Обратный отсчет: Синтез - Токацин

— Отойдите. Как убрать это поле? Насколько быстро вы вернёте его на место?

…Третий купол сомкнулся над первыми двумя. Майкл Вольт, отступив на несколько шагов, разглядывал то показания дозиметра, то контейнер под облучателем.

— Здесь дочерта источников излучения. Большая часть неопасна. Ваш реактор, РИТЭГ, бочки в дальнем углу, — о них можно не беспокоиться. Те гальванические ванны использовались для каких-нибудь опытов?

— Получение тяжёлой воды. Я сутки прополаскивал их в озере, — сузил глаза Гедимин. Профессор покосился на него и снова перевёл взгляд на установку.

— О них тоже можете не думать. Фонит ваш облучатель. Сама смесь бета-активна… в разумных пределах. Но то, из чего вы сделали контейнер… Этот материал, возможно, прочен, тугоплавок, но для работы с радиоактивными веществами непригоден. Вы забыли о наведённой радиации. Именно она сожгла вам руки. Заройте этот контейнер как можно глубже, прямо в защитном поле. Есть множество более подходящих материалов. Гораздо более подходящих.

Гедимин мигнул. «Надо же было так нарваться… Мог бы подохнуть на ровном месте! Вот что значит — никакого образования…»

— Вы чудовищно талантливы, Гедимин, — продолжал Вольт, убрав дозиметр. — И так же чудовищно неосторожны. С вашим оборудованием странно, что всё обошлось ожогами. Я очень прошу вас прекратить опыты и закрыть всё это защитным полем до конца недели. Сам я скорее химик, чем ядерщик, но я знаю, кто поможет вам всерьёз. И я выйду с ним на связь. Он знает о подобном оборудовании больше, чем я. Вдвоём мы сообразим, как сделать его относительно безопасным. Для всего этого существуют какие-нибудь чертежи?

— Нет, но я их сделаю, — ответил сармат. — Второй учёный — кто он?

— Герберт Конар, — Майкл едва заметно улыбнулся. — Я давно его знаю. Не бойтесь, он вас не выдаст… так же, как и я. И знайте… я очень ценю ваше доверие. Я знаю, во что всё это может вам обойтись…

Гедимин кивнул.

— Я остановлю опыты, — пообещал он. — Чертежи будут завтра. Я… хотел показать ещё кое-что, профессор Вольт.

— Я не профессор, — усмехнулся человек. — Скромный доктор наук Майкл Брайан Вольт. Зовите меня Майклом. Так что у вас ещё припрятано?

Давно можно было бы сделать механизм, открывающий бочки по нажатию кнопки, но Гедимину нравилось самому откручивать винты и поднимать тяжёлые крышки. Неяркий синий свет поднимался со дна и разбрасывал блики по сводам. Гедимин опустил руку в воду и приподнял конструкцию за центральный хвостовик.

— Почти готово. Одного стержня не хватает, — он на десять сантиметров вытащил твэл из воды. «По нему, наверное, видно, что он самодельный. Я старался соблюдать все допуски, но это было сложно…» — сармат смотрел только на стержни, чтобы не смутиться ещё больше.

— Чёрт! Это — твэл? Вы хотите сказать, что собрали его… здесь, в одиночку⁈ — глаза Майкла расширились ещё больше. — Так вот что тут фонит… И сколько времени у вас ушло на это?

— Я начал работу два года назад. Трудно доставать сырьё, — сармат осторожно опустил твэл в воду, в последний раз посмотрел на свечение и закрыл бочку.

— Самодельный твэл, выработка плутония… Чёрт! Мой прапра, наверное, нашёл бы о чём с вами поболтать, — Майкл покачал головой и неуверенно усмехнулся. — Вы далеко пойдёте, Гедимин. Если не убьёте себя раньше. А мы с Гербертом постараемся вам помочь.

15 сентября 53 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последний сармат, не оглядываясь, вышел из информатория, и дверь захлопнулась. Майкл Вольт неторопливо собирал оборудование и реагенты и складывал их на стол. Гедимин двинулся к нему, желая помочь, но человек отмахнулся.

— Поберегите руки. Я вообще удивлён, что вы не в госпитале, а выполняете какую-то работу. Почему вас допускают к ней?

— Других механиков нет, — пожал плечами Гедимин. Со вчерашнего дня ожоги беспокоили его гораздо меньше, а пока они были прикрыты перчатками, он вспоминал о них не чаще раза в час, когда случайно задевал свежую язву.

— Вот и всё, — Майкл тщательно вытер руки и бросил салфетку в урну. — Показывайте.

Повязка отделялась легко — не считая пары мест, где прорвались волдыри. Гедимин старался не показывать боли. Лекарственное средство по второму разу почти не жглось; сармат заметил, что потемневших участков на коже стало больше.

— Сарматская регенерация, — покачал головой человек, разглядывая ожоги. — Я слышал о ней. Но не переоценивайте её. Лучевые ожоги легко получить, но трудно вылечить. И то, что видно снаружи, не самое опасное. Кажется, больше приступы слабости не беспокоят вас?

— С пятницы не было, — ответил Гедимин. — Есть что-то, что надёжно защищает? В чём можно работать с излучением?

— Даже полметра свинца защищают не ото всего, — вздохнул Майкл, убирая остатки бинтов. — Надо пополнить аптечку, на неделю точно не хватит… Простейшие механизмы работают с источниками излучения, люди только управляют ими, сидя за несколькими метрами защиты. Защитные поля, экранирующий фрил, вода, свинец… Уже двести лет никто не трогает плутоний руками. Уже мой прапра этим не занимался… Ну, почти.

— Он был атомщиком? — запоздало спросил Гедимин. Учёный внимательно посмотрел на него и, помедлив, кивнул.

— Брайан Вольт. Работал там же, где мы с Гербертом. Тогда это был передовой край науки, не то что сейчас. Думаю, его оборудование отличалось от вашего только размерами. И… видимо, это его и убило.

Человек замолчал и потянулся за прикреплённым к поясу тубусом.

— Ваши чертежи сорбционной установки. Довольно интересная идея, но вы сильно поспешили. Следующие занятия заставят вас многое доработать. Но — ваша любознательность мне нравится.

Гедимин медленно развернул новый лист, исчёрканный с двух сторон, везде, где хватало места, попытался оттереть его от пятна смазки — ветошь, в которую лист завернули, оказалась не очень чистой — и протянул Майклу.

— Убежище, — прошептал он. Учёный кивнул, осторожно свернул лист и спрятал