Стругацкие. Лучшие произведения в одном томе - Стругацкие Аркадий и Борис

– Слушаю вас.

Тетка затарахтела. Андрей, улыбаясь уголками губ, внимательно ее слушал, постукивая карандашиком по телефонограмме. Все было ему ясно с первых же слов.

– Простите, – прервал он ее через полторы минуты. – Я вас понял. Собственно, у нас не принято принимать людей по протекции. Однако в вашем случае мы, несомненно, имеем дело с неким исключением. Если ваша дочь действительно настолько интересуется космографией, что занималась ею самостоятельно, еще в школе… Позвоните, прошу вас, моему заведующему кадрами. Я поговорю с ним. – Он встал. – Несомненно, такие амбиции у молодежи надлежит всячески приветствовать и поощрять… – Он проводил ее до двери. – Это вполне в духе нового времени… Не благодарите меня, мадам, я просто выполнил свой долг. Всего наилучшего…

Он вернулся к столу и перечитал телефонограмму: «Президент приглашает г-на советника Воронина в свой кабинет к 14.00». Все. По какому делу? Зачем? Что с собой иметь? Странно… Скорее всего, Фриц просто соскучился и хочет потрепаться. Четырнадцать ноль-ноль – это время обеденного перерыва. Значит, обедаем у президента… Он снял трубку внутреннего телефона.

– Амалия, давайте Кехаду.

Дверь отворилась, и вошел Кехада, ведя за собой за рукав спортивного юнца.

– Хочу представить вам, господин советник, – начал он прямо с порога, – вот этого молодого человека… Дуглас Кетчер… Он – новичок, прибыл всего месяц назад, и ему скучно сидеть на одном месте.

– Ну, – сказал Андрей, засмеявшись, – нам всем скучно сидеть на одном месте. Очень рад, Кетчер. Откуда вы родом? Из какого времени?

– Даллас, штат Техас, – неожиданно глубоким басом проговорил юнец, стеснительно улыбаясь. – Шестьдесят третий год.

– Что-нибудь кончали?

– Нормальный колледж. Потом много ходил с геологами. Разведка нефти.

– Отлично, – сказал Андрей. – Это то, что нам нужно. – Он поиграл карандашом. – Вы, возможно, не знаете этого, Кетчер, но у нас здесь принято спрашивать: почему? Вы бежали? Или вы искали приключений? Или вас заинтересовал Эксперимент?..

Дуглас Кетчер насупился, взял в кулак правой руки большой палец левой, посмотрел в окно.

– Можно сказать, что я бежал, – пробубнил он.

– У них там президента застрелили, – пояснил Кехада, утирая лицо платком. – Прямо у него в городе…

– Ах, вот как! – сказал Андрей понимающе. – Вы каким-то образом попали под подозрение?

Юнец замотал головой, а Кехада сказал:

– Нет, не в этом дело. Это длинная история. Они возлагали на этого президента большие надежды, он был у них кумиром… словом – психология.

– Пр<о>клятая страна, – изрек юнец. – Ничто им не поможет.

– Так-так, – сказал Андрей, сочувственно кивая. – Но вы знаете, что Эксперимент мы больше не признаем?

Юнец пожал могучими плечами.

– Мне это все равно. Мне здесь нравится. Только я не люблю сидеть на одном месте. В городе мне скучновато. А мистер Кехада предложил мне пойти в экспедицию…

– Я хочу послать его для начала в группу Сона, – сказал Кехада. – Парень он крепкий, кое-какой опыт у него есть, а найти людей для работы в джунглях вы знаете, как трудно.

– Ну что ж, – сказал Андрей. – Я очень рад, Кетчер. Вы мне нравитесь. Надеюсь, так будет и впредь.

Кетчер неловко кивнул и поднялся. Кехада тоже встал, отдуваясь.

– Еще одно, – сказал Андрей, поднимая палец. – Хочу предупредить вас, Кетчер, Город и Стеклянный Дом заинтересованы в том, чтобы вы учились. Нам не нужны простые исполнители, их у нас хватает. Мы нуждаемся в подготовленных кадрах. Уверен, что из вас может получиться отличный инженер-нефтяник… Как у него с индексом, Кехада?

– Восемьдесят семь, – сказал Кехада, ухмыляясь.

– Ну, вот видите… У меня есть основания быть уверенным в вас.

– Постараюсь, – буркнул Дуглас Кетчер и посмотрел на Кехаду.

– У нас все, – сказал Кехада.

– У меня тоже все, – сказал Андрей. – Всего наилучшего… И запустите ко мне Варейкиса.

Как обычно, Варейкис не вошел, а вдвинулся в кабинет по частям, то и дело оглядываясь в щель приоткрытой двери. Потом он плотно закрыл дверь, неслышно подковылял к столу и сел. Скорбь на его лице обозначилась яснее, углы губ совсем опустились.

– Чтобы не забыть, – сказал Андрей. – Тут была эта баба из финансового управления…

– Знаю, – тихо сказал Варейкис. – Дочка.

– Да. Так вот, я не возражаю.

– К Кехаде, – не то спросил, не то приговорил Варейкис.

– Нет, думаю, лучше к расчетчикам.

– Хорошо, – сказал Варейкис и вытащил из внутреннего кармана пиджака блокнот. – Инструкция ноль-семнадцать, – сказал он совсем тихо.

– Да?

– Закончен очередной конкурс, – так же тихо сказал Варейкис. – Выявлено восемь сотрудников с индексом интеллигентности ниже положенных семидесяти пяти.

– Почему семидесяти пяти? По инструкции предельный индекс шестьдесят семь.

– Согласно разъяснению личной канцелярии президента по кадрам, – губы Варейкиса едва шевелились, – предельный индекс интеллигентности для сотрудников личной канцелярии президента по науке и технике составляет семьдесят пять.

– Ах, вот как… – Андрей почесал темя. – Гм… Ну что ж, это логично.

– Кроме того, – продолжал Варейкис, – пятеро из этих восьми не дотягивают и до шестидесяти семи. Вот список.

Андрей взял список, просмотрел. Полузнакомые имена и фамилии, двое мужчин и шестеро женщин…

– Позвольте, – сказал он, нахмурившись. – Амалия Торн… Это же моя Амалия! Что еще за фокусы?

– Пятьдесят восемь, – сказал Варейкис.

– А в прошлый раз?

– В прошлый раз меня здесь еще не было.

– Она же секретарь! – сказал Андрей. – Мой. Мой личный секретарь!

Варейкис уныло молчал. Андрей еще раз проглядел список. Рашидов… Это, кажется, геодезист… Кто-то его хвалил. Или ругал?.. Татьяна Постник. Оператор. А, это такая с кудряшками, милая такая мордашка, что-то у нее с Кехадой было… хотя нет, это другая…

– Ладно, – сказал он. – С этим я разберусь, и мы еще поговорим. Хорошо, если бы вы по своей линии запросили разъяснений по поводу таких должностей, как секретарша, оператор… по поводу вспомогательного персонала. Не можем же мы предъявлять к ним такие же требования, как к научным сотрудникам. В конце концов, у нас и курьеры числятся…

– Слушаю, – сказал Варейкис.

– Что-нибудь еще? – спросил Андрей.

– Да. Инструкция ноль-ноль-три.

Андрей сморщился.

– Не помню.

– Пропаганда Эксперимента.

– А, – сказал Андрей. – Ну?

– Имеют место систематические сигналы по поводу следующих лиц.

Варейкис положил перед Андреем еще один листок бумаги. В списке было всего три фамилии. Все мужчины. Все трое – начальники секторов. Основных. Космографии, социальной психологии и геодезии. Салливен, Бутц и Кехада. Андрей побарабанил пальцами по списку. Экая напасть, подумал он. Опять двадцать пять за рыбу деньги. Впрочем, спокойствие. Не будем зарываться. Эту дубину все равно ничем не прошибешь, а мне с ним еще работать и работать…

– Неприятно, – произнес он. – Очень неприятно. Полагаю, информация проверена? Ошибок нет?

– Перекрестная и неоднократно подтвердившаяся информация, – бесцветным голосом сказал Варейкис. – Салливен утверждает, что Эксперимент над Городом продолжается. По его словам, Стеклянный Дом, пусть даже помимо своей воли, продолжает осуществлять линию Эксперимента. Утверждает, что Поворот есть всего лишь один из этапов Эксперимента…

Святые слова, подумал Андрей. Изя то же самое говорит, и Фрицу это очень не нравится. Только Изе разрешается, а Салливену, бедняге, нельзя.

– Кехада, – продолжал Варейкис. – При подчиненных восхищается научно-технической мощью гипотетических экспериментаторов. Принижает ценность деятельности президента и президентского совета. Дважды уподоблял эту деятельность мышиной возне в картонной коробке из-под обуви…

Андрей слушал, опустив глаза. Лицо он держал каменным.

– Наконец, Бутц. Неприязненно отзывается лично о президенте. В нетрезвом виде назвал существующее политическое руководство диктатурой посредственности над кретинами.