Фиалковый венец - Джефри Триз

…Репетиции начались через несколько дней — как только актеры получили списки своих ролей и был нанят хор из двадцати четырех человек. И тут-то Алексид убедился, что именно хор доставит ему больше всего хлопот. Актеры были достаточно опытны, и он не сомневался, что они сумеют декламировать с должной выразительностью и сами придумают много смешных штук. Актеров выло всего трое на семь действующих лиц — младший играл сразу четыре второстепенные роли, — так что можно было не заботиться о том, как размещать из на сцене. Алексиду оставалось только представить из самим себе и надеяться на лучшее.

Однако с хором дело обстояло по-другому. Хоревты должны были двигаться медленно и размеренно, разделяться на две половины, вновь сходиться и величественной процессией обходить орхестру, и все это требовало большой точности. Флейтист задавал им ритм, но все остальное зависело от того кто готовил представление. Алексид очень быстро понял, что тут требуется настоящая воинская дисциплина. Поддерживать ее было не по силам ни дядюшке Живописцу, ни ему самому. К его огорчению, это стало ясно с первой же репетиции. Хоревты упрямились, исподтишка смеялись над ними, а корифей Главк держался с дядюшкой Живописцем совсем уж дерзко.

Алексид пришел в отчаяние. Потом он сообразил, что у него есть только один выход: Главка надо любой ценой привлечь на свою сторону, Главк ему очень не нравился, но Алексид понимал его точку зрения: опытному предводителю хора не могло понравиться, что им командует новичок.

После репетиции Алексид заговорил с ним:

— Не надо обижаться на моего деда, — сказал он. — Он ведь очень стар.

— Так стар, что ему нечего было браться за такое дело, — с грубоватой откровенностью ответил Главк. — Не могу взять в толк, как ему удалось написать эту комедию. Сама по себе она неплоха, но он и понятия не имеет, как репетировать с хором. Беда с этими стариками — им ведь правды в глаза не скажешь.

— Конечно, — вкрадчиво поддакнул Алексид, — это, должно быть, очень неприятно для человека, который, вроде тебя, участвовал во многих представлениях и во всем хорошо разбирается. Но вот что я придумал, Главк! — Что же это?

— Видишь ли, меня-то он послушает. Так, может быть, ты скажешь мне, как, по-твоему, следует вести эти танцы? А я поговорю с дедом, да так, что он решит, будто все это он сам придумал!

Главк засмеялся:

— А ты, как я погляжу, хитрец!

Однако он даже не догадывался, насколько хитер был план Алексида: выслушивая замыслы Главка, он присоединял к ним свои собственные так искусно, что корифей этого не замечал. Дядюшка Живописец садился подальше от сцены и, когда не мог расслышать, что говорят актеры, начинал яростно размахивать руками. Словно для того, чтобы поберечь свои старые ноги, он посылал к актерам Алексида, и тот высказывал свои мысли, притворяясь, будто исполняет поручение старика.

На дальнейших репетициях хором не деле управлял Главк, и все пошло гладко. Конечно, говорил себе Алексид, ничего особенного они сделать не сумеют, но, во всяком случае, представление получится не хуже, чем у других. И, значит, победу или поражение ему принесет сама комедия — ее собственные достоинства или недостатки. Ну что ж, да будет так!

У него теперь почти не было времени видеться с Коринной, но ей не терпелось узнать, как продвигаются репетиции, и в конце концов они договорились встретиться за городскими воротами и вместе пойти в пещеру. Недавно выпал снег, и они с удовольствием несли по очереди теплый горшок с углями.

— Бр-р-р! — сказала Коринна, дрожа от холода. — Ну ничего, скоро наступит весна.

— Слишком скоро! До Дионисий осталось только десять дней, а мы еще совсем не готовы.

Коринна потребовала, чтобы он рассказал ей все подробности — от первого посещения Конана до последней ссоры Главка с флейтистом. А что сказали в мастерской, когда он попросил изготовить корову?

— Как все это интересно! — воскликнула она. — Счастливец ты, Алексид!

А вот мне никогда ничего…

— Ш-ш-ш! — перебил он, хватая ее за руку.

К этому времени они уже перебрались через вздувшийся Илисс по заиндевелым камням, торчавшим из льдисто-зеленой воды, и приблизились ко входу в пещеру. — Кто-то побывал в нашей пещере!

Двойной след петлял между олеандрами и обрывался у подножия скалы.

— Сейчас тут никого нет, — сказала Коринна. — Это след одного человека. Он лазал в пещеру и вернулся. И это случилось до того, как вчера выпал снег.

— Да, конечно, следы ведь наполовину засыпаны.

— Ну, так идем же. Это ведь наша пещера!

Они побежали через каменоломню и забрались в расселину.

— Подумать только! — сердито сказала Коринна. — Он разводил тут костер. Но нашего хвороста он не нашел. Наложил сырого валежника, так что он даже и не сгорел весь! — И она презрительно расшвыряла носком сандалии обуглившиеся ветки.

— Погоди-ка! — воскликнул Алексид. — Что это такое?

Нагнувшись, он поднял узкую полоску опаленной ткани шириной с мизинец.

— На ней что-то написано!

Глядя через его плечо, Коринна вслух прочла буквы:

— ОАНАЕНОПКТЫ… Какая-то бессмыслица, ничего нельзя понять! — закончила она сердито.

— Нет, они что-то означают, — возразил Алексид. — Только вот что?

Глава 14

СПАРТАНСКАЯ ТАЙНОПИСЬ

— Я знаю, что это такое! — взволнованно сказал Алексид. — Это скитала!

— Что, что?

— Письмо на палочке! Так спартанцы сообщают тайные известия.

— Но как они это делают?

— Накручивают пергамент или ткань, как вот эта, на палочку виток за витком, словно повязку, а потом пишут то, что им надо, вдоль палочки, и если полоску снять, все буквы перемешиваются, как тут.

— И прочесть их можно, только если опять накрутить полоску на палочку?

— Правильно! На ту же палочку или на точно такую же.

— Но ведь мы не знаем, какая тут была палочка, — огорченно сказала Коринна и растерянно поглядела на зажатую в руке полоску ткани с буквами ОАНАЕНОПКТЫНТЯЫПОЕЙБПТЕИНЛПУРВГЯЧЬЛДИДИ.

Алексид тем временем осмотрел пещеру, слабо освещенную тусклым зимним солнцем, проникавшим в нее через расселину.

— Этот человек ночевал здесь. Натаскал целую кучу сухих листьев и папоротника и устроил себе постель. А тут, смотри, намусорил — бросил яичную скорлупу и обглоданную кость.

— Как он только посмел — в нашей пещере… Послушай, Алексид, как по-твоему, это был спартанский лазутчик?

— Не знаю. Но он чего-то боялся. А то с какой стати он стал бы ночевать здесь, когда до города рукой подать? Да и ближе можно найти приют в каком-нибудь селении.

— Если бы мы могли прочесть, что здесь написано!

— Можно попробовать. Но только надо набраться терпения.

— Ну, — она вскочила на ноги, — бежим собирать палки: прутья, ветки, сучья, пни…

— Не говори глупостей! Мы и без палок обойдемся. Попробуй порассуждать сама. Ведь разгадка этой тайнописи совсем не трудна, хоть тупоголовые спартанцы и воображают, будто придумали невесть что.

— Наверно, я тоже тупоголовый спартанец, — смиренно призналась Коринна.

— Ну уж нет! Подумай немножко.

— Вот я думаю и думаю…

Алексид взял первую попавшуюся ветку потолще и два раза обернул вокруг нее полоску ткани.

— Это я только для примера, — сказал он. — Посмотрим, сколько букв расположится вокруг палки. Семь. Значит, будь это та самая палка, за первой буквой шла бы восьмая, а за ней пятнадцатая…

— ОПМ… Не слишком-то многообещающее начало!

— Это просто значит, что надо пропускать не семь букв, а больше или меньше. Если, конечно, тут нет еще какой-нибудь уловки. При таких мелких буквах промежуток не может быть равен ни двум, ни трем, ни даже четырем буквам…

— Таких тоненьких прутьев просто не бывает?

— Вот именно. Нет, он должен быть больше пяти, но меньше двенадцати, если только полоску не накручивали на древесный ствол.

— Так, значит, — весело сказала Коринна, — нам надо только посчитать буквы по-разному, пока мы не найдем правильное сочетание?

Алексид кивнул.

— Мы знаем, что это, во всяком случае, не седьмые буквы. Давай так: ты отсчитай шестые и меньше, а я попробую восьмые и больше.

Они расправили полоску и принялись глухо бормотать, словно колдуя. Но скоро Алексид испустил радостный возглас.

— Замолчи! — возмутилась Коринна. — Ты меня сбил.

— Ничего! Я уже нашел. Надо читать восьмые буквы. Вот смотри. — С этими словами он взял сучок и написал буквы на песке в углу:

ОАНАЕНОП

КТЫНТЯМП

ОЕЙБПТЕИ

НЛПУРВГЯ

ЧЬЛДИДИ

— Опять Гиппий! — воскликнула Коринна.

— Да, — мрачно ответил Алексид, читая столбики сверху вниз. — «Окончательный план будет принят в доме Гиппия».

— План чего?

— Вот это мы и должны узнать.

Алексид вспомнил все подозрения, которые мучили его почти год назад.