Сестра морского льва - Юрий Иванов

— У островка берега обрывистые, и песцам сюда ну никак не забраться, — сказала девочка, когда они вдвоем выволокли доску на камни. — А то бы они весь остров обчистили, всех бы птенчат перегрызли. Ну, Лена! В Урилью, конечно, уже успела убежать. А сейчас...

Оглянувшись на Волкова, она взбежала на крутой выступ перед входом в пещеру, приложила ладони ко рту и закричала:

— Эй, птицы-ы-ы!.. Здравствуйте-ее-е!

— Аа-аа-ааа! О-ооо-оо! У-ууу-ууу!.. — раскатилось над водой и скалами глухое эхо. Будто кто сильно встряхнул островок: с пронзительными стонущими криками, с гоготом, хохотом и стуком крыльев со всех уступчиков островка, из всех расщелин и нор сорвались и ринулись в сторону океана тысячи птиц. Громадная стая закрыла небо, и стало почти темно. Несколько яиц сверху упало и разбилось; скатился на площадку пуховый птенец.

Как маленький веселый чертенок, Алька прыгала на краю площадки, размахивала руками, мотала головой, волосы закручивались вокруг ее лица, и сквозь их пряди сверкали глаза. Птицы улетели, островок будто вымер, и в этой тишине послышался отчаянный писк птенца. Девочка подняла его, прижала к груди, а потом взглянула в сторону океана и, схватив Волкова за руку, потянула его в пещеру: птичья стая неслась к острову.

«У-уу-у-ух!» — туго, напряженно провыл в крыльях ветер.

В глазах зарябило от мелькания множества тел, и в воду словно белый дождь упал: подлетая к островку, птицы освобождали свои желудки. Рев, гул, хлопанье крыльев, истошные крики: кто-то кого-то толкнул в воздухе, зацепил крылом. Выставляя вперед лапки, птицы одна за другой садились на карнизы и уступчики, шмыгали в пещерки.

— Не кричи больше, — строго сказал Волков. — Видишь, сколько яиц разбилось.

— Я не подумала, — виновато созналась Алька и сунула птенца за пазуху. — Хорошо, не буду... Гляди, Лена уже и дров натаскала.

Глаза немного привыкли к сумраку пещеры, и Волков увидел, что она довольно большая, своды ее уходили вверх, и там светилась полоска голубого неба. Кострище. У одной стены — груда дров, у другой — канистра — видно, с водой и доски, на которых была настлана сухая трава, стянутая старой рыбацкой сетью.

Волков подошел к кострищу, дотронулся до углей. Они были еще теплыми. «Какой странной жизнью живет эта женщина», — подумал он.

Они вышли из пещеры. Яркое солнце слепило глаза. Тревожно вдруг закричали птицы. Волков оглянулся: Алька карабкалась почти по отвесной стене.

— Алька, назад! — крикнул он.

— Вот еще! — отозвалась она. — Птенчика положу и...

Нога ее сорвалась, Волков бросился к скале, готовый подхватить упрямую девчонку, но Алька удержалась, и послышался ее смех. Волков чертыхнулся; волнуясь за девочку, стал глядеть вверх. Вот она остановилась, поползла в сторону, положила птенца на карнизик, побрела назад... Опять поскользнулась... Лоб Волкова повлажнел... Ну пускай она только спустится, пускай! Алька там что-то замешкалась, никак не могла нащупать маленький выступ. Она долго шарила ногой, посмотрела вниз, и Волков увидел ее сосредоточенное, однако неиспуганное лицо. Ну вот, нашла!.. Девочка еще немного спустилась и, когда до площадки оставалось метров пять, повернулась вдруг спиной к стене, подняла руки вверх и крикнула:

— Лечу. Лови-и!

— Не смей! — Волков оглянулся: вода рядом, чуть оступись, и...

Оттолкнувшись от скалы и замахав руками, Алька прыгнула. Волосы над ее плечами взвились черным столбом, платьишко задралось до самодельных резинок, стянувших чулки. Волков шагнул ей навстречу, раскрыл руки... схватил, зашатался... и, чувствуя, что вот-вот повалится под обрыв, невообразимо изогнувшись, умудрился все же не упасть. Он лишь рухнул на колени. О проклятие! Ушибленное еще на лайде колено будто взорвалось тупой болью. Девочка, вырываясь, хохотала. Не отпуская ее, кривясь от боли, Волков поднялся и сказал:

— Противная, хвастливая девчонка. Зачем ты это сделала?

— Не знаю, — поглядев в его лицо удивленными глазами, ответила она. — Пусти! Не смей меня трогать, не смей!

Оттолкнув ее, прихрамывая, Волков ушел в пещеру и сел у кострища. В душе у него кипело: ну, Алька... Ну, летунья! Растирая колено, он разыскал в углях еще чадящую головешку, раздул ее, закурил трубку и, успокаиваясь, упрекнул себя, что не сдержался, нагрубил девочке. Нехорошо получилось. «Опыта общения с детьми у меня нет, вот что», — подумал он.

ПТЕНЕЦ КЕ

— Ой, Во-олк? Ты на меня не сердишься?

— Я? С чего ты взяла? — сказал Волков.

— Ты прости меня, ладно? Иногда на меня что-то такое находит... Ну что-то особенное сделать хочется. Я делаю, а получается глупо. Идем, я тебе своих птиц покажу.

— Я тоже немного погорячился. А ты молодец, смелая!

— Да? — радостно сказала девочка. — Мне кажется, что я ужасная трусиха, вот и борюсь сама с собой.

Они вышли из пещеры, обошли островок понизу на другую сторону, тут он оказался более пологим, и стали подниматься по камням, между которыми росла кустистая синевато-зеленая трава. Сколько же тут птиц: чайки, бакланы, чистики. Как по громадной лестнице, с уступа на уступ они поднимались все выше. Алька оборачивалась, усмехалась проказливо, и Волков поглядывал на нее с подозрением: задумала опять что-то. Ну вот и вершина. И ничего не произошло, с облегчением подумал Волков, осматриваясь. Сверху островок был покрыт не то коричневатым торфом, не то мягкой землей, заросшей гривками травы. Алька села на край площадки, свесила над обрывом ноги и сказала:

— Иди вперед. И тогда что-то будет интересное. Ну иди-иди!

Внимательно глядя перед собой, Волков пошел, и правая его нога тотчас провалилась в какую-то яму. Волков дернулся, и вдруг из-под самых его ног выскочил толстый черно-коричневый, с большущим, как у попугая, клювом топорок. Хрипло крикнув, он нырнул под откос и некоторое время так и падал, как камень, будто решил покончить жизнь самоубийством, а потом вдруг раскрыл крылья и полетел над самой водой в океан.

Произнеся про себя несколько соленых морских проклятий, порядочным запасом которых располагает каждый моряк, Волков подергал ногой, и вдруг со всех сторон, и справа и слева от него, и откуда-то снизу — ну буквально из-под каждой травянистой гривки посыпались, замелькали черные тела и красные клювы. Волков от неожиданности присел и почувствовал, как одна из птиц бежит по его спине, как по стартовой площадке... Оттолкнувшись от его головы, топорок взлетел. Алька покатывалась от хохота. Волков с силой дергал ногу, но она завязла накрепко; он сунул в провал руку и стал расковыривать мягкую землю. Ну Алька, ну погоди!.. Охнув, выдернул руку: на ней, вцепившись в ладонь клювом, болтался топорок. Стряхнув птицу, дуя на ладонь, Волков, все ж освободив ногу, пошел к Альке.

— Кар-рамба! Я скоро заикаться начну, — сказал он. — Ну, что ты еще приготовила? Давай уж все сразу. Ну давай, юнга, издевайся над своим капитаном.

— Но ведь так же интереснее, правда? То ничего-ничего, а потом вдруг! — Еще посмеявшись немного, Алька успокоилась и пояснила: — Топорки себе норы роют. Дли-инные! И когда вылетают, то вначале разбегаются. Вот топорок пятится-пятится, а потом ка-ак побежит по норе! Ну нора не прямая, а с поворотами, и его заносит на поворотах, а он все бежит и еще пригибается, чтобы головой потолок не задеть, а то рухнет. А потом ка-ак выскочит! Да ка-ак полетит! А что такое «кар-рамба», а?

— Есть хочу, — сказал Волков. — А как ты?

— Есть? Хорошо. Сейчас ты мне поймаешь большую рыбу. Пошли!

Они стали спускаться вниз. На одной из каменных площадок из расщелины вдруг выскочил крупный чаячий птенец. Он встряхнулся, подбежал к Альке и дружелюбно произнес:

— Ке-ее-е?

— Кир-ррр-р? — тоненько, протяжно пропела девочка. — Птенец, ты откуда? И как тебя зовут?

— Ке-ке-ке-ее-е... — печально произнес птенец и пристроился к людям. Растопыривая покрытые молодыми перьями крылья, он спрыгивал с одного камня на другой и старался не отстать.

— Его зовут Ке. Ему очень скучно. Его родители куда-то улетели, а он очень голоден, — сообщила Алька. — Давай возьмем его с собой?

— Возьмем парнишку, — согласился Волков. — Пускай повеселится.

— Ке, мы тебя берем, — сказала Алька, а потом спросила у Волкова: — Ты на меня не обижаешься, что я тебе говорю «ты»? У нас так принято: если человек, ну, свой, что ли, друг, то — на «ты»...

— Не возражаю, — согласился Волков.

Вот и пещера. Птенец деловито вошел в нее, осмотрелся и удивленно закряхтел, будто ему совершенно непонятно, как это он не знал, что на острове есть такое отличное жилье?

— Не теряй времени, иди лови большую рыбу, — сказала девочка с озабоченным видом. — Знаешь, каких тут рыб ловил Толик? Во-о! Он вообще не умеет ловить маленьких рыб, а только все большущих.