя были женщины, так что давай не будем ворошить прошлое. Но даже с теми пятерыми я никак не могла стать тем, чем мечтала. Ты ведь понимаешь, как мне это было больно, да, Джо? Передо мной лежала вся жизнь, а я не знала, что с ней делать. Облик – это карьера, знаешь, и я так путалась, пока не встретила тебя... Извини, что я так болтаю, дорогой, но мы в первый раз смогли поговорить спокойно.

Парети прорвался сквозь этот многословный бред и наконец понял. Говно недооценили. Оно было юным, немым, но отнюдь не лишенным разума созданием, движимым могучей страстью, общей для всех живых тварей. Страстью обрести облик. Оно развивалось...

Во что?

– Так как ты думаешь, Джо? Чем бы ты хотел меня видеть?

– А ты можешь стать девушкой? – смущенно спросил Парети.

– Боюсь, что нет, – ответила трубка. – Я пыталась несколько раз, и симпатичной колли пыталась быть, и лошадью. Но, наверное, у меня очень скверно получалось, и чувствовала я себя ужасно. Я хочу сказать, это просто не для меня. Но что-нибудь другое – только попроси!

– Нет! – взревел Парети. На мгновение он поддался. Безумие захватывало его.

– Я могу стать ковриком под твоими ногами или, если тебе это не покажется неприличным, твоим бельем...

– Я не люблю тебя, будь ты проклята! – взвизгнул Парети. – Ты просто серое гнусное говно! Ненавижу тебя! Ты, зараза... что б тебе не влюбиться во что-нибудь вроде себя?

– Нет ничего похожего на меня, кроме меня, – всхлипнула трубка. – И я ведь люблю тебя!

– А я тебя в гробу видал!

– Ты садист!

– А ты воняешь, ты уродка, я не люблю тебя и никогда не любил!

– Не говори так, Джо, – предупредила трубка.

– А я говорю! Я тебя никогда не любил, я только пользовался тобой! Не нужна мне твоя любовь, тошнит меня от нее, поняла?!

Он ждал ответа, но трубка хранила зловещее, мрачное молчание. Потом послышались гудки. Трубка повесилась.

Парети вернулся в отель. Он сидит в своем шикарном номере, хитроумно созданном для механических подобий любви. Любить Парети, без сомнения, возможно; но сам он лишен любви. Это ясно стулу, и кровати, и легкомысленной лампе под потолком. Даже не слишком наблюдательный шкаф замечает, что Парети никого не любит.

Это не просто печально – это раздражает. И это не просто раздражает – это бесит. Любить – значит позволять, не любить – непозволительно. Неужели это правда? Джо Парети не любит лишенную любви возлюбленную.

Джо Парети – мужчина. Шестой мужчина, отвергнувший любовь своей любящей любовницы. Мужчина не любит: можно ли спорить с этим выводом? Так можно ли ожидать, что обманутая страсть не вынесет свой приговор?

Парети глядит вверх и видит на стене напротив зеркало в золоченой оправе. Он вспоминает, что зеркало привело Алису в Зазеркалье, а Орфея – к погибели; что Кокто называл зеркала вратами в ад.

Он спрашивает себя: что есть зеркало? И отвечает: зеркало – это глаз, который ждет, чтобы им посмотрели.

Он глядит в зеркало и видит, что из зеркала выглядывает Парети.

У Джо Парети – пять новых глаз. Два на стенах спальни, один – в спальне на потолке, один в ванной, один – в гостиной. Он смотрит новыми глазами и видит новые вещи.

Там, на кровати, сидит лишенная любви тварь. Из полумрака выступает настольная лампа, в ярости выгнув шею. Видна еще дверь шкафа, оцепеневшая и немая от ярости.

Любовь – всегда риск; но ненависть – опасность смертельная.

Джо Парети выглядывает из зеркал и говорит себе: я вижу – человек сидит на стуле и стул кусает его за ногу.

I See A Man Sitting In A Chair, and the Chair is Biting His Leg. 1968 by Robert Sheckley.

(переводчик В. Серебряков)

Голоса

Как и многие из нас, мистер Уэст нередко испытывал трудности в принятии решений. Но, в отличие от многих из нас, мистер Уэст решительно отказывался от помощи сверхъестественного. Какие бы проблемы ни мучили его, он не собирался пользоваться предсказаниями «ИЦзин», раскладывать карты Таро или составлять гороскоп. Этот полноватый, мрачный и неразговорчивый человек служил бухгалтером в нью-йоркской фирме «Адвелл, Гиппер и Гасконь», а оттого полагал, что решения следует принимать исключительно рациональным методом.