Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

– Мы баллы сейчас будем ставить? – бас Баашара останавливает собравшегося ругаться Берронзия. – Потому что если нет, я пойду, дела у меня.

У Берронзия гневно трепещут ноздри, он испепеляюще смотрит на меня, но… выдыхает:

– Ты снимешь платье?

– Нет.

– Ладно. Но ты… – Он судорожно выдыхает и отворачивается. – Так, готовимся к оценке и поздравлению победительниц. Кофе мне! Живо!

Выдохнув, поворачиваюсь к Джель. У неё такой вид, словно она сейчас грохнется в обморок.

– Мы победили, – приободряю её. – Эти баллы ничего не значат, ты останешься на шоу.

Надо только пережить фуршет после выступления так, чтобы не столкнуться нос к носу с Берронзием. Не нравятся мне его взгляды.

*** 

На столе разложены сладости всех мастей: и пирожные, и конфеты, и сухофрукты с орехами, халва, пахлава, варенья, мармелад. Но эти соблазнительные радости не в силах унять тоску и тревогу собравшихся в гостиной женщин.

Некоторые не могут сдержать слёз.

– Это похоже на поминки… – всхлипывает одна.

– Не надо похоронных настроений, – голос другой бывшей жены отца Шаакарана дрожит.

– Может, вообще обойдёмся без упоминания смертей, похорон, поминок? – предлагает третья. – Кто «за»?

Она поднимает руку, и за ней повторяют почти все, даже те, с кем она в напряжённых отношениях. Шаакаран традиционно объединяет всех.

– Итак, кажется, ситуация вышла из‑под контроля.

– Шаакаран не пользовался деньгами, услугами салонов. Нет никаких цифровых следов его присутствия в Нараке.

– Да, камеры тоже нигде его не зафиксировали.

– Выкуп никто не попросил. И сам Шаакаран не явился прогнать занявшего его место самозванца.

– Нет свидетелей, видевших его в других местах. Видели только изображающего его инкуба.

– Кстати, по поводу инкуба: он плохо изображает, даже в соцсетях заметили изменения в поведении. Пока списывают это на влюблённость в какую‑нибудь из невест, но, сами понимаете, долго это не продлится.

– Мне кажется, пора заканчивать этот маскарад и объявлять Шаакарана в розыск. И повиниться в использовании инкуба, чтобы полиция могла провести нормальное расследование.

– Но что, если Шаакаран сбежал в другой мир поразвлечься? Его же тогда накажут за нарушение межмировой границы!

– Тогда посидит с комфортом, подумает о своём поведении.

– Но его же могут надолго посадить!

– А вдруг его похитили какие‑нибудь нехорошие демоны? Или он попал в другой мир и потерялся? Может, он страдает! Ранен! Умирает! Нуждается в помощи! А мы сидим ждём, когда всё само разрешится.

Это пылкое воззвание заставляет всех задуматься. Представить. Содрогнуться.

И после непродолжительных споров собрание бывших и нынешней жён решает во всём признаться и объявить Шаакарана в розыск. Ведь вдруг он страдает, ранен, умирает и нуждается в срочной помощи!

*** 

– А‑а! – стонет Шаакаран, лежащий под ярким лучом светильника. – Я умираю!

Манакриза, пинцетом выдёргивающая из ран на его лице каменную крошку, закатывает глаза и тяжко вздыхает:

– Не умираешь.

Сквозь узкое окно в её комнату пробиваются отголоски пения. Манакриза сбрасывает кровавый осколочек камня в чашку к другим таким же.

– Моё лицо! – стонет Шаакаран и трясёт прижатыми к груди руками. – Моё прекрасное лицо… я теперь урод, да? Всё плохо? Совсем плохо?

Снова Манакриза вздыхает, прекрасно понимая, почему их лекарь переложил на неё заботу о «страшно раненом».

– У тебя раны заживают очень быстро, – терпеливо поясняет она. – Надо выдернуть кусочки камня прежде, чем всё срастётся, иначе придётся заново вскрывать рану, так что, пожалуйста, не дёргайся и не жалуйся. Представь, что я… делаю тебе эпиляцию. Интимной зоны.

– О‑о, – Шаакаран ёрзает на тонком матраце Манакризы. – Да, эпиляцию бы неплохо сделать, а то там немного жарко из‑за поросли. Непривычно.

Вновь тяжко вздохнув, Манакриза возвращается к выдёргиванию грязи из ран на его посечённом стрелами и осколками лице. Шаакаран шипит и охает от каждого её движения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты не представляешь, как тебе повезло: всё невероятно быстро заживает, – Манакриза берётся за бутылочку с перекисью водорода и под жалобным взглядом Шаакарана подносит к его раскуроченной скуле. – Глаза закрой.

Шаакаран зажмуривается.

Химическое вещество вспенивается в его ранах, покрывая щёку розовой шипящей пеной. Её Манакриза смывает водой и вглядывается в непривычно быстро стягивающуюся плоть.

– Ты просто счастливчик. Возможно, даже шрамов не останется. А люди мучаются с такими ранами очень долго, рискуют получить заражение. Тебе очень‑очень повезло. Я бы сказала, ты прирождённый воин. Если бы не твой характер.

– Я милый, – Шаакаран поджимает почти зажившие губы. – Что тебе не нравится?

– Только не дёргайся, – она ухватывает пинцетом слоистый кусочек камня и выдёргивает из раны.

– Ой! – дёргается Шаакаран.

– Если не будешь дёргаться, отведу на эпиляцию, – шёпотом обещает Манакриза.

– Да? – Шаакаран распахивает глаза. – А на маникюр и педикюр?

– Это ты сам поищешь, а я знаю только где сделать эпиляцию и договорюсь, чтобы тебя приняли.

– Отлично! – Шаакаран пытается улыбнуться, но мешают порезы на лице.

Впрочем, обещание одного из привычных благ смиряет его с этой проблемой.

*** 

Как хорошо, когда не хочешь победить: можно не переживать о поражении в одном из этапов, а гордо и спокойно идти к своей цели.

Вот и я иду – к Шаакарану, стоящему возле стола с угощениями.

Студентки вокруг него так и вьются, он им улыбается, но я смело вторгаюсь в круг чистопородных демонов и подхватываю Шаакарана под руку:

– Давай потанцуем, Котик.

Что‑то странно вспыхивает в его голубых глазах, рука чуть вздрагивает.

– Люблю смелых, – сообщает он. – Но ты всё равно меня не затмишь.

– Нет, конечно, – любезно соглашаюсь я и тяну его мимо остолбеневших от такой наглости демониц.

Сквозь музыку слышу возмущения: «Да что это мясо о себе возомнило?» «Люди совсем обнаглели, лучших демонов забирают!»

Перед тем, как влиться в число редких танцующих, среди которых и Катари с Илантихом, замечаю пурпурное лицо Принцессы. Похоже, она думает, я Котика перехватываю назло ей.

Шаакаран натянуто улыбается, я подступаю ближе, в каскаде кружений пытаясь отойти подальше от парочки студентов: мои вопросы не для чужих ушей. В один из поворотов наталкиваюсь взглядом на Принцессу, увлекающую к танцу инкуба под видом Лео. Ну‑ну, пусть танцуют. Она, заметив мой интерес, улыбается ехидно, но я улыбаюсь открыто и лучезарно. Принцесса аж спотыкается.

После чего я полностью сосредотачиваюсь на Шаакаране.

– Я хотела поговорить о моих подругах.

– Предлагаете себя вместе?

Теперь чуть спотыкаюсь я.

– Нет, я всё думаю, попали ли они туда, куда стремились.

Шаакаран шире приоткрывает глаза:

– А я откуда могу знать?

Я сбиваюсь с ритма, сдерживаю рвущийся возглас «Но ты же помог доставить их по домам!»

И продолжаю танец, кружение, скольжение между другими танцующими, вглядываясь в лицо Шаакарана, прислушиваясь к своим ощущением, перебирая всё то, что замечала прежде.

Это не Шаакаран.

Я танцую с инкубом!

Кто‑то подменил им Шаакарана.

Но если здесь сейчас инкуб, то где же Котик?! И что он сделал с Лиссой, Мадом и Манакризой? Они живы?!

Глава 59

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Клан Эл‑Имани умеет воевать как никто в их протекторате Гурун. Поговаривают, что и в соседних протекторатах равных им нет.

Но умея так хорошо воевать, они, как противовес этому, умеют и хорошо повеселиться после боя, с чувством проводить павших.