Жутко романтичные истории (ЛП) - Коллектив авторов

И самое безумное, что говорил человек голосом Майлза. По крайней мере, он был такой же тональности, с той же легкой хрипотцой. Никакого акцента, хотя как можно различить хоть какой-то акцент в двух коротких предложениях. Он же не сказал типично канадское «Э?» Или типично французское «Аллё?» Так что…

— Да что ж это такое… — пробормотал Майлз и еще раз набрал номер.

Гудки не прекращались.

И никто на этот раз не ответил.

После десятого гудка Майлз сдался. Он уставился на свое тусклое отражение в плоском экране телевизора, который стоял на комоде напротив кровати. Это ведь был не сон? Он бодрствовал. Находился здесь, в номере отеля в Монреале. Он не летел в самолете и не страдал от джетлага. Возможно ли, что это такой странный эффект от смены часовых поясов?

Майлз встал и прошелся по комнате, с беспокойством осматривая нераспакованные чемоданы.

Он должен что-то предпринять. Позвонить кому-то.

Да, верно, в полицию.

Он тут же представил себе, как объясняет случившееся.

«Я позвонил своей покойной крестной, и мне ответил мужчина, который оказался мной».

Они точно скажут, что Майлз не в себе, а человек, который ему ответил, просто повторил за ним фразу или что-то в этом роде. Еще приемлемое объяснение: он ошибся номером или кто-то его разыграл. Или он разыгрывает полицию.

И вообще сбежавший из дурдома псих.

Даже если к нему прислушаются, Майлз должен будет признаться, что, не вступив в права владения, пробрался на частную территорию и ломился в дом. Не то чтобы он нарушил закон — Майлз на это надеялся — но и не повел себя как законопослушный гражданин.

Законопослушный гражданин дождался бы понедельника, встретился с адвокатом и торжественно с ключами и правами на наследство вошел в собственный дом.

Подождите. Он мог позвонить месье Тибо.

Однако… та же дилемма. По короткому разговору с адвокатом Майлз понял, что тот предпочитает, чтобы его клиенты соблюдали рамки приличий. К тому же в столь позднее время месье Тибо наверняка ушел из конторы, а его личного номера у Майлза не было.

Все это чертовски нервировало.

Майлз вернулся к кровати и вновь уставился на свои чемоданы.

Можно еще раз пойти в дом.

Его так и подмывало это сделать.

Но затем он вспомнил темную, настороженную парковую тишь. Неумолчный стук капель дождя по черной листве, дрожащий свет фонаря на мокрых блестящих камнях. Сырой пронизывающий ветер, обдувающий шею.

Что ж… Может, не так уж ему и хочется туда. Честно говоря, совсем не хочется.

Усталость обрушилась на Майлза могильной плитой при мысли о походе в Брэйсайд и сомнительной прогулке по глухим, заросшим и малоосвещенным улицам.

С девяти утра он в пути, а сейчас уже десять вечера. Где-то посреди этого напряженного графика был временной скачок в его пользу, но он его даже не почувствовал. Последний раз Майлз ел в Лос-Анджелесе, а сейчас уже точно пропустил ужин, потому что в отеле не было ресторана.

Какая бы чертовщина ни творилась сегодня, он был слишком утомлен, чтобы ее обдумывать. Он хорошенько выспится, и с утра, восстановив силы и уровень сахара, займется этой проблемой.

Захлопнув записную книжку, Майлз положил телефон на прикроватную тумбочку и лег в кровать.

***

Его разбудил голод.

Робкое солнце заглядывало в комнату сквозь тонкие занавески, на цыпочках кралось по желтым и синим пятнам на псевдо-Матиссе над камином. Несколько секунд Майлз не мог сообразить, где он находится, но затем замешательство сменилось волнением. Монреаль!

Майлз бросил взгляд на экран телефона — было начало одиннадцатого — и подскочил. Уже десять?! Он никогда не вставал так поздно. Все-таки прошлый вечер его добил.

В памяти тут же всплыл визит в Брэйсайд и странный телефонный звонок на номер Маргаритки, но сейчас, утром, все это казалось нереальным и фантастическим.

Однако мог ли Майлз ошибиться насчет диалога, который произошел по телефону?

Нет. Он отчетливо помнил, что спросил имя собеседника. И ему разборчиво ответили: «Майлз Тьюздей». Человек на том конце провода ни секунды не сомневался.

Какого черта все это значит?

Вероятно, всему есть разумное объяснение, но Майлз не мог придумать ничего толкового.

Впрочем, он начал не с того. Сперва завтрак, а потом можно вернуться в дом и еще раз осмотреться. Определенно там кто-то был. Возможно, при свете дня Майлзу охотнее откроют.

Если все-таки войти не удастся, то Майлз просто изучит окрестности. Раз уж он планировал переехать в Брэйсайд, стоило ознакомиться с местными достопримечательностями.

Майлз прислушался. Порывы ветра сотрясали оконные рамы и напомнили о дожде, который ледяными струями стекал за воротник. Наверное, следует купить куртку по погоде.

Откинув полосатую простынь и кашемировый плед, Майлз вылез из кровати и направился в ванную, но тут зазвонил телефон.

— Майлз Тьюздей, — ответил он, и в голове снова возник вчерашний разговор.

Знакомый голос бодро воскликнул:

— Так все-таки ты приехал!

— Эм, да… С кем имею честь?

— Майлз, это Оливер. Сын Маргаритки. Даже не знаю, помнишь ли ты меня. Все-таки прошло уже десять лет.

Майлз был удивлен. И не в последнюю очередь тем, что был рад услышать знакомый голос.

— Конечно, помню.

В памяти Майлза Оливер был высоким, серьезным молодым человеком с темными волосами и карими глазами, обрамленными длинными ресницами. Образ всегда дополняли очки. Он был тем самым «хорошим» из двух братьев. Это не значит, что Линли был плохим, но восемь лет составляют существенную разницу, когда ты только вошел в пору тинейджерства, а твоему брату уже за двадцать. Хотя Оливер был старшим братом (а может, именно поэтому), он находил время, чтобы показать Майлзу свеженародившихся котят, поделиться коллекцией детских детективов или покатать на своей новенькой «Мазде MX-5».

— Адвокат мамы сказал, что ты приехал, хотя он был уверен, что ты остановился в Gault. Я обзвонил несколько отелей, пока тебя нашел.

— Ну, просто эта гостиница ближе всего. — Майлз вдруг подумал, к чьему дому ближе всего находился отель. Возможно, у Оливера, несмотря на его благодушный тон, свои претензии к завещанию матери. — Мне так жаль, Оливер… Я о твоей маме, — добавил он.

Это было не слишком красноречиво.

Но Оливер серьезно ответил:

— Спасибо. Настоящий шок для нас. Если бы не падение, то, уверен, она прожила бы еще лет двадцать. — Но затем его голос вновь обрел бодрость: — И все-таки ты должен был сообщить, что приезжаешь. Ты занят сегодня? Хочу пригласить тебя на бранч.

— Я… Ну, я не против. Это было бы замечательно.

— Встретимся через полчаса.

***

Оливер привел Майлза в Olive & Gourmando, милое и уютное местечко в районе старого Монреаля, которое славилось своей выпечкой, и судя по ароматам, совершенно заслуженно. Майлз очутился в интерьерах в фермерском стиле, всюду дерево и малиновый декор, за развалами с коричными булочками, ореховыми батончиками, бретонским лимонным печеньем и фруктовыми тартами висели грифельные доски с нацарапанными ценами. Жизнерадостную атмосферу дополняла квебекская фольклорная музыка. В зале было яблоку негде упасть. Вокруг стоял немолчный гул посетителей, которые мгновенно переключались с английского на французский и обратно буквально на полуслове. Майлз обвел глазами переполненный зал и подумал: «Вот оно. Вот почему я хочу здесь жить. Хочу, чтобы каждый день становился настоящим приключением».

— Старина Тибо сказал, что ты подумываешь переехать в наши края, — сказал Оливер, пробуя свой кубинский панини.

Майлз подумал, что он сильно изменился. Разумеется, так и должно быть, ведь десять лет уже прошло. Оливеру было двадцать девять, когда они виделись в последний раз. Он возмужал, очки уступили место контактным линзам. Темные волосы немного поредели, но все еще выглядели привлекательно. Оливер носил бородку «Ван Дайк», которая придавала его чертам острый и утонченный вид.