Деградация - Сергей Ивлев

Иван решил не спорить, что бы не напоминать лишний раз сестре о пережитом, тем более что в ее доводах тоже было достаточно весомых аргументов, потому просто спросил:

– Ну, хорошо. И кому нужны мы там? Это ж не в Турцию смотаться, вид на жительство нужен, разрешение на работу, если я правильно понимаю.

– Правильно понимаешь. Варианты - рабочая эмиграция в Канаду, или Австралию, с последующей возможностью натурализоваться. Есть еще один вариант, но маловероятный.

– Тебе для этого захотелось программировать начать?

– Да, я рассматриваю этот путь.

– Вика, для программирования нужен определенный склад ума и характер специфический. У тебя этого нет. Не обижайся.

Сестра все же насупилась, Иван же, поразмыслив, спросил:

– Это что получается, я могу взять загранпаспорт, прийти в посольство Канады, и сказать, ребята, я люблю программировать! А еще хоккей, как и вы, тоже уважаю. Заберете меня?

– Сказать это нужно на английском, – ответила Вика, – предоставить диплом, подтверждающий твою специальность, сдать языковые тесты, подобрать нужную им профессию, для Канады желательно еще хоть какой–нибудь французский язык. Для Австралии нет, и за образование на русском даже балы дают дополнительные. Года два процесс займет.

– Два года? И французский? Спасибо, мне это не надо совершенно точно, – сказал Иван, и недавно отступившие раздражение снова возвращалось в его слова. – Да и образование у меня не программиста далеко. А Австралия вообще находится хрен знает где! И вода в ванне будет закручивать воронку против часовой стрелки, я этого не вынесу, так как это ужасно! – Вика, слушая эту речь брата, только удивленно хлопала глазами. Он продолжал: – Тебе могу лишь пожелать удачи. Учиться года четыре, наверное, с твоим будущим экономическим высшим на любую компьютерную специальность. Если ты это сделаешь, я сильно удивлюсь. Неплохо бы и работу найти для практики. Короче, разговор пустой на самом деле, пойду я спать. – Иван, помахав родителям, направился в подъезд. Заметив это, мать воскликнула:

– Стоять! Сухомятки не дождешься! – И последовала быстрым шагом в подъезд вслед за сыном.

– Я все равно заполню форму и на твое имя, – прошептала Вика вслед, впрочем, ее брат этого не услышал. Затем встала, и, едва заметно прихрамывая, пошла делиться мнениями о новом автомобиле с отцом, который только обрадовался ее компании.

– Привет, Вань, – сказал Кукушкин, протягивая руку, которую Иван удивленно пожал.

– А ты как здесь оказался?

– Мы с Петей сменами поменялись, он попросил. А ты опаздываешь.

Иван посмотрел на часы, да, они уже показывали половину десятого. Смена должна заступать на дежурство в девять, но сегодня была суббота, руководство, а значит и Сысоев, отдыхало, рейд от отела кадров по отлову опоздавших тоже не предвиделся из–за выходного, да и не ожидают они такой наглости, максимум десять–пятнадцать минут проходную караулят. Кроме того, о таких рейдах сообщали заранее, а войти не через центральный вход, хоть он и был не по пути и терялось еще минут десять,  никто не мешал. Поэтому, когда утром банально не сработал будильник, а отец его растолкал через полчаса, никакой суматохи не было. Он просто позвонил Чернову, что опоздает на полчаса, попросил его принять смену у Блинова. Чернов не возражал, поэтому Иван, не повышая темпа сборов, пошел спокойно завтракать, слушая комментарии отца на счет разгильдяйства, приводящего в пример свою службу в армии и вспоминавшего тамошние порядки и удивлявшегося, какая, оказывается, милиция необязательная организация.

Теперь Иван объяснял эту ситуацию Кукушкину:

– Я Лехе звонил, он в курсе, где он, неужели опаздывает?

– Да нет, он здесь.

– Так в чем проблема? Передал бы смену ему, да шел к своим домой. Я Леше вполне доверяю, вы же знаете.

– Вань, Лешу Красильников на ковер к себе вызвал.

Это была странная новость. Начальник центра, хоть и бывавший утром по субботам на рабочем месте, скорей бы общался со старшим смены, то есть в данном случае с Кукушкиным, еще смену не сдавшему. Но он вызвал персонально Чернова, такое бывало только для очень сильно проштрафившихся, или наоборот, сильно отличившихся. Иван навскидку вспомнил только один случай с отличившимся, когда кто–то из программистов, толи с испугу, толи с пьяных глаз, презрел опасность и скрутил напавшего на него наркомана, ранее уже совершившего несколько аналогичных нападений, таким образом, задержав опасного преступника. Чернов двумя часами раньше про свои подвиги ничего ему по телефону не сказал, значит…

– Дим, в курсе, что стряслось?

– Предположительно, да.

– И?

Кукушкин помялся, видимо не зная, с чего начать. Тогда он сразу выдал прямо:

– Наиболее вероятно, что Чернов пишет уже рапорт о своем желании продолжить службу в Чечне. Добровольно естественно.

– Как? – выдохнул Иван.

– Почему именно, он сам расскажет, если захочет. Я вот лично рад, что выбрали не тебя. Хотя и Лешке, естественно, сочувствую… Мне Петя по секрету сказал, что выбирают из вас двоих. Даже понятно, почему. У меня жена скоро за вторым в роддом пойдет, Петя ради этого не разводится со своей, тоже справку принесет о беременности, это он без проблем организует. Остаетесь вы.

Теперь становилось понятным, почему Чернова не ставили в смену. Если бы выбор пал на Ивана, тогда Чернову было бы проще занять место старшего и командовать уже сработавшимся коллективом, чем с нуля начинать в другой смене. В противном случае ставить Чернова командовать другой вакантной сменой на несколько месяцев тоже не имело особого смысла, если ему все равно предстояло уехать на год.

– Что ж ты нам–то не сказал? – грустно спросил Иван.

– Ну и как бы вам в этом случае вместе работалось бы? Вы же сожрали бы друг друга. Вот потому и молчал и я, и Петя. Да и Старков…

Иван понимал, что Кукушкин был совершенно прав, это было единственное верное решение, и не самое простое, хотя Блинов намекал, и даже, наверное, знал другой вариант, как выскользнуть из этой ситуации. Но не сказал, значит, речь явно шла о чем–то, идущем вразрез с его интересами. Или знал, что выбор падет на Чернова, к которому относился нейтрально. А вот к нему самому Блинов вроде бы испытывал некоторую симпатию, и в ситуации с Викой помог.

– Тут вот еще что, видел уже обращение Дымовского? – спросил Кукушкин.

– Что–то припоминаю. Майор какой–то вроде? Грязью милицию поливал? Видел в Интернете. Не зацепило если честно.

– Да, майор, из Новороссийска. В общем, его выступление вызвало резонанс и пошли проверки по подразделениям. Так что теперь, нам тут нужно расписаться об ознакомлении с ответственностью за клевету.

– Это полнейший бред. Нам так напоминают, что уголовный кодекс касается и нас? Лично я это и так знаю. И не забывал.

Кукушкин лишь пожал плечами и подвинул лист для росписи. Иван, расписавшись, сказал:

– Он ничего нового не сказал, Дымовский этот. Да и не верю я таким честным офицерам–патриотам. Бедняжка, десять лет терпел, и вдруг не смог больше молчать. Майор этот, похоже, решил завязать с карьерой в милиции и податься в модные теперь правозащитники. Может в политику. Или еще куда. Пиарится короче.

– Да, я тоже такого же мнения, и не только я. Но наше руководство до кучи требует с каждого сотрудника рапорт, что ему ничего не известно об аналогичных фактах в нашем подразделении, упомянутых в обращении.

– О, еще один бред… Мы же должны незамедлительно пресекать правонарушения, если нам о них что-то известно. Или хотя бы докладывать о них. Лично мне никто ничего на этот счет никогда не докладывал... Это в свою очередь означает или поголовный саботаж всего отдела, или наоборот, идеальную обстановку, но в обоих случаях собирать рапорта бесполезно. Но задачу понял, Дим, соберу подписи, порадую Сысоева пачкой рапортов для сдачи в макулатуру. Интересно, если наших людей без пинков и указаний опросить том, кого они считают в отделе идеальным, образцовым, честным сотрудником, кого–нибудь вообще вспомнят?

– Я таких не знаю, к сожалению, – устало сказал Кукушкин. Иван закивал в знак согласия и добавил:

– Выходит, саботаж поголовный…

Они замолчали, продолжать этот разговор не хотелось, оставалось только ждать. Минуты тянулись медленно, наконец, щелкнул кодовый замок, дверь открылась, вошел бледный Чернов, подошел к ребятам, упал на стул, затем пробубнил куда–то себе под нос:

– У меня время до следующей смены выбрать или поездку в Чечню, или разбираться с особистами, куда передадут факты о моих... – Чернов не договорил, но было понятно, Красильников располагает каким–то компроматом. Реального выбора на самом деле нет. И так же, как со Старковым, помочь ему никак нельзя. Оставалось только ощущать полное бессилие в этой ситуации. Чернов сидел мрачнее тучи, абсолютно подавленный, его вид угнетал. В конце концов, что бы это мучение быстрее прекратить, Иван сказал: