Перед рассветом - Арсений Дмитриевич Ляхов

— Откуда столько любви и ласки? — тот уже, не опасаясь и не спрашивая, гладил и чесал её по морде, а та мурлыкала, как большая кошка, что вызывало чувство дежавю.

Он сразу сравнил её урчание и голос с теми, какие могли издавать Света с Валей и Надей: голос был значительно грубее, более кряхтящий, не такой точный, как у них, ассоциация была только с человеком, сорвавший голос и говорящий в микрофон, подключённый к мощным динамикам, уж очень сильно было слышно, даже когда Наташа и Саша говорили шёпотом, небольшое раздражение и шипение, однако это никак не мешало им чётко выговаривать слова, и ухудшения пока он не видел, возникло предположение, что это просто такое строение связок (что вероятнее всего, поскольку они говорили только с помощью связок, крайне редко используя язык и губы. На столько, что иногда было видно, как короткие слова из одного слога они выговаривают не открывая пасти, что очень и интересовало, и пугало). Если делать вердикт, то у них были повадки очень близки с теми, что у девчонок, но из-за своего строения всё казалось грубее.

— А почему их не должно быть? Мне нравится осязать, чувствовать кожей, поэтому и жмусь к тебе, а ты отталкиваешься, — та стала говорить с высока, но не унижая, — я предполагаю, что тебя так воспитал мир и общество, но со мной такого воспитания не надо, я его не приму и всё равно сделаю по-своему. Понял? — глаз раскрылся, осмотрев парня, который успел аккуратно дотянуться до рюкзака и надеть полубалаклаву на лицо и кепку. Сеня просто кивнул в ответ: — Прекрасно. Устраивайся поудобнее, не стесняйся располагаться так, как хочешь, и… — тихо натянулась улыбка, — не прекращай гладить.

— Вот кошара, — он усмехнулся.

— Да, я ещё мурчу, как ты заметил, — потеревшись об парня мордой, Наташа закрыла глаза, ожидая действий с его стороны. Было ясно, что в сон его ещё не тянет, поскольку тот проспал больше четырёх часов вечером, а состояние скоро стабилизируется, и он пойдёт на поправку.

— О-па, — тихо сказал тот, спустя какое-то время, — Наташ, дорогая моя, как часто моемся?

— Что такое? — она лениво подняла морду с него и открыла глаза.

— Да вот, смотри, что я собрал, — то показал чёрные следы на пальцах и ладошках.

— Ой, — она стыдливо посмотрела в сторону.

— Нет, я тебя не осуждаю, — он отряхнул грязь, — многие люди плохо моют шею, но у тебя такой вот слой, прячется в районе ушей и за рогами.

— Как раз там, где я достать нормально не могу, — покачала та головой.

— Ладно, не стыдись, давай я очищу сейчас, мне не сложно, а потом уже сама, как-нибудь, следи за этим.

— Спасибо, — та улыбчиво кивнула и легла обратно.

Если говорить про грязь, то счистить её с помощью наждачной бумаги, которая была с собой, оказалось быстро и просто, но не самым приятным для Наташи. Дракониха, удовлетворённо вздохнула, когда он закончил чистку и посильнее прижала его к себе, чтобы тот именно лежал горизонтально. Ей уже было всё равно, что он скажет по этому поводу, ей стало понятно, что ему самому неважно что. Сложилось впечатление, что, если он видит проблему, то он просто поможет её решить без лишних слов: что-то отремонтировать, скажет «ладно»; пообщаться — «окей»; попросить погладить, он сделает, ничего не говоря. Довольно странный характер.

Прижимая того к грудным пластинам, и водя носом по его лицу, она стала того убаюкивать, не смотря на возраст в 24 года, а тот уже ничего не говорил по этому поводу.

— Закрой глаза, отдохни, — нос уткнулся ему в лоб, — когда Гришка прилетит, я тебя разбужу, — посмеиваясь, над его внимательным наблюдением за её действиями, она прижалась твёрдыми губами к нему и поцеловала в лоб, — спи.

— Вау, — тот радостно наморщил лоб, — такого у меня ещё не было.

— Не целовала драконесса?

— Да как-то не приходилось.

— Ну, вот, я первая, — промурлыкала она, снова ложась тому на грудь, — всё, отдыхай давай. Если что-то понадобится, то сразу говори.

— Лады… — он напряжённо замолчал: — Мне показалось?

— Что? — она приоткрыла глаз.

— Да вон там, чё-то мелькнуло, — он указал рукой в сторону горизонта.

— Ух ты, — оскалилась она, — да ты глаз-алмаз! Летят.

— Время ожидания истекло, — сказал тот просто так.

— Давай-ка я тебя спрячу…

— Зачем?

— Ты хочешь сейчас выслушивать каждого, знакомиться, болтать? Силы на это есть? Они же будут задавать самые противные вопросы.

— Блин, — чуть подумав, усмехнулся он, — знаешь, Наташ, я сейчас больше охренел от того, что ты просто проговорила всё то, что я больше всего подозревал.

— Знаю вас, мужиков!

— Ой, только не начинай монолог на половые темы, иначе я сам застрелюсь от безысходности!

— Не собиралась, — растерянно ответила она, — во мне такого нет. Я просто пошутила.

— Блин, я вот сейчас только заметил, что у тебя глаза при небольшой вспышке светятся, — он резко поменял тему, — на мгновенье стрёмно аж становится.

— Ну на то они у нас и кошачьи, — улыбнулась она.

— И не только…как я заметил.

— Не ворчи. Давай-ка сюда, — она встала и потянула его назад.

***

— «О, нас встречают!» — приземляясь, проговорил всем Никита, который быстрее всех хотел уже лечь спать, после нескольких часов беспрерывного полёта.

Через минуту уже все четверо приземлились на полянку. Наташа лежала возле скалистых камней, не вставая с места, а лишь улыбаясь им:

— Ну, как с поисками? Есть кто-то?

— Вообще ничего, — помотав мордой для борьбы со сном, ответил Артём.

— В пустую время потратили! — воскликнул молодой, — так что я — спать!

— А где этот? — спросил Вова.

— Да, наш потерпевший? — мотнул головой Артём.

— Да тяжело он, но пока жив, — спокойно ответила она.

— То есть? — спросили те одновременно.

— Без сознания он, крови много потерял, но дышит.

— Ясненько… — протянули они.

— Саша легла с детьми и его рядом положили, так что не тревожьте. Завтра, если не изменится ничего, будем думать. Сейчас покой человечку нужен.

— Лады, мне уже пофиг, я спать, — снова воскликнул Никита.

— Да иди уже и заткнись! — рыкнул на него Вова, чуть шлёпнув хвостом.

Тот обиженно ушёл.

— Точно пока ничего не сделать?

— Вов, могли бы — сделали. Он живой и идёт на поправку. Сейчас ничего не сделать, кроме как дать ему восстановить силы, — сурово посмотрев на них, ответила она, — да и самим бы не мешало…

— Ты чего-то недоговариваешь? — поинтересовался Вова, увидев её напряжение и тревогу.

— Да, я хочу поговорить с Гришей, по личному вопросу, а вы мешаете!

Выслушав, тот, чувствуя себя виноватым, отвернулся.

— Ладно,