Дневник плохой девчонки - Кристина Гудоните

Вот только, сидя здесь, я не придумаю, куда засунуть деньги, для этого надо как-нибудь попасть в бабулькину квартиру. Но как? Неужели опять через балкон? Вообще-то странно, что полиция до сих пор не поняла, каким образом грабитель там оказался. Решили, что он попросту отпер дверь и вошел? Ха! Может, потому, что дверь в квартиру я оставила приоткрытой? Тупицы! Значит, я их перехитрила! Хоть какое-то утешение… Я даже развеселилась.

Черт! Я ведь так и не знаю, где бабулька: дома торчит или ее увезли в больницу. Может, позвонить Лауре? Нет, лучше не рисковать. Кто знает, может, ее разговоры прослушивают?

Сколько можно слоняться из угла в угол! Если ничего не предприму, будет фигово. В конце концов у меня окончательно поедет крыша, и я такого наваляю, что потом не расхлебать. А может, пойти в полицию и сдаться? Ну, что я говорила? Уже начинается. Глупее не придумаешь!

Догуляли с Принцессой до бабулькиного дома. Прошли мимо, и только. Выяснить ничего не удалось: окна закрыты, балконная дверь тоже. Неужели можно сидеть закупорившись в такую жарищу? Может, ее все-таки там нет? Не знаю, что делать…

Весь вечер смотрела по телику всякую чушь, потом легла спать. Ничего стоящего так и не придумала. Никто не звонил.

Спокойной ночи, дорогой дневник!

8 июля

Мне срочно надо было узнать, дома старушка или после той злополучной ночи ее забрали в больницу. Если в квартире никого нет, подбросить деньги будет намного проще.

Около двенадцати я не вытерпела и опять пошла к бабулькиному дому. Все еще стояла страшная жара, потому-то, наверное, на улице не было ни единой живой души, но многие окна были распахнуты, оттуда слышались голоса и музыка. Поглядывая на фасады домов, я медленно перешла через дорогу — притворилась, будто ищу нужный номер, на случай, если меня кто-нибудь заметил бы из окна… Когда шла мимо старушкиного дома, увидела, что балконная дверь слегка приоткрыта… А может, мне только так показалось? Березовые ветки заслоняли часть балкона, я вполне могла и ошибиться… В общем, я повернула обратно, а когда снова поравнялась с домом, замедлила шаг и поглядела наверх. И похолодела — с бабулькиного балкона, перегнувшись через перила, за мной наблюдала невероятно толстая краснощекая бабища! Я ни секунды не сомневалась, что пялится она именно на меня, потому что больше никого на улице не было. Черт! Откуда она там взялась? Я прибавила шагу, хотела поскорее скрыться за углом, но вдруг, словно гром с ясного неба, грянул бас этой тетки:

— Вы не пятый ли дом ищете? По объявлению пришли, да? А то я смотрю, второй уже раз мимо идете… Все правильно, это здесь, поднимайтесь, мы вас ждем.

Собравшись с духом, я сделала овечью морду и, запинаясь, проблеяла:

— Н-ном-мера н-не вид-дно…

— Что верно, то верно! — продолжала драть глотку толстуха. — Летом, как береза зазеленеет — полдома занавешивает. Заходите, сейчас открою.

Она ушла в комнату, а я окаменела. Возможность попасть в квартиру свалилась, можно сказать, прямо с неба. Вернее, с балкона, но какая разница!.. А эта голосистая тетка, наверное, и есть та самая соседка, которая вызвала полицию… Но что она там говорила про какое-то объявление? Черт! Я страшно пожалела, что не взяла деньги с собой, — а вдруг мне прямо сейчас удалось бы куда-нибудь их засунуть? Пару секунд посомневалась, стоит ли входить, — я же не сказала, что пришла по этому чертову объявлению, — но решила, что рискнуть стоит.

В общем-то, ничего другого мне не оставалось. Я открыла тяжелую деревянную дверь, вошла в прохладный подъезд и стала подниматься по лестнице. Меня трясло, сердце колотилось как ненормальное. Я сделала глубокий вдох и заставила себя считать ступеньки, чтобы хоть немного успокоиться. Услышала, как наверху щелкнул замок, скрипнула дверь. Еще не поздно было свалить… Я остановилась, посмотрела наверх и увидела нависающую над перилами толстуху — она караулила на лестничной площадке. Валить было поздно. Я кое-как выдавила из себя кислую улыбку и потащилась дальше.

— Смелее, смелее! — грянул сверху бас, и я подумала, что в этом подъезде дьявольская акустика.

Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать… Еще семь ступенек — и прямо передо мной оказалась гора мяса, нет, скорее, огромный чан женского пола, обтянутый цветастым платьем. Почему толстухи так любят цветочки? Дверь в квартиру была распахнута настежь. Коровища заполнила собой весь проем, она стояла, уперев руки в могучие бедра, и улыбалась. Выглядела впечатляюще: щеки свисали до плеч, подбородки закрывали половину шеи, а голова переходила в шею без малейшего изгиба, линия была безупречно ровной. Гигантское вымя покоилось на колышущемся животе, а ножищи, как тесто, выползали во все стороны из старых шлепанцев. Невольно залюбуешься — настоящая богиня плодородия. Во всяком случае, мне почему-то вспомнилась первобытная статуя богини плодородия, которую я видела в маминой «Истории искусства». И еще я вспомнила, как мы с Лаурой однажды прогуливали уроки и забрели в парке в павильон с кривыми зеркалами. Чуть со смеху не полопались, на себя глядя! Картинка была очень похожая.

— Как удачно, что ты пораньше заявилась, мне после обеда уйти надо.

Она втолкнула меня в дверь, и я оказалась в хорошо знакомой гостиной.

— Мне нравится, что ты учишься в католической школе: может, хоть воровать не станешь, как та…

И рекомендации у тебя хорошие. Сестра Тереза сказала, что ты набожная и добросовестная — это очень важно. Теперь трудно найти добросовестную девушку. Днем с огнем не сыщешь.

Ага, значит, она ждала какую-то девицу из католической школы. Не самый лучший для меня вариант, но деваться было некуда, выбирать не приходилось. Я сочувственно покачала головой и возвела очи к небу.

— Знаешь, как я взбесилась, когда увидела, что ящик пустой! — взвыла богатырша. — Где это видано — воровать у старого человека! Попадись мне эта девка — своими руками удавила бы!

Вот в этом я почему-то нисколько не усомнилась. Сразу представила свою стройную шею в лапах этого чудовища, свое посиневшее лицо, выкатившиеся глаза, и меня прошиб холодный пот. Бедняжка Лаура, не завидую я ей… На мое счастье, я порядочная католичка, девушка с отличными рекомендациями, а не какая-нибудь размалеванная бродяжка, неизвестно откуда явившаяся!

— Подожди здесь!

Толстуха оставила меня в гостиной, а сама потопала в спальню. Я вздохнула с облегчением. Все чудесно, они искали новую прислугу для бабульки. И нашли меня! Теперь я вместо Лауры должна буду покупать еду и возиться с этой иссохшей мумией. Лучше не придумаешь! При таком раскладе засунуть куда-нибудь деньги будет легче легкого! А потом — бесследно исчезнуть. Честное слово, все шло как по маслу!

— Иди сюда! — грянуло из спальни.

Я снова состроила овечью морду и шагнула за порог.

— Вот, Казимереле, посмотри, кто пришел! Та девочка, про которую я тебе рассказывала.

Бабулька, обложенная подушками, сидела в постели. Все такая же нечеловечески тощая, но хоть глаза были открыты. И протезы она, похоже, вставила, потому что рот выглядел не таким запавшим, как тогда, ночью… Бабулька равнодушно оглядела меня с головы до ног, потом отвернулась к окну и прошелестела:

— Ничего мне не надо…

— Как же, не надо тебе ничего! — прогудела толстуха. — Не зли меня! Ничего не надо только покойникам.

— Я и есть покойница… — заморгало существо на кровати.

— Размечталась! — продолжала гудеть бабища. — Не будь ты таким заморышем — всыпала бы тебе по первое число!

Она наклонилась над старушкой и погрозила кулаком, явно испытывая желание применить физическую силу. Меня от этого в дрожь бросило, но бабулька, похоже, нисколько не испугалась: в ответ она издала какой-то булькающий звук, который, если я правильно поняла, должен был изображать иронический смешок.

Тогда толстуха взялась за дело. Одной рукой подняла старушку, другой стала разглаживать и встряхивать постель. Бабулька что-то пропищала и совсем закатила глаза, должно быть, возмущаясь, что ее потревожили. Выглядела она очень смешно, я не выдержала и прыснула. Обе повернулись ко мне.

— Вместо того чтобы зубы скалить, лучше бы помогла! — проворчала толстуха.

Я, как положено воспитаннице католической гимназии, смиренно кивнула, подошла к кровати и стала взбивать подушки. Бабулька глядела на меня, как кошка на птичку, а я вся извертелась, потому что давилась от смеха. Думаю, она это заметила, поскольку и сама еле слышно захихикала, если, конечно, считать хихиканьем похожие на икоту звуки: «Ик! Ик! Ик!»

В конце концов бабульку опять устроили на подушках. Теперь она выглядела роскошно: щеки чуть порозовели, а в глазах прыгали чертики.