Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки - Райт Роберт

То же самое наблюдалось и в I тысячелетии. Александр Македонский, благодаря которому во власти греков оказалась немалая часть известного в то время мира, восхвалял богов, земли которых захватывал. Боги родины Александра удостоились той же практичной любезности, когда завоеванной оказалась сама Греция. Вот почему греческий пантеон можно сопоставить с римским, изменив имена: Афродита станет Венерой, Зевс — Юпитером, и т. д. В политеистическом Древнем мире сообразительный завоеватель был теологически маневренным завоевателем. Война заканчивалась, появлялась империя, которой требовалось управлять, и не было никакого смысла заводить бессмысленные дрязги.

Удобную приспособляемость политеизма можно рассматривать двояко. С одной стороны, он служил полезным инструментом для безжалостных империалистов — опиумом, как сказал бы Маркс, для свежепокоренных народов. С другой стороны, он был эликсиром мирных межкультурных отношений. Но безжалостные завоеватели, какими бы корыстными ни были их цели, в итоге вовлекали все больше людей на все более значительных территориях в экономический и культурный обмен.

Саргон подвел Месопотамию ближе, чем когда-либо прежде, к универсализму, распространил влияние шумерских богов за пределы их южной родины, по другую сторону культурного барьера. Еще и в помине не было простого, упорядоченного, монотеистического универсализма, который в конце концов возник в роду Авраамовом: один бог правит всем человечеством. Но еще в Месопотамии в III тысячелетии до н. э., когда политеизм демонстрировал свой геополитический потенциал, существовали силы, подводящие теологию ближе к монотеизму.

К монотеизму

С самого начала склонность божественного следовать за политическим наблюдалась не только в политических отношениях между месопотамскими городами-государствами, но и в их внутренней политике. А политическое устройство в этих городах было вертикальным. В отличие от сообществ охотников-собирателей, в городах-государствах установилось выраженное лидерство. Как и в вождествах, оно имело иерархическую структуру, только более сложную и бюрократическую.

Как на земле, так и на небе. В городах-государствах, а позднее и во всем регионе типичным было не только наличие одного верховного бога (иногда бога, называемого правителем); этого главного бога окружали подчиненные боги, что в целом напоминало устройство двора правителя. В одном месопотамском документе II тысячелетия до н. э. перечисляются боги с такими званиями, как личный слуга, старший повар, старший пастух, садовник, посланник, визирь, старший визирь, адъютант, мажордом, писец, страж, привратник, управляющий и цирюльник[250]. Известен месопотамский рассказ о том, как Энки, сам подчиняющийся великому Энлилю, назначает одного бога «смотрителем каналов», а другому поручает вершить правосудие[251].

В Египте пантеон также приобрел некоторое сходство с иерархией общества[252]. В Китае времен династии Шан верховная власть, по-видимому, принадлежала богу небес, которому подчинялись боги ветра, дождя, рек, гор и т. п.[253]. Но нигде иерархические тенденции не прослеживались отчетливее, чем в Месопотамии, нигде они не были лучше задокументированы. Как пишет историк Жан Боттеро, там «беспорядочное сборище», которое представляли собой боги на заре цивилизации, в ходе «многовековой эволюции, мифологических соображений и расчетов стало настоящей организацией сверхъестественных сил… которая господствовала над людьми так, как земные правители господствовали над подданными»[254].

Образовавшаяся в итоге «пирамида власти», как называет ее Боттеро, была своего рода шагом в направлении монотеизма. Во времена пребывания Энлиля на вершине этой пирамиды его называли «великим и могущественным властителем, который господствует в небе и на земле, все знает и все понимает»[255]. Разумеется, подобные отрывки могут давать искаженное представление о всеобщем мнении тех времен: подобно авторам в некоторых других политеистических сообществах, месопотамцам было свойственно возвеличивать того бога, к которому они обращались в данный момент — так, как люди в своей лести ориентируются на человека, непосредственно с которым беседуют. Тем не менее это была теологическая тенденция в действии, движение в сторону сосредоточения величества, и преемник Энлиля на посту главы месопотамского пантеона вознес его на новую высоту, подводя Месопотамию еще ближе к религиозной мысли современного Запада.

Один-единственный Мардук

Этим преемником стал Мардук. Мардук был внушительной фигурой. Так, «его сердце — литавры», «его пенис — змея», изрыгающая золотое семя[256]. Но все эти свидетельства появляются лишь после того, как Мардук достигает величия, и отнюдь не собственными силами. Его главным сторонником был вавилонский царь Хаммурапи, появившийся на исторической сцене в начале II тысячелетия, через столетия после возникновения и распада аккадской империи Саргона, в те времена, когда в политическом отношении Месопотамия вновь стала раздробленной.

Хаммурапи знаменит созданием одного из первых в Древнем мире сводов законов. Современные законы иногда воспринимают как альтернативу религии — нерелигиозные правила дорожного движения, за соблюдением которых следит полиция, не нуждающаяся в поддержке сверхъестественных сил. Но в древних городах внутригосударственное, как и международное, право черпало силу у богов.

Начнем с того, что свод законов Хаммурапи составил по велению свыше. В первых абзацах его свода Ану (Анум) и Энлиль (Эллиль), два верховных бога месопотамского пантеона, избрали Хаммурапи царем, чтобы «дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злодеев»[257]. В своде упоминается около тридцати богов[258], в некоторых случаях они играли роль вершителей правосудия — например, когда подозреваемого бросали в реку, чтобы посмотреть, схватит ли его бог реки, таким образом подтверждая вину (посмертно)[259]. Но ни один из этих богов не удостаивается такого обращения, как Мардук в первых абзацах свода. В них Ану и Энлиль объявляют Мардука великим богом и наделяют «владычеством над всеми людьми»[260].

СОВРЕМЕННЫЕ ЗАКОНЫ ИНОГДА ВОСПРИНИМАЮТ КАК АЛЬТЕРНАТИВУ РЕЛИГИИ — НЕРЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ, ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ КОТОРЫХ СЛЕДИТ ПОЛИЦИЯ, НЕ НУЖДАЮЩАЯСЯ В ПОДДЕРЖКЕ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ СИЛ. НО В ДРЕВНИХ ГОРОДАХ ПРАВО ЧЕРПАЛО СИЛУ У БОГОВ

Какая удача для самого Хаммурапи! Мардук был богом города Вавилона, столицы Хаммурапи, и Хаммурапи рассчитывал распространить власть Вавилона на всю Месопотамию[261]. Величайшим богам Месопотамии не составило труда расстелить перед Мардуком красную ковровую дорожку и сделать его владениями не только один город. Тем не менее Хаммурапи не достиг заветной цели, он умер, так и не успев стать правителем всей Месопотамии. Но в последующие века Вавилон господствовал в ней, а Мардук не случайно в конце концов возглавил месопотамский пантеон, вытеснив Энлиля[262].

Защитники Мардука не ограничились утверждением его господства. В ходе важного теологического события другие боги пантеона были разжалованы из подданных Мардука всего лишь в его воплощения. Так, Адад, некогда известный как бог дождя, стал «Мардуком дождя». Набу, бог писцов, стал «Мардуком писцов»[263]. Или, с точки зрения Мардука, как написано в одном тексте, обращающемся к нему, «Набу, держащий палочки для письма, — твое искусство»[264]. И так далее до самого конца: Мардук поглотил известных месопотамских богов одного за другим.