G.O.G.R. - Анна Белкина

— Включаем фонари! — отдал приказ Недобежкин и засветил свой фонарик.

Мощные лучи прорезали мрак, вырвав из него земляные стенки, которые вдалеке переходили в замшелую кирпичную кладку. Всё, теперь «черти» не отвертятся от справедливой кары, потому что за Хомяковичем попятам идёт группа Самохвалова, которую уже никто и ничто не остановит.

Погрузившись в холод пещеры, Пётр Иванович не испугался: во-первых, он уже не раз погружался в стынь пещер. А во-вторых — у него уже была «в анамнезе» «звериная порча» — что тут теперь терять? Вот и двигался Серёгин за исхудавшей спиной Синицына, следя только за тем, чтобы не споткнуться.

Дойдя до определённой точки — Серёгин заметил, что там из стены торчит некий крюк — Хомякович вдруг застрял на месте и опустился на четвереньки. Недобежкин тоже застопорил ход и удивился: куда же это он поползёт? Хомякович немного поползал по кругу, а потом — невозмутимо пополз вперёд, высоко подняв нос и вздёрнув «корму», словно дрессированный пудель.

Пётр Иванович невольно хихикнул, видя, как Хомякович «марширует» на четвереньках. Не удержался от смешка и Синицын, а вот Ежонков — протолкался вперёд и уверенно заявил:

— Это психодиалитическое проявление! — и эхо повторило за ним: «Ие! Ие! Ие!».

— Что? — не понял Недобежкин.

— Если бы я был шаманом, — прогудел Ежонков. — Я бы сказал, что это — знак. Но, так как я — учёный, я привык выражаться научным языком. И поэтому я сказал: «Психодиалитическое проявление», и это значит, что он вспомнил, что шёл именно здесь!

— Мог бы сказать в двух словах! — заметил Недобежкин.

— А я и сказал: «Психодиалитическое проявление»! — обиделся Ежонков. — Всё, Васёк, как выберемся отсюда и приедем в Донецк — внушу тебе, что ты — бык! Надоел ты мне — не веришь в силу науки — хоть ты тресни!

А куда же направлялся Хомякович? Он быстро двигался на четвереньках туда, где ни Серёгин, ни Синицын, ни Недобежкин, ни Ежонков, ни разу ещё не бывали. Он обогнул заброшенный цех с висящей машиной каким-то неизвестным прежде окольным путём и пополз туда, где ровный ход начинал полого уходить вниз.

«В ад тащит, к чёрту» — такая ненаучная мысль посетила голову психиатра Ежонкова, но он не выразил её словами, чтобы не портить свою репутацию учёного. Подземный коридор был наполнен громкими звуками: шорохом, скрежетом, гомоном. Все эти звуки издавали бойцы Самохвалова: шагали, звенели амуницией, переговаривались вполголоса. На улице, может быть, никто ничего бы и не услышал, но безжалостное эхо подземелья отражало каждый тихий звук и усиливало его до грохота паровоза. Недобежкину не понравилось, что группа захвата так шумит, и он фыркнул на Самохвалова:

— Прикрути звук!

Никто из них не знал, что «заколдованный» в робота Хомякович ведёт их туда, где глубоко под землёй скрывалась единственная полностью уцелевшая и отремонтированная лаборатория базы «Наташенька». Лишившись мыслительной деятельности, Хомякович на «автопилоте» лихо раскрутил весь немыслимый лабиринт переходов и уже вышел «на финишную прямую». Ещё немного и он окажется у той новой двери, что скрывает за собой лабораторию Генриха Артеррана.

— Обалдеть! — то и дело выдыхал Недобежкин, рассматривая в свете фонарика чистый сухой и тёплый коридор, которым сменилась холодная пещера. В стенах коридора, обшитых серыми металлическими листами, то тут, то там торчали нетронутые временем, а может быть, даже и новые двери. Пётр Иванович бы сейчас зашёл во все эти двери: а вдруг там, за ними — Сидоров?? Но Хомякович не останавливался, а быстро на четверых полз куда-то ещё, дальше.

— Ежонков, ты можешь его остановить? — осведомился Недобежкин, который тоже хотел исследовать здесь всё, что видел.

— Нет, — отказался Ежонков. — Может сбиться настройка. И тогда мы, во-первых, никуда не придём, а во-вторых — никогда отсюда не выберемся.

На потолке длинным монотонным рядом висели лампы дневного света, но, ни одна из них не горела, и коридор оставался тёмным. Бойцы Самохвалова прекратили «разговорчики в строю» и теперь, крадучись, пробирались у самых стен, стараясь не выдать себя шумом.

Странно — Недобежкин ожидал, что они наткнуться на солидную бандитскую группировку, столкнуться с жёстким военным сопротивлением, с перестрелками, драками, массовым арестом. Но, кажется, ничего этого не предвидится, потому что никакой ужасной «банды Тени», или «чёртовой банды», скорее всего, не существует в природе… Либо учуяли, что запахло жареным, и смылись…

Хомякович подполз к одной из дверей, которая ничем не отличалась от всех остальных, и заскрёб под ней, словно собачка.

— Стоп! — скомандовал Недобежкин, притаившись около этой двери.

Слушаясь этой команды, все замерли, сотворив гробовую тишину. Недобежкин оценил крепость двери: обычная офисная дверь, сокрушить такую ничего не стоит.

— Оттащить Хомяковича! — шёпотом распорядился Недобежкин, скосив глаз на Хомяковича, который продолжал скрестись в дверь правой рукой.

Серёгин и Синицын бесшумно выделились из мглы, подхватили Хомяковича под мышки и отнесли в стороночку. Хомякович предпринял попытку вернуться к двери, но тут в процесс включился гипнотизёр Ежонков и остановил попытку конкретным требованием:

— Спать!

Хомякович, как стоял на четвереньках — так и обмяк, улегшись животом на прохладный пол.

— Заходим! — этот приказ милицейского начальника прозвучал в адрес Самохвалова и его бойцов.

Слабосильная тонкая дверь не продержалась и секунды. С громким треском она вылетела, и бойцы Самохвалова ворвались в то помещение, которое за ней скрывалось. Там было темно, хоть выколи глаз, и, кажется, безлюдно. Но когда лучи специальных фонарей, прикреплённых к автоматам бойцов, рассеяли мглу, в комнате нашёлся один человек. Сейчас, когда настала очередь Недобежкина заходить в «зачищенное» помещение в роли победителя — этот неизвестный человек сиротливо стоял в кругу яркого света, удерживаемый на девяти мушках. Одет он был странно: белый докторский халат поверх тёмного костюма с галстуком, а на глазах — тёмные очки. Да, действительно, странно — сидит в полной темноте, да ещё и в тёмных очках.

— Ага, попался аномальный археолог! — этот страшный клич издал «суперагент» Ежонков, перепрыгнув невысокий порожек.

Человек никак не отреагировал на «аномального археолога», как, впрочем, и на автоматные стволы у собственного носа. Он продолжал неподвижно стоять и даже не поднял руки вверх.

— Смит! — прошептал над ухом Серёгина Синицын.

— Смит? — переспросил Серёгин, внимательно разглядывая этого диковинного человека, который стоял тут, пойманный, и считай, уже арестованный, однако не проявлял и тени испуга, страха… вообще, никаких эмоций!

— Так значит, вы — Смит? — осведомился Недобежкин, не спуская глаз с пойманного «диггера».

— Я понял, что вы от меня не отстанете, — произнёс пойманный «Смит» с той железной интонацией робота, с которой он когда-то разговаривал с Синицыным, с которой страшный бандит Тень требовал у Кашалота подписать «филькину грамоту». — И поэтому я остался здесь. Я мог бы уже сто раз сбежать, и вы никогда бы не нашли меня. Вы не знаете, насколько далеко вы зашли, и куда именно вы зашли.

— Так, демагог, вяжи! — прикрикнул на него Недобежкин и достал наручники. — Ручки сюда, и пойдём! Ты арестован!

Недобежкин ликовал: наконец-то ему удалось поймать того, кто скрывается в подземельях. Возможно, это он наводит «звериную порчу», он связан с этим дурацким «ГОГРом», и вообще, всё, что тут произошло — его рук дело. И теперь эти «очумелые ручки» окажутся в наручниках.

— Простите, господа, — произнёс пойманный «Смит», не теряя дьявольского спокойствия, и поправил свой галстук. — Но боюсь, что мне с вами не по пути. Вы разозлили меня своими постоянными визитами. Пора бы уже избавиться от вас. Вы думаете, что поймали меня, а я тут стою и думаю, что мне с вами делать. Раньше я просто пугал. Но теперь — я прихожу к выводу, что пора вас уничтожить.

Бросив эти слова с хорошей долей цинизма, пойманный «Смит» вдруг резко вскинул руки раскрытыми ладонями вперёд. Воздух вокруг как-то странно шевельнулся, и в ту же секунду всех девятерых бойцов, что держали «Смита» на прицеле, словно бы с силой швырнуло в стороны. Каждый из них пролетел по воздуху, выронив оружие, по нескольку метров до стены, и обрушился на пол. Пётр Иванович едва успел пригнуться, как над его головой просвистел чей-то тяжёлый ботинок.

— Чёрт! — пискнул милицейский начальник и поспешил к спасительному выходу.

Он не успел и порог переступить, как прямо у него перед носом неизвестно, откуда возник этот ужасный «Смит». «Смит» схватил Недобежкина за воротник стальной рукой бульдозера и, размахнувшись, шваркнул вглубь проклятой комнатки, подсвеченной зловещим светом валяющихся повсюду, уроненных фонариков. Недобежкин упал на кого-то, это был Синицын, и они оба повалились на твёрдый пол.