Иван III - Руслан Скрынников

«Повесть о белом клобуке» невозможно связать с именем Геннадия, стремившегося любыми путями подчинить новгородское православие московскому и покончить с обособленным положением новгородской церкви. При Иване Грозном в 1564 г. Священный собор констатировал, что ныне архиепископ новгородский Пимен носит белый клобук, «и прежние (архиепископы. — Р.С.) носили белые же, а писания тому нет же, котораго для случая архиепископы новгородские белые клобуки носят».

Старец Захарий

Среди противников архиепископа выделялся старец Захарий из псковского Немцова монастыря, который обличал владыку как еретика. В свою очередь, архиепископ ополчился за ересь на монаха. По словам пастыря, Захарий постриг детей боярских «от князя Федора от Вельского да причастия три года не давал, а сам, деи, не причащал же ся». Князь Ф. И. Вельский выехал в Москву из Литвы в 1482 г. и вскоре получил во владение городок Демон.

Несколько его вассалов нашли убежище в Немцове монастыре. Будучи вызван в Новгород, Захарий признал вину, но задал архиепископу вопрос: «А у кого, деи, ся причащати? Попы, деи, по мзде ставлены, и митрополиты, деи, и владыки по мзде же ставлены».

Слова чернеца попали не в бровь, а в глаз. Затеяв диспут с владыкой, Захарий не побоялся называть его еретиком.

Могущественный архиепископ препирался с чернецом более трех лет.

В октябре 1490 г. он жаловался митрополиту на Захария: «Лает ми, господине, безпрестани уже третий год, а посылает грамоты в мою архиепископью и к черньцом и к попом семисоборским, а что по Московской земли, то числа нет; а пишет в своих грамотах: послал, деи… на еретика грамоты; а яз не еретик».

Вызывающее поведение Захария объясняется достаточно просто. Чернец жил во Пскове, возглавлял там Немцов монастырь, и хотя псковская епархия подчинялась новгородскому владыке, но во Пскове сохранялись республиканские порядки, и под их защитой Захарий чувствовал себя в безопасности. Геннадий объявил Захария стригольником и велел сослать его в заточение «в пустыню на Горнечно». Но великий князь отменил его приказ как незаконный.

Стригольничество было одной из древнейших ересей, появившихся в Новгородско-Псковской земле еще в XIV в. Но соборного приговора в ереси в то время принято не было. Между тем лишь соборное осуждение могло превратить заблуждение в ересь.

Иван III избавил Захария от наказания и отпустил его в Немцов монастырь. Псков помог Москве разгромить Новгород, и Иван III оказывал псковичам особое расположение. Избежав заточения, Захарий уехал в Москву.

Архиепископ помог великокняжеским наместникам экспроприировать верхи новгородского общества, а наместники столь же деятельно помогли Геннадию избавиться от священников, не желавших признать авторитет московского ставленника и дерзко споривших с ним. Не исключено, что некоторые из этих лиц покинули Новгород в ходе московских выселений 1487–1488 гг. Характерный момент: Иван III оказал образованным новгородским священникам такое же покровительство, как и псковскому игумену Захарию. Новгородские священники-еретики были определены в кремлевские соборы.

Пучина мудрости

Архиепископ Геннадий явился в Новгород с твердым намерением привести новгородцев в единую веру с Москвой. Однако шли годы, а положение не менялось. Разногласия между владыкой и образованными новгородцами касались широкого круга вопросов. Споры по поводу конца света пробудили интерес к астрономии.

Геннадий обратился к книге «Шестокрыл», включавшей сочинение еврейского астролога Эммануила бар Якова. Обнаружив в «Шестокрыле» иудейское летосчисление, владыка тотчас обличил иудейскую «прелесть». «Да и Шестокрыл, — писал ои, — есми учил того для, и обретох в нем ересь… по чему жидова лета чтут; ино то учинили на прелесть христианскую… а то хотят ту прелесть явити, како изойдеть (в 1492 г. — Р.С.) наша паскалия… и потому ино у них еще пришествиа Христова нет, ино то они ждут Антихриста».

Считается, что первыми к «Шестокрылу» обратились еретики («жидовствующие») и лишь после них за изучение труда взялся Геннадий. Это традиционное суждение вызвало возражение.

В послании Геннадия бывшему ростовскому епископу Иоасафу, сохранившемся в единственном списке, заключалась просьба: «Да чтобы еси послал по Паисея да по Нила да с ними бы еси о том посоветовал: прейдут три лета, кончается седмая тысяща; и мы, деи, тогды будем надобны. Ино еретицы себе надежно чинят». На месте, отмеченном звездочкой, другими чернилами сделан знак вставки, а на нижнем поле страницы другим почерком вписана фраза: «ино и яз слыхал у Алексея». Таким образом, утверждают критики, не сам Геннадий, а писец связал «Шестокрыл» с новгородскими еретиками.

Так ли это? Письмо Геннадия посвящено обличению еретиков. Двух старцев, упомянутых в начале приведенного текста, он специально пригласил в Новгород для обсуждения новгородской ереси («о ересях тех было с ними поговорити»). Одним из пунктов «совета» должен был стать вопрос о конце света («кончается седмая тысяща»). Издавая текст послания, Я. С. Лурье заключил в кавычки слова «мы, деи, тогды будем надобны» как прямую речь еретиков. Такое прочтение полностью согласуется с пометой на полях. Писцы и читатели на Руси нередко комментировали копируемые тексты. От своего ли имени или под диктовку Геннадия писец поместил на полях, что сам слышал такие речи от еретика Алексея. Обличая дерзкую самоуверенность еретиков (слова, что они понадобятся, коль скоро светопреставление через три года не наступит), Геннадий так прокомментировал приведенную еретическую фразу: «Ино еретицы себе надежно чинят». Эта фраза теряет всякий смысл вне связи с речью еретиков.

Обратимся к предыдущему абзацу послания. В нем владыка выражал надежду, что государь оборонит православных от «еретиков, жидовьская мудрьствующих», имея в виду вполне конкретных новгородских еретиков, а ниже доказывал, что «Шестокрыл» и есть источник «жидовских чисел», крадущих лета у православных. Если православные верно ведут счет лет, тогда, согласно логике Геннадия, через три года последует второе пришествие. Если правы «жидовская мудрствующие» новгородцы, ссылающиеся на Эммануила бар Якова, тогда конец света придется ждать столетия. В случае правоты новгородских священников они будут «надобны», зато архиепископу, а следовательно, всему православию будет нанесен ущерб: «…егда скончаются лета, а животом еще прибавит Бог мир, и но то еретиком жидовьскаа мудрьствующимь будет дръзость, а христианству будет спона велика»; «и что Шестокрил они собе изучив, да тем прелщают христианство» и пр. Слова о «прельщении» христиан дословно повторяют фразу из письма того же автора к епископу Прохору, написанного ранее. В обоих случаях под «жидовствующими» еретиками подразумевались конкретные лица, от которых следует ждать неприятностей: «А что числа поставлены в Шестокриле… ино то учинили на прелесть христианску…А то хотят ту прёлесть явити, как изойдет наша пасхалиа…» Полагают, что эти разоблачения из письма Прохору относились к евреям и татарам, а главное — к латинянам (католикам).

Однако то, что мы знаем доподлинно об отношении Геннадия к латинянам, по-видимому, противоречит такому толкованию.

Католический король испанский, писал владыка, «очистил свою землю от ересей жидовских». Восторженные похвалы по поводу «латынян», искоренивших у себя «жидовство», едва ли совместимы с обличением «латынян» за их «жидовские мудрствования».

Книжные богатства

В письме Геннадий задал Иоасафу вопрос: «Да есть ли у вас в Кириллове, или в Фарофонтове, или на Каменном книги: Сильвестр, папа Римскы…» и др.? Иоасаф, в миру князь Оболенский, был игуменом Ферапонтова монастыря до получения епископского сана и вернулся в тот же монастырь после сложения сана. Наряду с Ферапонтовым монастырем Кириллов и Каменный обладали лучшими книжными собраниями. Перечень Геннадия включал сочинения о сущности Троицы: книгу о папе Сильвестре и Афанасии Александрийском, важнейшие книги Ветхого Завета, так называемые послания Дионисия Ареопагита, а также Книгу Притчей Соломоновых, сборник нравоучительных стихов из комедий Менандра, трактат «Логика», содержавший переводы из сочинений еврейского философа Моисея Маймонида и арабского математика Аль-Газали. Большинство названных книге точки зрения ортодоксальности не вызывали ни малейших сомнений. Тем более удивительным является замечание Геннадия в конце перечня: «Занеже те книги у еретиков все есть».

В контексте письма просьба Геннадия имела вполне определенный смысл. Владыка пригласил двух ученых московских монахов в Новгород, чтобы обсудить с ними объявившуюся ересь. «Мощно ли у мене побывати Паисею да Нилу о ересях тех было с ними поговорити? Да есть ли у вас… книги… Занеже те книги у еретиков все есть». Итак, архиепископ как бы очертил круг литературы для предстоящего диспута о ереси. Трудность изобличения вольнодумцев состояла в том, что они объявляли себя ортодоксами и пользовались сочинениями, имевшими хождение и в Новгороде, и в московских монастырях, служивших оплотом московского благочестия.