Генеральный штаб в годы войны - С Штеменко

За неделю наступления воины армии К. С. Москаленко прорвали вражескую оборону на фронте 22 км и продвинулись на столько же в глубину. Эти действия привлекли на себя значительные силы противника. Командующий фронтом усилил 38-ю армию и ввел в дело 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова, а вслед за ним и 31-й танковый корпус генерала В. Е. Григорьева. Правда, они были не особенно мощными. В составе корпуса Полубоярова. к примеру, находилось всего 59 танков и 9 самоходно-артиллерийских установок. Но в то время и это было значительным подспорьем для наступающей 38-й армии.

Танкисты П. П. Полубоярова вводились в сражение на левом фланге армии, почти на стыке с 4-м Украинским фронтом. По оценке командования фронта и армии здесь было наиболее слабое место в обороне противника. Кроме того, на этом фланге имелась кое-какая возможность для маневра во фланг основной группировке немецко-фашистских войск. Танкисты наступали решительно, хорошо взаимодействовали с войсками, продвигавшимися с севера на главном направлении. Через два дня упорных боев 4-й гвардейский танковый корпус ворвался в местечко Дукля, тогда как с другой стороны сюда подошли главные силы армии и в их составе части 1-го чехословацкого армейского корпуса. Чехословацкие воины стали нашими боевыми побратимами. Они в первых же боях в Карпатах показали себя верными и стойкими товарищами по оружию. Условия наступления для 1-го чехословацкого армейского корпуса были такими же трудными, как и для наших солдат...

Прежде чем продолжить рассказ о прорыве через Карпаты, я позволю себе здесь небольшое отступление, связанное, впрочем, с упомянутыми событиями.

Так вот, осенью 1971 г. мне довелось провести отпуск в Карловых Варах. Остановился я в "Бристоле", где встретился с маршалом Иваном Степановичем Коневым, тоже приехавшим на воды укрепить здоровье. И вместе с ним мы однажды получили приглашение от президента Чехословацкой Социалистической Республики Людвика Свободы прибыть к нему на обед в старинный охотничий замок Ланы под Прагой. Место это издавна служит президентам Чехословакии для отдыха и дружеских встреч.

Выехали мы с запасом времени и скоро заметили, что прибываем рановато. Иван Степанович, как пунктуальный человек, решил выдержать срок прибытия по-военному точно. Поэтому, когда стали приближаться к месту, он замедлил ход автомашины, а потом и вовсе остановился под тенью придорожных деревьев.

Подъехали к воротам ровно в 12.00 и встретились с автомашиной президента, который, оказывается, будучи таким же точным человеком, на дороге сделал то же самое, что и мы. После теплых взаимных приветствий и шуток по поводу военных привычек Конев перебрался в лимузин Л. Свободы, и мы тронулись дальше.

Лес встретил нас тишиной и пряными запахами увядающих трав и цветов. Хозяин предложил осмотреть угодья, где меж вековых дубов вольно гуляли стада оленей. Поколесив по лесу, подъехали к охотничьему домику. На исходе был уже первый час дня, когда по чешским обычаям настает пора обедать. Президент пригласил к столу.

Когда встречаются боевые друзья, в каком бы ранге они ни были, беседа льется свободно и непринужденно. Всегда есть о чем вспомнить, помянуть добрым словом павших товарищей или помолчать, что бывает иной раз красноречивее всяких слов. Так было и теперь...

- А помните ли, Иван Степанович, как вы рассердились на меня, когда я был уже командиром корпуса? - обратился президент к маршалу Коневу.

- Как не помнить, не такое было время, чтобы забыть. Чехословацким солдатам было тогда крайне трудно. Шли на Дуклю. Враг перекрыл все пути огнем, часто наносил удары танками. А управления боем корпуса почти не существовало. Ведь командир-то корпуса генерал Кратохвил сидел в 25 километрах от боевых порядков. Какое уж тут управление...

Я весь обратился во внимание: разговор за столом, как по заранее обдуманному плану, ложился на страницы книги воспоминаний, которую я заканчивал тут, в Карловых Варах. Конечно, многое мне уже было известно по документам и докладам И. С. Конева в Ставку. Но документы одно, а свидетельство участников событий - да еще каких! - это другое.

Генерал Кратохвил, о котором зашла речь между Коневым и Свободой, был назначен по настоянию правительства Бенеша командиром 1-го чехословацкого армейского корпуса, но не справился с возложенными на него задачами: он отсиживался на тыловых позициях и злоупотреблял привезенным с собой британским виски, в то время как солдаты и офицеры его корпуса штурмовали в Карпатах с большими потерями оборону сильного и упорного врага. Поэтому Конев отстранил тогда Кратохвила от командования корпусом и вместо него назначил генерала Свободу, а после того доложил И. В. Сталину. Верховный Главнокомандующий одобрил решение командующего фронтом, но по поводу отстранения Кратохвила от должности сказал, что дело имеем в данном случае с иностранцем, командиром войск другой, хотя и союзной нам страны, а посему отстранение Кратохвила и новое назначение Л. Свободы требуется оформить юридически. Это и было сделано вскоре после переговоров с правительством Чехословакии.

В результате действий маршала Конева положение в чехословацком армейском корпусе существенно поправилось. "После снятия Кратохвила и назначения генерала Свободы командиром корпуса, - докладывал генерал С. С. Шатилов в Главное политическое управление А. С. Щербакову, - дело значительно улучшилось. Свобода повысил требовательность и дисциплину. В корпусе сейчас больше порядка".

В те дни чехословацкие воины плечом к плечу с советскими солдатами вели наступление к границе Словакии. 20 сентября 1944 г. корпус взял уже названное выше местечко Дукля во взаимодействии с танкистами Полубоярова и Аникушкина. Через несколько дней корпус вышел с боем к чехословацкой границе. Это была славная победа чехословацких патриотов! Но за что, в таком случае, рассердился Конев на Людвика Свободу, когда тот стал командиром корпуса? Вот как вспоминал об этом убеленный сединами чехословацкий президент.

- Я тогда, - сказал Людвик Свобода, - должен был собственными глазами увидеть поле боя корпуса. Не могу понять, как можно управлять войсками, не имея представления о местности в полосе наступления. И я пошел прямо в передовые части к атакующим войскам. А там увидел, что солдат нужно воодушевить, показать личный пример в бою. Тут-то вы, Иван Степанович, и вызвали меня к полевому телефону...

- А мне, - сказал с улыбкой Конев, - необходимо было точно знать обстановку на Дуклинском перевале, этого требовала Москва. Ищу вас, а мне отвечают, что командир на передовой. Где, спрашиваю, именно? Наконец вас разыскали. Вот тогда я в сердцах и сказал: господин генерал, запрещаю вам быть автоматчиком, нам нужен не солдат, а командир корпуса!