Афганский гладиатор - Александр Тамоников

Шестаков подъехал, как и обещал, ровно в 12-00. Тимохин закрыл квартиру, положил ключ под ступени крыльца, сел на место пассажира:

– Поехали, Вадим!

До поселка доехали быстро. Шестаков хорошо водил машину. Он также прекрасно ориентировался в многочисленных переулках и улочках Кара-Тепе. Подъехали к вокзалу за 15 минут до прибытия поезда.

Шестаков предложил:

– Провожу тебя и заеду к Лене, ты не против?

Александр ответил:

– Против! Против первой части твоего предложения – провожать меня не надо. А вот к Елене езжай, и вообще во время моего отсутствия можешь пользоваться машиной как своей.

– Это кстати! А то задержишься на службе, последнюю маршрутку пропустишь, и топай пешком почти десять верст. Конечно, для бешеной собаки и сто километров не круг, но я не бешеная собака. Спасибо, Сань!

– Не за что! Давай, до встречи, и езжай к своей возлюбленной!

Офицеры пожали друг другу руки. Шестаков даже предположить не мог, КУДА провожает своего товарища. Поэтому расстались обыденно. Вадим уехал, Тимохин же остался у центрального входа в вокзал, откуда был виден и дом Татьяны, и окна ее квартиры. Выкурив сигарету, Александр решил пройти на перрон. Зайти в придорожный ресторан, взять с собой пару бутылок пива. Обошел здание, и... остановился. Возле ресторана стояла... Татьяна. Сердце старшего лейтенанта учащенно забилось. Татьяна повернула голову, заметила Александра и пошла к нему, продолжавшего стоять у угла вокзального здания.

Подошла:

– Здравствуй, Саша!

– Здравствуй, Таня! Признаюсь, не ожидал увидеть тебя здесь.

– А я не ожидала получить от тебя такой дорогой подарок и кучу моих любимых роз. Спасибо. Но зачем ты так тратился?

– Ерунда! Что такое деньги? Бумажки. А подарок – это подарок, память или напоминание... черт, растерялся, как мальчишка.

Таня улыбнулась:

– Ты сумку-то поставь на перрон, тяжелая, наверное!

– Да, конечно.

Татьяна взяла его руки в свои ладони:

– Мне никогда не дарили столько цветов и такие подарки. Даже неудобно. Приятно, конечно, но я не знаю, как носить подвески. И где носить? Ведь я, кроме работы и редких случаев встречи с подругой, никуда не хожу. Все больше дома.

Тимохин пришел в себя:

– Так было! Теперь, если ты захочешь, все будет по-другому!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Многое, Тань, но давай договоримся, скажу, когда вернусь!

– А вернешься ли? У вас в гарнизоне столько красивых одиноких женщин!

Она смотрела на старшего лейтенанта с плохо скрываемым напряжением. Александр ответил:

– Да, одиноких красивых женщин в городке хватает, но в гарнизоне нет такой, как ты, нет тебя! Я вернусь к тебе, обязательно. Именно к тебе.

– Ты говоришь так, будто едешь в какую-то особую командировку.

– Когда-нибудь, Тань, я скажу, что иногда означает для офицера такое безобидное слово, как командировка.

– Ты пугаешь меня!

– Я не хотел этого! Прошу, не думай о плохом. И... если хочешь... если ... сможешь... дождись!

– Ой, Саша! Я не знаю, что со мной происходит, но вчера в Ашхабаде места себе не находила. Раньше старалась пусть и в тесноте, в неудобстве, но подольше побыть дома, а вчера вдруг потянуло сюда, в Кара-Тепе.

– Я тоже вчера места себе не находил. И так было одиноко, что выть хотелось. Я бы в Ашхабад уехал, знай твой адрес, но не догадался спросить!

Женщина смущенно улыбнулась:

– Мне приятно это слышать.

И встрепенулась:

– Кстати! Тебе большой привет просила передать Елизавета Владимировна. Она передала мне цветы и подарок. Я, конечно, обалдела, а тетя Лиза говорит... но не важно, что она сказала. Уж не представляю, чем ты ей приглянулся, хотя догадаться нетрудно, но она просто в восторге от тебя!

– Да я ничего такого не сделал! Купил цветы, подвез ее до дома, помог сумки поднять в квартиру. И все!

– Ты просто не замечаешь, что делаешь людям добро, от чего они стали, к сожалению, отвыкать. Тебе что заступиться за беззащитную девушку, что помочь донести сумки слабой старушке не представляется чем-то особенным. По-твоему, так и должен поступать каждый! Но каждый, как ты, не поступает. Большинство мужчин, как ты, не поступают. Они не хотят проблем для себя, что им за дело до чьей-то беды или трудностей? Ведь это не их беда или трудность. Поэтому ты не обычный, а настоящий. Настоящий мужчина, офицер, человек! Хороший человек!

На этот раз смутился Тимохин:

– Ну, ты совсем захвалила меня. Некоторые в городке, наоборот, считают меня бездушным, злым.

– Они не знают тебя!

– Не знают? Они не узнали меня за два года, а ты смогла понять за два дня?

– Время в этом случае значения не имеет.

Диктор неожиданно громко объявил о прибытии на станцию поезда Красноводск – Ташкент.

Татьяна вздрогнула:

– Господи! Скоро ты уедешь! И не говоришь, на сколько! Но ведь в документах должен быть срок командировки?

– Да, но не в данной ситуации. Я, честное слово, не знаю, сколько продлится командировка.

– Верю!

Голос Татьяны дрогнул.

Старший лейтенант прижал ее к себе. Она не отстранилась, не оттолкнула его, напротив, обняла, попросив:

– Поцелуй меня! Пожалуйста!

Надо ли было просить об этом Александра?

Он жадно впился в меру полноватые губы женщины, без которой сейчас не представлял свою жизнь. И она, истосковавшаяся по ласке, ответила ему столь же жадно и страстно.

Поезд остановился, а молодые люди все не могли оторваться друг от друга. Их разъединил проводник одного из вагонов:

– Это хорошо, что люди так любят друг друга, но если им ехать, считаю необходимым напомнить, стоянка поезда в Кара-Тепе сокращена до 10 минут.

Татьяна покраснела:

– И что это с нами произошло? Никогда бы не подумала, что вот так вдруг потеряю голову.

Александр улыбнулся:

– Спрашиваешь, что с нами произошло? Думаю, в наших сердцах родилась любовь! Я люблю тебя, Таня!

Женщина тихо произнесла:

– Я тоже полюбила тебя! А ведь еще каких-то два дня назад не допускала и мысли, что кто-то станет для меня самым близким, как и дочь, человеком. Я уже как женщина похоронила себя, решив посвятить жизнь дочери. Как же все изменилось. И я, как девчонка, готова совершать глупости. Ты вернул меня к жизни. Спасибо тебе!

– Это тебе спасибо! Что ты есть, что ты такая, что встретилась мне. Я сейчас тех бандитов готов благодарить. Не они, я проехал бы мимо и не заметил тебя.

Объявили отправление поезда.

Александр вновь обнял женщину:

– Я вернусь, Таня, я обязательно вернусь, и мы будем вместе! Слово офицера!

– Я верю тебе и буду ждать! Но иди, а то опоздаешь.

Александр взял сумку и тут же поставил ее на место:

– Черт, чуть не забыл!

Он достал из кармана рубашки небольшую пачку денег:

– Здесь триста рублей. Возьми и, пожалуйста, не отказывайся. Мне они не нужны, а тебе с Олей пригодятся.

– Но я не могу их взять!

– Перестань.

Тимохин вложил деньги в сумочку Татьяны, подхватил сумку и запрыгнул в дверь тамбура начавшего движение поезда. Пожилой проводник отступил назад. Александр смотрел на удаляющуюся Татьяну, она шла за составом, глядя на него. Он увидел, как она поднесла к глазам платок. Заплакала. Поворот скрыл ее от Тимохина.

Вздохнув, Александр захлопнул дверь. Повернулся к проводнику:

– Извините, какой это вагон?

– Шестой.

– Да? Мне он и нужен!

Тимохин закурил.

Проводник сказал:

– Счастливый ты, сынок! В любви живешь. Жена провожала?

– Да, – ответил Александр, не колеблясь, – жена.

– Хорошая она у тебя! Береги ее! Далеко едешь?

– В Ташкент.

– Надолго?

– Не знаю! Где у нас место № 8?

– Второе купе, справа нижняя полка. Белье и чай я принесу позже. Есть и водка!

– Не надо водки! Чай!

Тимохин прошел в купе. Оно оказалось пустым. Он – единственный пока пассажир опустил свою полку, сел за столик, глядя, как справа тянется до горного, приграничного с Ираном перевала выгоревшая от солнца степь. Он думал о Татьяне, о том, как вернется к ней, и совершенно не представлял, что предстоящая командировка, а фактически боевой выход, потребует и от него, и от его боевых товарищей приложения всех своих сил, дабы не только выполнить задачу, но и остаться в живых. Остаться в живых в условиях, в которых шансов выжить практически не будет. Но сейчас, глядя на степь, Тимохин думал о Татьяне, еще ощущая трепет ее тела, страсть поцелуя и храня запах недорогих, но приятных духов. Он думал о будущем. Не о страшном, ближайшем, о котором просто не мог думать. О том будущем, когда войдет в уютную квартиру возлюбленной и скажет:

– Вот я и вернулся, Таня!

И она бросится ему на шею, покроет лицо поцелуями. Затем проводит в душ, после чего познакомит с дочерью, и он сразу же найдет с Олей общий язык. А как только ночь опустится на поселок, уложив дочь спать, они лягут в постель, и тогда... но для того, чтобы это наступило, старшему лейтенанту Тимохину надо еще вернуться! Вернуться из обычной, по документам, привычной в войсках служебной командировки.