Время иллюзий - Маргарет Уэй

— Могу я побеспокоить вас, сенатор? Тут какая-то женщина настаивает на встрече с вами. Ей не было назначено. Что мне делать?

Лэйланд удивленно приподнял бровь. Неожиданная посетительница его заинтриговала. Кто бы это мог быть? После смерти Аннет в его сердце так и не нашлось места для другой женщины, хотя вниманием представительниц прекрасного пола он никогда не был обделен.

— Как ее зовут, Сьюзен? Чего она хочет? — с улыбкой поинтересовался он.

— Это миссис Макневин, Алисия Макневин. Она очень красивая. И назвалась вашей старинной знакомой, сенатор… — Щеки девушки вспыхнули румянцем.

О, каких невероятных усилий стоило ему сохранить спокойствие! Его единственная любовь сейчас ждет в приемной! Неужели после стольких лет они наконец снова встретятся? Оказывается, воспоминания о ней ничуть не померкли, а лишь уснули на время…

— Пригласи ее, Сьюзен, — невозмутимо попросил он.

Приехав в Мельбурн, Кэрри начала ужасно нервничать. В голову приходили сплошь мрачные мысли. А вдруг их здесь никто не ждет? А вдруг отец откажется познакомиться с незаконнорожденной дочерью? Ведь политикам не нужны скандалы, тем более семейные. Или она сама разочаруется в том образе, что нарисовала в своем воображении?!

Алисия всячески старалась успокоить дочь, но ее увещевания помогали мало. А Клэй — ее надежная опора и защита — был сейчас так далеко!

Кэрри сидела в фойе отеля и, глядя на часы, торопила неповоротливое время. Вот-вот должна была вернуться Алисия с новостями.

— Наконец-то, мама! Ты видела его? Как он выглядит? О чем вы с ним говорили? — Измученная ожиданием, она засыпала мать вопросами.

— Все просто замечательно, дорогая! — Алисия с торжествующим видом села в кресло напротив. — Твой отец… — ее взгляд стал мечтательным, — по-прежнему великолепен! Он совсем не изменился, разве что постарел немного. Да и я, согласись, уже не девятнадцатилетняя девушка.

— Ну что ты, мам! Ты у меня просто чудо, — пылко возразила Кэрри, любуясь ее сияющими карими глазами, золотистыми, не тронутыми сединой волосами, стройной фигурой, на которой всегда безупречно сидела любая одежда.

— Ладно-ладно, подлиза. Слушай, что было дальше. Мы очень тепло побеседовали. Поверь, нам было что вспомнить!

— А как вы познакомились, если не секрет?

— Твоя бабушка… жаль, ты ее совсем не помнишь, активно занималась благотворительностью. И вот однажды на приеме, устроенном в честь членов правительства, я собирала пожертвования для детей-инвалидов и сирот. Все доставали кошельки, а твой отец отстегнул золотые запонки с сапфирами и протянул их мне. Наши взгляды встретились лишь на мгновение, но и этого оказалось достаточно, чтобы я начала, в буквальном смысле слова, бредить твоим отцом и настойчиво искать новых встреч с ним…

— И мимолетное увлечение… вскоре переросло в серьезное чувство? — с долей иронии подсказала Кэрри. — Старо как мир. Почему же все эти годы ты скрывала от него правду? Почему ничего не рассказала ему обо мне?

— Я не хотела вносить в его семью разлад, понимаешь? На чужом горе счастья не построишь. К тому же, узнав о беременности, я очень испугалась.

— Чего?

— Осуждения. У твоей бабушки были очень строгие взгляды на то, как должна себя вести добропорядочная девушка из состоятельной семьи. Узнай она об этом, разразился бы жуткий скандал. Чтобы не разочаровывать семью, я приняла предложение Брюса Макневина и заставила его поклясться, что он будет заботиться о тебе как о родной дочери и никогда не выдаст мой секрет. А последствия тебе хорошо известны.

— К сожалению.

— Но не будем о грустном, дорогая. У меня отличная новость! Сенатор Лэйланд Ричардс пригласил нас в свою резиденцию на ужин, и отправимся мы туда на лимузине, как самые почетные гости!

— Неужели он хочет меня видеть? Сегодня же? — Кэрри сцепила руки в замок, чтобы мама не заметила, как они дрожат.

Но от внимательного взгляда Алисии ничего не ускользнуло.

— Разумеется, милая! А завтра мы переедем в шикарные апартаменты, выходящие окнами на залив Порт-Филипп. Ли, как всегда, щедр.

— Ли?

— Так я называла твоего отца, когда мы встречались.

— Забавное имя. Восточное. А мне как к нему обращаться, мам?

— Не волнуйся, дорогая. Слушай сердце, оно обязательно подскажет.

— А как папа воспринял известие о моем существовании?

— Сначала настороженно, но потом с радостью.

— Удивительно, что он не прогнал тебя.

— Лэйланд — глубоко порядочный человек. Несмотря на высокий пост, он ничуть не кичится своим положением.

— Судя по всему, ваши чувства еще живы, не так ли, мам?

— Да, конечно, — покраснела Алисия, но тут же ее оживление угасло, она нахмурилась. — Мне искренне жаль его жену, умершую от рака груди. Говорят, Аннет Дарлингтон была замечательной женщиной. По-своему Ли ее тоже любил.

Неожиданно Кэрри в голову пришла мысль о том, что супруга ее отца, отчаянно борющаяся со смертельным недугом, вполне могла знать или по крайней мере догадываться об изменах мужа. От неприятных размышлений ее отвлек бодрый голос матери:

— О чем задумалась, дорогая?

— О всяких пустяках. Не бери в голову. Кстати, а папа в курсе, что ты разводишься с отчимом?

— Он знает все!

Шикарный лимузин затормозил у парадного входа в отель ровно в семь вечера. Встреча с отцом — человеком, который дал ей жизнь, — приближалась. От волнения сердце Кэрри прыгало в груди, как шарик для пинг-понга, в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Алисия, сидевшая рядом, была совершенно спокойна (а может, просто казалась таковой?). Что принесет им эта встреча: новые надежды и перспективы или мимолетное ощущение счастья?

Изящные кованые ворота широко распахнулись, пропуская автомобиль на территорию резиденции сенатора Ричардса. Алисия ободряюще улыбнулась дочери, когда та испуганно сжала ей руку.

— Все будет замечательно, вот увидишь, дорогая! Просто расслабься и будь сама собой.

— Хорошо. Постараюсь, — растерянно улыбнулась Кэрри, страстно желая, чтобы сейчас рядом с ней оказался Клэй и нежно обнял ее за талию.

Лимузин бесшумно остановился на подъездной аллее. Вышколенный шофер привычным жестом распахнул дверцу и с приветливой улыбкой помог пассажиркам выйти из машины.

От увиденного великолепия у Кэрри перехватило дыхание. Перед ней раскинулся классический сад времен Людовика XIV: извилистые дорожки, усыпанные мелким гравием, цветочные клумбы, поражающие буйством красок и разнообразием сортов, безупречно подстриженные живые изгороди и, конечно же, декоративные фонтаны, посылающие струи сверкающей на солнце воды в голубую высь. А в центре сада возвышалась четырехэтажная резиденция сенатора, по сравнению с которой поместье Клэя в Джимбури напоминало скорее скромное жилище обнищавшего барона, нежели королевские палаты, как она думала раньше.