Доспехи Крестоносца - Александр Белых

Несмотря на то, что мужчина пытался не шуметь, любые звуки в повисшей тишине раздавались с грохотом церковного набата. Однако спутник незнакомца, имеющего забавную козлиную бородку и поблекшую с годами широкополую шляпу, натянутую на голову до самых кончиков ушей, так и не проснулся. Лишь раз, спящий пробормотал что-то невнятное во сне, перевернувшись на другой бок.

Избавиться от липких прикосновений сна Бренингу помог аромат готовящейся на костре похлебки. Этот запах, дразня, щекотал ноздри еще как следует не проснувшегося наемника. Выбравшись из объятий теплого спального мешка, Бренинг сразу же ощутил прохладу раннего утра. Зевнув, мужчина потер слипающиеся глаза.

- Узнаю своего напарника. Звезды еще не исчезли, а он уже на ногах.

- И тебе доброго утра, - поприветствовал приятеля помешивающий варево в котле козлинобородый. - Как спалось?

- Хорошо, - поблагодарил Бренинг, продолжая неустанно зевать, - вот только сон оказался слишком кратким. Скажи мне на милость, Гоган, разве обязательно было после долгой вчерашней скачки подниматься вместе с рассветом?

Тут Бренинг, наконец, разинул глаза и, оглядев темную синеву небосвода, поправился:

- Даже раньше рассвета.

- Мне не спалось, - Гоган, развел руками.

- Порой мне кажется, ты вообще никогда не спишь, - пробормотал Кронн.

- Спят все, - не согласился с товарищем Гоган. - Просто мне хватает несколько часов. К тому же, как можно спать, когда тебя окружает такая красота. Только вдохни воздух. Лишь утром он полон живительной свежести.

Бренинг послушно вдохнул полной грудью. С удовольствием закрыл глаза, наслаждаясь прохладой. Товарищ был полностью прав, так легко дышится только ранним утром. А уж в середине дня. От зноя лошади едва плелись. Чего уж говорить о людях.

- И все же это не повод будить товарищей в подобную рань, - ворчливо сказал Бренинг. - Сколько сейчас? Пять утра?

- Половина пятого, - поправил наемника спутник.

В ответ Кронн смачно выругался.

- Но тебя я не будил. Ты сам проснулся, - напомнил товарищу следопыт.

- Как же. - Бренинг хмыкнул, сворачивая спальный мешок. - Если бы не аромат твоей похлебки я бы спокойно спал.

- Значит, во всем виновата моя похлебка? - подвел итог Гоган. Не переставая помешивать, мужчина оторвал голову от котла и, посмотрев на друга, вскинул бровь.

- Именно так, - подтвердил Кронн. Сложив сверток вместе с остальными пожитками, наемник проверил лошадей. Животные еще дремали. Подобрав под себя ноги, они склонили набок морды, время от времени шевеля ушами. Словно слушая разговор хозяев.

- Тогда раз камнем преткновений послужила похлебка, следует ее немедленно наказать, - продолжил начатый спор Гоган. - Предлагаю выбрать в качестве наказания за лишенный сон поскорей с ней разделаться. Пока она не остыла. Согласен?

- Полностью, - от аромата во рту у Бренинга уже стала скапливаться слюна. За одной с ней бунтующи заурчал живот, требующий пищи. Прихватив оловянные миски и ложки, мужчина подсел к бревну, протянув ближе к костру ноги.

Уже убранный с костра котелок дымился на радость голодным мужчинам. Не дав похлебке остыть, Гоган ловко разлил содержание котла по мискам. Протянул одну товарищу, вторую оставил себе. Шипя от боли, и постоянно дуя на дымящееся варево, мужчины продолжали обжигаться горячей похлебкой. Однако останавливаться никто из них и не думал. Весело уминая завтрак, наемники наблюдали за озорными языками пламени, извивающихся в причудливом танце.

- Хороша! - протянул Гоган, зажмурившись от восхищения. - Немного, правда, недосолена, но так это ничего. А так хороша. Эх.

- Сам себя хвалишь? - усмехнулся Кронн. Отставив миску в сторону, наемник извлек из ножен охотничий нож и им принялся делить буханку почерствевшего хлеба на ломти. Поскольку на пути мужчин ожидался в нескольких часах езды трактир, беречь скудные запасы провизии не имело никакого смысла.

- Ну, так сам не похвалишь - никто не похвалит! - с набитым ртом оскалился Гоган. Откусив от ломтя изрядный кусок, мужчины отправил следом новую порцию похлебки. Склонясь к миске, следопыт едва не окунал в похлебку козлиную бороду. Каждый раз когда до варева оставались считанные дюймы, сам того не замечая, мужчина умудрялся ее оттуда вылавливать.

Доев, наемники принялись собираться в путь. Пока Гоган убирал пожитки, Бренинг отправился к озеру всполоснуть посуду и опустевший котел.

Осторожно ступая на мягкую заболоченную почву, наемник склонился к темной водной глади. Сапоги с чавканьем погрузились в жижу. Промыв в воде миски и ложки, Кронн отложил посуду на траву, принявшись очищать дно котелка. Далось ему это с трудом - сырой воздух оказался насыщен до предела звенящим облаком мошкары. Маленькие сосущие гады облепили неприкрытые участки тела чуть ли не полностью. В отличие от самого наемника мошкары позавтракать, еще не успела. Отбиваясь одной рукой от назойливых прилипал, второй Бренинг кое-как прополоскал котел. Стряхнул с него воду, и как можно скорей попытался покинуть берег озера. Однако сапоги крепко погрязли в грязи. И чтобы выбраться на брег пришлось приложить усилия. Все же выбравшись, мужчина попытался, очисть травой налипшую грязь. Но мошкары не намерена была так просто оставлять жертву. Живое звенящее облако опять облепило лицо Кронна, так и, норовя забраться в уши, нос и рот. Так что, подхватив посуду и отплевываясь, Бренинг поспешил прочь от озера, обратно к лагерю.

К тому времени напарник уже успел запрячь лошадей и закрепить сумки.

Все было готово к немедленному отбытию. Однако вместо этого, наемники разместились на бревне. Костер успел потухнуть, и теперь едва тлея, в нем мерцали угли.

Достав из кармана куртки трубку, Гоган извлек из другого пригоршню табака. Щедро набил им курительную трубку и воспользуюсь еще обжигающим углем, задымил. С вальяжной улыбкой на лице следопыт выпускал изо рта едкий дым, принимающий форму колец.

Сам Бренинг к курению не пристрастился, оставаясь равнодушным к подобному занятию. Но ничего не имел против, когда его товарищ собирался немного подымить и как он сам говорил "немного пофилософствовать".

Замолчав, наемники ловили последние мгновения спокойствия. Скоро долина наполнится привычным шумом. И все потому, что горизонт уже просветлел, наливаясь алым румянцем, готовый в любой момент показать край поднимающегося солнечного диска.

Еще мгновение затишья и сумерек, а в следующую секунду вспыхнувшее над кронами могучих елей солнце осветило первыми золотистыми лучами тело долины. Под напором света сдвинулись тени, поползла ночная тьма. Где-то в недосягаемой дали полыхнула зарница. Налетел ветер, сметая пелену тумана и вместе с ним последние сгустки сновидения. С первыми лучами пробудился от оков сна лес; зашелестела листва, рябь прошла по зеркалу озера, а выпавшая за ночь роса засверкала в лучах солнца ярче любого драгоценного камня.