Империя. Пандемия (СИ) - Марков-Бабкин Владимир

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ. ШУХОВСКАЯ БАШНЯ. 5 октября 1918 года.

‑ И передайте всем моим подданным – Империя своих не бросает!

Подождав, пока пишущая братия закончит записывать мое пиар‑послание, Министр информации объявил:

‑ Благодарю вас, дамы и господа. Высочайшая аудиенция для прессы и фотосессия окончены. Его Императорское Всесвятейшество и Величие ожидают государственные дела.

Я выдохнул сквозь зубы, глядя на то, как под отеческим взором графа Суворина расползается во все стороны снимающая публика, коей тут столпилось превеликое множество. Даже, если не считать тех, кто относится к Высочайшему пулу, поскольку набежали все, кому ни лень. А уж сколько зевак! Трамваи только успевали подвозить толпы охочих до дармовых зрелищ. И толпы эти становились все больше и больше.

Уверен, что генерал Климович поседеет сегодня весьма и весьма значительно.

Зевак, конечно, ограничивали и отгоняли подальше от башни, указывая на возможность обрушения, но это лишь разжигало аппетиты толпящихся.

Да, толпа, как она есть. Жадная к зрелищам, беспощадная в своем сочувствии, агрессивная выше всякой меры и, в то же время, готовая на искреннюю жертву.

Москва получила свое шоу.

И свое испытание.

Нет, в принципе, я был согласен с главой МинИнформа относительно того, что любую катастрофу надо не замалчивать, а максимально громко возглавлять ее разбирательство, а, еще лучше, сделать ликвидацию последствий произошедшего каким‑нибудь отдельным эпическим… э‑м‑м, ну, вы поняли. Который, сам по себе, затмит … изначальный. Как говорится, на каждый … найдется свой отец!

Да, был с ним согласен, но вот эти вот фотосессии иной раз меня бесили до невозможности.

Но, увы, тут ничего не поделать. Отеческий взор, героическое лицо, слова, преисполненные державной мудрости.

Торг Августейшим лицом.

Одних только спецслужб сколько у меня занимается мониторингом общественных настроений! Пять государственных и пять, пусть небольших, но сугубо неофициальных (читай – моих личных), которые финансируются за мой счет и работают не на какую‑то абстрактную Державу или на конкретное свое начальство (что скорее), а на меня лично. И все эти спецслужбы друг за другом яростно приглядывают, стараясь найти у конкурента малейшие признаки измены или банальной крамолы.

И барометр общественных настроений был одним из тех индикаторов, по которому я мог судить о том, не начала ли какая‑то спецслужба свою игру, пытаясь исказить объективную информацию в чью‑то пользу.

Учитывалось все – слухи, сплетни, пересуды на базарах, треп во всякого рода заведениях, разговоры в автомобилях такси и в пролетках извозчиков, болтовню за чаем с гостями, обсуждения газет или фильмов, литературные вечера, пересуды в бараках многочисленных строек, куда набились подавшиеся в город из деревни. Тюрьмы, армия, бани. Даже каждый храм мог стать (и становился) источником сведений о настроениях прихожан. Нет, мы не требовали нарушать тайны исповеди и не вынуждали священников указывать на болтунов‑идиотов, но общую сводку о том, какие темы сейчас волнуют паству, мы получали.

Разумеется, «охранка» не хватала буквально каждого болтуна. Более того, мы использовали и своих собственных агентов для нужной нам «болтовни» и продвижения слухов в массы. Впрочем, тут нужно понимать, что даже самое полицейское государство не в состоянии контролировать огромную массу населения. Это физически невозможно. Мы старались охватить хотя бы ключевые группы и отдельных значимых лиц. Но общую картину мы имели.

Так что, когда я говорю о рейтинге, я имею ввиду более‑менее объективные данные, а не ту «теплую ванну» докладов, в которых жил Ники.

Но, повторюсь, в чем прав Суворин, если уж облажался, так возглавь процесс, а не трусливо прячься от него.

Именно поэтому вокруг меня сейчас было много фотографов и кинохроникеров. Император не прячется и не делает вид, что ничего не произошло. Случилась беда – я вместе с подданными. Возможно, именно поэтому я все еще Император. Как говорится, и в радости, и, тем более, в горе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Возможно, это не такая уж и катастрофа, пока всего‑то несколько погибших. Случись это где‑то в Мариуполе, я бы даже и не узнал об этом. Но, это Москва, это стройка имперского значения. «Государев заказ», в конце концов. Десятки тысяч зевак вокруг. Моих подданных. Как я могу сделать вид, что меня это не касается? Хватит с меня имиджевой катастрофы Николая, когда он тогда, в день Ходынской трагедии, умудрился явиться на бал в честь своей коронации, при том, что трупы его верных подданных все еще валялись по канавам и оврагам, а мертвецкие были переполнены обезображенными телами!

Нет. Империя своих не бросает.

И, уж, тем более, не бросает Император.

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. ОСТРОВ ХРИСТА. УСАДЬБА «ОРЛИНОЕ ГНЕЗДО» (УБЕЖИЩЕ СУДНОГО ДНЯ). 5 октября 1918 года.

Императрица хмуро барабанила пальцами по многострадальной столешнице, на которой лежали листы свежего оперативного доклада Ситуационного центра. Дурацкая прилипчивая привычка Михаила.

Господи, но почему всегда так бывает? Стоит только начаться проблемам, так они тут же начинают сыпаться, словно из того пресловутого Рога Изобилия! Не зря в народе говорят: «Пришла беда – открывай ворота», ох, не зря! И бед, там, за воротами, уже целая толпа собралась! И большая часть из них пришла незвано и неожиданно. Впрочем, кто и когда, в здравом уме, призывал беды на свою голову?

И даже, такая, казалось бы, пусть досадная, но, все же, малозначимая и довольно банальная вещь, какой на самом деле и была катастрофа на башне инженера Шухова в Москве, вдруг начала превращаться в серьезную проблему для нее лично. Да, башню жалко, но, во‑первых, она не одна такая строится, во‑вторых, обрушение части секций лишь замедлит строительство, а, в‑третьих, бывали беды и похуже. И как‑то пережили. На ближайшее время есть угрозы и куда похуже.

Пандемия. Выборы. Смута. Голод. Гражданская война. Внешняя угроза.

Какая уж тут башня…

Все так, если бы не одно «но».

И имя этому «но» ‑ Ольга.

Прочитанное в докладе не слишком‑то обрадовало Машу. Мягко говоря. Нет, она все понимала, с политической и пропагандисткой точки зрения, Миша все сделал правильно. Зеваки бы обязательно собрались и одному Богу известно, чем бы там все по итогу обернулось. Тем более что скоро выборы, да и, вообще, продемонстрировать заботу о подданных всегда полезно. Но только ли это двигало Мишей, когда он, отменив все аудиенции, спешно примчался на место событий?

Только ли тут пропаганда и желание оседлать волну?

И только ли скрытое переживание за мать своего тайного сына?

Или, может, в ее Августейшую голову уже в голову лезут глупости ревности?

Но, с другой стороны…

В жизни всякое случается. Бывает, что в моменты подобных потрясений, люди вдруг понимают, что старая любовь никуда не делась. И, что тогда Маша будет с этим делать?

«Пресвятая Богородица, помолись за меня, грешную! Успокой душу мою метущуюся, укажи путь благочестивый…»

* * *

ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОССИЯ. МОСКВА. ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ. ШТАБ СПАСАТЕЛЬНОЙ ОПЕРАЦИИ. 5 октября 1918 года.

Генерал Духонин, по своему обыкновению, не стал ютиться в клетушках административного корпуса стройки, а немедленно приказал развернуть большую штабную палатку, где мы и пребывали в настоящее время.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Командующий ИСС и этой спасательной операцией очень быстро взял все бразды правления в свои руки, подчинив Императорской Службе Спасения военные, полицейские и гражданские власти в районе, замкнув на себя все происходящие вокруг башни процессы.

‑ Государь! На объекте произошло обрушение конструкций. Ввиду обрушения погибло четверо рабочих, которые находились на строительной площадке, а также еще два тела было обнаружено при осмотре места катастрофы. Эти двое, с учетом характера увечий, по всей видимости, упали с высоты. Еще двое монтажников получили ранения на земле, один из них весьма плох. Оценить точные масштабы произошедшего не представляется возможным ввиду низкой и плотной облачности. Судя по характеру упавших на землю обломков, и на основании показаний главного инженера строительства господина Ковальского, можно сделать вывод о том, что произошло разрушение элементов монтируемой шестой секции башни. По предварительным данным, Государь, вниз не спустились тридцать шесть человек, включая господина Шухова и двух офицересс, которых он провел на башню для экскурсии.