Приключения Ричарда Шарпа. т1. - Бернард Корнуэлл

– Наверное, выкрали шпионы, – пожал плечами Чейз. – Все прояснилось уже после вашего отплытия из Бомбея. На случай, если Валлар задумает возвращаться по суше, адмирал направил сторожевой корабль в Красное море, а вслед конвою был послан «Покьюпейн». Мне тоже поручили смотреть в оба. Мы непременно должны поймать чертова Валлара, особенно теперь, когда уверены, ну, или почти уверены в том, что он плывет на «Ревенане»! Все равно нам по дороге, Шарп. Посмотрим, на что способна «Пуссель». Плохо то, что «Ревенан» ничуть не уступает нам в скорости, к тому же получил неделю форы.

– И что тогда?

– Разнесем его в пух и прах! – радостно воскликнул Чейз. – А после отправим мсье Валлара и герра Полмана на корм рыбам!

– Не забудьте про Кромвеля, – мстительно добавил Шарп.

– Я бы предпочел вздернуть его на нок-рее, – сказал Чейз. – Ничто так не поднимает дух команды, как капитан, повешенный на доброй бриджпортской пеньке!

Шарп посмотрел в окно – паруса «Каллиопы» едва виднелись на горизонте. Он чувствовал себя бочонком, выброшенным в бурную реку, – поток нес его, и он не знал, что принесет завтрашний день. Но главное – Шарп был любим и счастлив. От мыслей о Грейс на душе потеплело. Его любовь была чистым безумием, но Шарп ничего не мог с собой поделать.

– А вот и мистер Гарольд Коллиа! – воскликнул Чейз, впуская в салон маленького мичмана – старшего на баркасе, который доставил Шарпа на борт «Каллиопы» в Бомбейской гавани. Теперь Гарри Коллиа должен был показать гостю «Пуссель».

Мальчишка страшно гордился своим кораблем. «Пуссель» была гораздо больше «Каллиопы». Юный Гарри Коллиа одним духом выпалил Шарпу цифры:

– Сто семьдесят восемь футов длиной, сэр, само собой, не считая бушприта. Сорок восемь в ширину и сто семьдесят пять до верхушки грот-мачты, берегите голову, сэр. Построен французами из двух тысяч дубовых стволов, весит около двух тысяч тонн – осторожно, голову, сэр, – семьдесят четыре пушки, сэр, не считая карронад, а у нас их целых шесть, и все тридцатидвухфунтовые. Шестьсот семнадцать человек команды, не считая королевских морских пехотинцев.

– А сколько пехотинцев?

– Шестьдесят шесть, сэр. Сюда, сэр, берегите голову, сэр.

Затем Гарри Коллиа привел Шарпа на квартердек, где в закрытых портах стояли восемь длинноствольных орудий.

– Восемнадцатифунтовые, сэр, – пропищал юный мичман, – наши крошки, сэр. По шесть с каждой стороны, включая четыре на корме. – Мальчишка скользнул вниз по крутой лестнице, ведущей на палубу. – Это открытая палуба, сэр. Тридцать две пушки, все двадцатичетырехфунтовые.

В центре верхняя палуба была открыта всем ветрам, а спереди и сзади высились полубак и шканцы. Юный Гарри безмолвно скользил между громадными орудийными стволами, нырял под гамаки, в которых спали свободные от вахты матросы, и наконец, обогнув якорный кабестан, юркнул в стигийскую тьму нижней палубы. Там стояли самые большие пушки, стрелявшие тридцатидвухфунтовыми ядрами.

– Тридцать штук, сэр, – гордо промолвил юный мичман, – берегите голову, сэр, по пятнадцать справа и слева. Нам повезло, что у нас их так много! Говорят, в наше время этих пушек не хватает, и некоторые капитаны устанавливают на нижней палубе восемнадцатифунтовые, но только не капитан Чейз, он такого не потерпит! Я же говорил вам, берегите голову, сэр!

Шарп потер синяк на лбу и постарался прикинуть, каков вес всех этих орудий, но юный Гарри и тут его опередил.

– Девятьсот семьдесят два фунта металла по каждому борту, сэр, а у нас их два, как видите, – услужливо подсказал он. – А еще у нас шесть карронад, которые стреляют тридцатидвухфунтовыми снарядами и бочонками с мушкетными пулями. Не завидую я французам! Осторожно, сэр!

В уме Шарп подсчитал, что единственный бортовой залп «Пуссели» должен нанести врагу больший урон, чем вся артиллерия в битве при Ассайе. Этот военный линкор являлся настоящим плавучим бастионом, безжалостным и неумолимым убийцей, а ведь «Пуссель» была далеко не самым большим кораблем королевских военно-морских сил! Шарп знал, что на флоте есть корабли с более чем сотней орудий, и снова юный Коллиа, привыкший к суровым экзаменам, которые юным мичманам устраивают строгие лейтенанты, предугадал вопрос.

– На флоте восемь судов первого класса, сэр, которые несут более ста орудий – осторожно, балка, сэр, – четырнадцать судов второго класса – у них под девяносто пушек – и сто тридцать – третьего.

– Так значит, «Пуссель» – всего лишь судно третьего класса? – изумился Шарп.

– Вниз, сэр, берегите голову, сэр, – прощебетал юный Гарри и исчез на лестнице, ведущей в корабельные глубины. Шарп осторожно последовал за ним. Они оказались в темном, влажном и плохо освещенном помещении с низким потолком, где отвратительно пахло.– Нижняя палуба, сэр. Берегите голову, сэр. Ее еще называют кубриком, сэр. Переборка, сэр. Вот мы и опустились ниже ватерлинии. За складом боеприпасов – каморка корабельного хирурга. Никто на корабле не желает попасть к нему под нож. Сюда, сэр. Берегите голову, сэр.

Гарри Коллиа показал Шарпу бухты, в которые были свернуты якорные канаты, оружейную, охраняемую морскими пехотинцами в алых мундирах, хранилище спиртного, берлогу хирурга, выкрашенную красной краской, чтобы кровь на стенах не так бросалась в глаза, лазарет и крошечную конуру мичмана. Затем юный Коллиа повел Шарпа к громадному складу провианта – бесчисленным рядам бочек и бочонков. Трюмная вода плескалась под ногами, скрежетали и чавкали помпы.

– У нас их шесть, сэр, и для них всегда найдется работенка, – пояснил юный мичман. – Как бы прочно вы ни построили корабль, вода все равно проникает внутрь. – Гарри замахнулся ногой на крысу, промазал и полез наверх. Он показал Шарпу камбуз, представил главному старшине корабельной полиции, коку, боцманам, помощникам канониров, плотнику и в довершение всего пригласил подняться на грот-мачту.

– Спасибо, не сегодня, – отвечал Шарп.

Тогда юный мичман повел его в кают-компанию, где познакомил с офицерами. Затем они вернулись на шканцы, миновали громадный двойной штурвал и оказались прямо перед дверью в каюту Чейза. Каюта, как и обещал капитан, оказалась маленькой, но стены были обшиты полированным деревом, на полу лежал ковер, а сквозь иллюминатор струился дневной свет. Сундук Шарпа уже стоял у стены. Юный Гарри помог ему разложить подвесную койку.

– Если вас убьют, сэр, – серьезно заметил Гарри Коллиа, – койка станет вашим гробом.

– Что ж, армия не предложит мне и такого, – пожал плечами Шарп, застилая койку одеялом. – А где каюта первого лейтенанта?

– Там, сэр. – Юный мичман показал на переднюю переборку.

– А каюта второго лейтенанта? – Шарпу хотелось знать, как далеко будет от него леди Грейс.

– На открытой палубе, сэр. На корме, рядом с кают-компанией, – объяснил Коллиа. – Вот крюк, на который будете вешать фонарь, сэр, а за этой дверью – капитанская галерея и гальюн.

– Капитанская галерея? – переспросил Шарп.

– Уборная, сэр. Прямо в море. Очень гигиенично. Капитан велел, чтобы я все вам объяснил, а еще вам будет прислуживать его вестовой.

– Вы любите своего капитана? – спросил Шарп, отметив про себя, как тепло говорит о Чейзе юный мичман.

– Все любят капитана Чейза, сэр, – отвечал Коллиа. – Нам с ним повезло, сэр. Позвольте напомнить, что ужин подают в конце первой полувахты. Четыре удара корабельного колокола, сэр, учитывая, что полувахта длится два часа.

– А что у нас сейчас?

– Только что пробили два, сэр.

– И сколько осталось до четырех?

На детском лице Коллиа застыло изумление – юный мичман недоумевал, как можно не знать таких очевидных вещей?

– Разумеется час, сэр.

– Да-да, верно, – ответил Шарп.

Вечером капитан Чейз пригласил шестерых гостей разделить с ним ужин. Разумеется, ему пришлось позвать лорда Уильяма с женой. Капитан признался Шарпу, что первый лейтенант Хаскелл – жуткий сноб, который расстилался перед его светлостью всю дорогу от Калькутты до Бомбея.

– Снова взялся за свое, – неодобрительно заметил Чейз. Первый лейтенант не сводил с лорда Уильяма преданных глаз. – А вот Ллевеллин Ллевеллин, – просветлел капитан, подводя Шарпа к краснолицему вояке в алом мундире. – Этот человек ничего не делает наполовину. Капитан морских пехотинцев. Именно он со своими головорезами скинет лягушатников за борт, если они осмелятся ступить на палубу «Пуссели». Ну и имечко, Ллевеллин Ллевеллин!

– Я происхожу из рода древних королей, – гордо отвечал капитан Ллевеллин, – в отличие от Чейзов, которые всегда были беглыми слугами.

– Зато мы прогнали чертовых валлийцев, – широко улыбнулся Чейз. Шарп понял, что закадычным приятелям доставляет особое удовольствие постоянно подтрунивать друг над другом. – Мой верный друг Ричард Шарп, Ллевеллин.