За Пределом - Елена Лобанова

— Ну, а зачем тут воротник стоячий? Объясни мне, зачем к плащу вместо капюшона приделывать стоячий воротник? Это же глупость! — Нэрнис смотрел на приготовленную одежду с ужасом — ходить в ней даже в самом неприличном обществе было невозможно.

— А это еще одна суть извращения. Ходить не в том, что удобно или прилично, а в том, в чем надо. Чтобы впечатление произвести. Это, кстати и есть твоя задача. Давай быстрее. Сейчас Пелли вернется, и мы проверим это впечатление.

Нэрнис понял, что его новая роль оказалась тяжелее, чем он предполагал и, горестно вздохнув, стал натягивать на себя части костюма.

— Нет, все-таки, мне кажется, ты, Даэр, сейчас словесно портрет своего Амалироса нарисовал. Ты слишком долго с ним общался… в детстве. У тебя душевная травма.

— Не страдай. Нет у меня травмы. Ты просто не учитываешь, что зло как таковое должно содержать в себе все признаки. Все. От первого до последнего. У Выползня есть определенные недостатки, несколько вычурные теории и свое представление о пытках, но у него есть и светлые стороны натуры. Он, между прочим, влюблен в Элермэ. А любовь уже отменяет возможность полного воплощения зла. Это — рубашка, нечего её вертеть, натягивай!

— Даэр, но она же застегивается только чуть выше пояса. Зачем?

— Н-да. Ты не сообразителен. Чтобы выгодно подчеркнуть торс. Пояс одевай.

— Это не пояс, это какое-то чудо с побрякушками…

— А вот накладки моей работы не стоило называть побрякушками! — Даэрос злобно зашипел. Сколько можно время терять и уговаривать. — Накинь плащ. Отлично. Волосы перекинь вперед. О, Создатель, да не надо головой вниз махать — это копна теперь, а не то, что нужно. «Вперед», значит вытащить из-под плаща и… ну хоть по обе стороны свесь. Тоже ничего. Теперь последний штрих. И только попробуй возразить! Так надо! Сначала одень вот это. Единый Создатель! Не на голову!

— А куда? — Нэрнис вертел в руках странный предмет с серебряными накладками, цепочками, ремешками и прочей малопонятной атрибутикой.

— Ниже.

— Даэр, хватит, объясни толком.

— Может тебе еще и помочь? Что ты как маленький? Тебе же говорят — ниже. Еще ниже. Ну… Нет, это не одинокий наколенник! Не выводи меня из терпения! Вот теперь то, что надо. Воплощенная очаровательная мерзость. Самонадеянная и самовлюбленная. Лицо поправь. Давай, иди к зеркалу и постарайся. Изобрази легкое страдание… Легкое! С полным презрением ко всем. Хорошо, пострадай и испытай отвращение к этому наряду. Теперь вспомни на что ты способен и чуть-чуть разозлись. Совмести все три чувства… Ладно, забудь. И не смотри на себя больше. Просто помни, что ты в зеркале увидел. И, давай, я тебе еще брови подрисую. Да, не спорь ты! Я же замазывал лицо, когда Сорэада изображал. И усы тебе уже клеили и шрамы рисовали. Так что, давай, не дергайся. Сейчас почти до висков дорисую, и как бы ты не кривился, останешься грозным и злобным. Как освоишься с образом — будешь хмуриться сам. А то ты сейчас очень несчастно выглядишь.

Робкий стук в дверь заставил Даэроса принять меры. Пелли имела обыкновение падать в обморок и без всякого повода. На сей раз повод имелся. Он распахнул дверь и сразу же переместился за спину пришедшего, которая оказалась спиной Сульса, а не Пелли. Оружейник пришел доложить, что Айшака, Чалого и Черенка повели вниз, а Пегаша уже седлают и его поведет Расти.

Сульс дернулся назад и отдавил Даэросу ногу.

— Это как же? — сдавленно прошептал Оружейник. — Это что же, а? А вот там, это что?

— Видишь, Нэрьо, это как раз то, о чем я тебе говорил. Сульс, не смущайтесь, рассказывайте. Заходите, заходите. Сейчас придет Пелли, и мы на ней тоже испытаем это оружие. Нравится? — Даэрос впихнул Сульса в комнату и закрыл дверь. — Давайте, как художник и как будущий создатель дракона, излагайте.

— А, как художник… Ну как художник, я конечно вижу, что передо мной Благородный Нэрнис, только…

— Сульс, у нас мало времени. Доложите впечатление быстро. — Полутемный встряхнул Оружейника и подтолкнул поближе к Нэрнису. — Так что там «только»?

— Не совсем он как-то благородно выглядит. Как-то он не совсем сверху одет. Рубашка такая… такая, как специально раздет.

— Отлично! Что еще?

— Ну и вот это. Под поясом, которое. Это зачем?

— Сульс, в деревне выросли, а такие вопросы задаете с «это». Понятно зачем. Это часть одежды.

— Такая вот ча-а-сть? Тогда, конечно, да. Если такая большая часть — значит, надо защитить. Так тут часть доспеха нужна, а не бархат. Хотя, если у него часть, такая… А бархат-то во сколько там слоев?

— Ну, Сульссс! В один слой. И хватит повторять «это». Это — гульфик. Накладной.

— Ох!

Оружейник повернулся и вышел за дверь, вовремя распахнутую Даэросом. Столкнулся плечом с Пелли и поплелся вглубь темного коридора, повторяя «бывает же» и «бедолага».

Пелли с недоумением посмотрела ему вслед, потом увидела в дверном проеме хищно улыбающегося Даэроса и поняла, что Полутемный, наверняка, придумал что-то новое. То есть — не совсем хорошее.

— А вот и наша дорогая сестра. — Полутемный все еще загораживал от девицы «Черного Властелина». — Пелли, только в обморок падать не надо, хорошо? А то у нас времени мало. Я немножко Нэрниса переодел, и он стал не такой, как обычно.

— Ой, я это уже видела. Опять накладные космы, да?

— Нет, никаких волос из пакли и стоптанных сапог. Наоборот. Я сначала опишу, а Вы потом посмотрите, хорошо? Не надо пытаться заглянуть. Так… Он весь в черном с серебром. С ног до головы. С украшениями в самых неожиданных местах. Местами слегка раздет, местами наоборот — неприлично одет. Производит впечатление развратной невинности и целомудренной похоти. Пока, правда выражение лица не устоялось… Высокомерия не хватает для ощущения скрытой угрозы.

— Не понимаю. То есть, понимаю — Нэрнис весь в черном с серебром. Ну и что? — Пелли была в недоумении.

— Ну, раз — ничего… — Даэрос отошел в сторону. — Смотри!

— Мамочка! Даэрос! Вы же так все описали не страшно, а это… Ой, а вот там!

— Ну, опять начали: «это» оно «там». Пелли, так что? Как Вам?

— Честно? — Пелли собралась с духом.

— Желательно. Нэрнис, не стой как статуя, пройдись. Ну и как? А, Пелли?

— Вот, если честно, то — ужас просто. То есть, я хотела сказать, что, Нэрнис, конечно, сам по себе…

— Пелли, короче. То, что Нэрнис сам по себе представляет, мы все знаем. А вот если бы его кто первый раз увидел?

— Первый раз… Если бы я его увидела первый раз вот таким, я бы вообще не поняла кто это и зачем он так… нагло себя показывает. Вот портовые девки в Малерне понятно, зачем себя показывают… Лучше его обратно переодеть. Это ужасно, потому что видно — это все нарочно.

— Умничка! — Даэрос чмокнул Пелли в щеку. — Не сестра, а клад. Значит, все вышло как надо. Нэрнис, идем. Будешь привыкать. Это, сестрица, образ такой. Развратно-неприступный. То есть он заманивает, как будто, а если кто сунется — сразу убивает, чтобы неповадно было. Воплощенное извращение, как зримое отображение зла. При этом он должен испытывать некоторую жалость к своим жертвам и время от времени верить в собственную ложь. Ему тяжко, он страдает… Нэрнис, ты страдаешь?

— Даэр, да я идти не могу. Мне эта штука мешает. Сколько ты туда кожи подшил — четыре слоя? Сульса то зачем было обманывать? И еще она звенькает этими висюльками. — Светлый осознал самую тяжкую и отвратительную сторону «своей» гадкой натуры, но пока еще не смирился.

— «Звенькает», «висюльками». Нэрьо, ты у Расти таких слов нахватался? Не звенькает, а привлекает излишнее внимание. И сколько раз повторять — я никого, никогда не обманываю. Сульс спрашивал про бархат. Я ответил — один слой. Честно? Честно. Но нам не хватает еще одного украшения. Надо что-то повесить тебе ценное и страшное на шею, чтобы оно тоже привлекало внимание и пугало, и было загадочным.

Завтрак решено было захватить с собой и прожевать по дороге в коридоре. Нэрнис стал воплощенным бледным злом, когда понял, что мясо, которое они возьмут с собой — мясо убитого два дня назад выползня.

Впереди слышался перестук подков по камню. Эльфы и Пелли нагнали Сульса и Расти. Они вдвоем вели под уздцы могучего черного жеребца.

— А вот, Нэрьо, твой конь! Даже седло — черное! Нравится?

— Даэр, откуда здесь…

— Ха! — Расти, как обычно встрял. — Так это ж, господин ушас… хороший, наш Пегаш. Только крашенный. Господин Даэрос обещал — на три дождя не смоется. Барышники бы за такой секрет ему живо уши… Не, уши ему не смогли бы… это… Но заплатили бы знатно!

Когда проходили мимо тусклого кристалла светильника, мальчишка, заинтересовавшись странным перезвоном, оглянулся назад. Нэрнис не смог вынести осуждающего детского взгляда и отвел глаза. В довершение всего, Расти смачно сплюнул на пол. Пришлось начинать страдать по-настоящему.