В поисках синего - Лоис Лоури

20

Томас слегка толкнул ее локтем и показал глазами на Джо. Кира улыбнулась – девочка, которая поначалу нетерпеливо слушала и ерзала, теперь крепко заснула на своем большом стуле.

Было позднее утро, Песня продолжалась уже несколько часов. Наверное, многие дети в зале тоже спали.

К удивлению Киры, ей не было скучно. Ведь для нее Песня была еще и путешествием по расшитым складкам мантии, и пока Певец пел, она вспоминала каждую сцену и дни, потраченные на работу, поиски подходящих нитей среди запасов Аннабеллы. Продолжая слушать, она периодически погружалась в размышления о работе, которая ее ждала. Теперь, когда нити старой красильщицы почти закончились – и не стало самой Аннабеллы, – Кира надеялась, что ей удастся вспомнить рецепт красителей и сделать их в одиночку. Томас помогал ей, снова и снова читая записи.

Кира никому, даже Томасу, об этом не говорила, но она с удивлением обнаружила, что способна прочитать многие слова. Однажды, следя за тем, как он ведет пальцем по странице, она заметила, что слова «золотой» и «зеленый» начинаются одинаково, с извилистой кривой. И заканчиваются тоже одинаково, воротами с кривой перекладиной и завитком сверху. Поиск знаков, обозначающих звуки, превратился для нее в игру. Конечно, игра была запрещенной, но Кира, пока Томас не видел, часто занималась этими головоломками, и головоломки раскрыли перед ней свои секреты.

Сейчас Певец исполнял спокойный куплет об эпохе, начавшейся после крупной катастрофы, во время которой лед – белые и серые пласты, блестящие и гладкие, – покрыл селения. Кира очень редко видела лед, только в самые холодные месяцы года, когда река у берегов замерзала, а иногда на поселок обрушивался ледяной дождь, от которого ломались ветки деревьев.

Работая над этой сценой, она вспоминала о его страшной разрушительной силе и испытала радость, когда ледяное бедствие закончилось, лед стал таять, из-под него снова проступила зелень и пришли хорошие времена.

О них Певец пел мелодично и успокаивающе, это был отдых после ледяного разрушения, после резкого и грозного голоса.

Томас снова пихнул Киру локтем. Она посмотрела на Джо, но девочка продолжала спать как спала.

– Посмотри на правый проход, – прошептал Томас.

Она ничего не увидела.

– Смотри получше.

И тут Кира заметила: по боковому проходу кто-то двигался, медленно и еле заметно, периодически останавливаясь и пережидая.

Ей было плохо видно. Кира слегка наклонилась вправо, стараясь, чтобы Хранители не заметили, что порядок нарушен. Она взглянула на членов Совета, но все они были поглощены выступлением Певца.

Наконец ей удалось разглядеть: какой-то маленький человек полз на четвереньках, как животное. А еще она заметила, что люди, сидящие у самого прохода, тоже стали обращать на него внимание, хотя и не отводили взгляд от сцены. Кто-то поводил плечами, кто-то бросал быстрый взгляд, у кого-то на лице появлялось выражение удивления. Человечек продолжал ползти вперед, медленно приближаясь к первому ряду, и Кире становилось все легче наблюдать за ним. Наконец он дополз до первого ряда, сел на корточки и посмотрел вперед на сцену – на Киру, Джо и Томаса – с улыбкой. Сердце Киры едва не выпрыгнуло из груди.

Мэтт! Она не могла говорить вслух, но произнесла это имя одними губами.

Он помахал ей рукой.

Певец продолжал петь, передвигая пальцы вверх по жезлу и нащупывая нужное место.

Мэтт улыбнулся еще шире и попытался что-то показать на открытой ладони. Но было слишком темно, и Кира не поняла, что это такое. Тогда он с важным видом поднял этот загадочный предмет вверх, зажав между большим и указательным пальцами. Она слегка покачала головой и, почувствовав угрызения совести, что невнимательно слушает, повернулась к сцене. Она знала, что скоро будет пауза – перерыв на обед. И тогда она сможет найти своего друга, увидеть, что он принес, и похвалить его, что бы это ни было.

Певец пел о богатых урожаях и празднествах. Эта часть Песни была созвучна ощущениям, которые Кира испытывала в этот момент. Теперь, когда Мэтт вернулся в целости и сохранности, она ощущала огромное облегчение и радость.

Когда она снова повернулась к залу, оказалось, что Мэтт уже уполз. Проход был пуст.

– Можно маленькой певице поесть со мной и Томасом?

Наступил дневной перерыв – время обеда и отдыха. Служитель подумал и согласился. Кира и Томас в сопровождении зевающей Джо вышли из зала через ту же дверь, через которую их ввели, поднялись по лестнице в комнату Киры и стали ждать, когда им принесут обед. Снаружи, на площади, люди наверняка уже ели принесенную с собой еду, обсуждали Песню и предвкушали следующую часть, посвященную войнам, конфликтам и смерти. Кира помнила ее: яркие пятна крови, вышитые пурпурными нитями. Но сейчас она об этом думать не хотела.

Когда служители принесли обед, Томас и Джо жадно на него набросились, а Кира от волнения не смогла есть и поспешила в комнату Томаса, чтобы посмотреть в окно и поискать в толпе мальчика с грязным лицом и собаку с кривым хвостом.

Но искать не было нужды. Они уже ждали ее в комнате Томаса.

– Мэтт! – воскликнула Кира. Она бросила свой посох, села на кровати и взяла его за руки. Прут весело вертелся у ее ног, тыкаясь мокрым носом в лодыжки.

– Ну и длинный путь я прошел, аж жуть, – гордо сказал Мэтт.

Кира улыбнулась:

– И ты, конечно, ни разу не помылся за все это время.

– Времени-то не было на мытье совсем, – рассмеялся он. – Я принес подарок! – добавил он весело.

– Что ты мне показывал во время Собрания? Я не разглядела.

– Я тебе две штуки приготовил. Большую и маленькую. Большая потом. А маленькая тут, в кармане.

Он стал рыться в кармане и извлек пригоршню орехов и мертвого кузнечика.

– Не то. Значит, тама. – Мэтт положил кузнечика на пол перед Прутом, который схватил его зубами и сжевал с хрустом, от которого Кира поежилась. Орехи закатились под кровать. Мэтт засунул руку в другой карман и с победоносным видом извлек из него какую-то тряпочку.

– Ага, вот! – Он протянул находку ей.

Она взяла тряпочку и почистила от сухих листьев и комков грязи. Довольный Мэтт смотрел, как она разворачивает ее и подносит к окну, чтобы лучше разглядеть. Это был квадратный лоскуток мятой ткани. И больше ничего. Но в нем – всё.

– Мэтт! – воскликнула Кира. – Ты нашел синий!

Мэтт сиял.

– Он был там, где она и сказала.

– Кто сказал?

– Она. Старуха, которая краски варила. Она сказала, синий далече.

– Аннабелла? Да, помню. Она действительно так сказала.

Кира положила лоскуток на стол и стала рассматривать его. Синий цвет был насыщенным и ровным. Цвет неба, цвет мира.

– Но как ты понял, где его найти, Мэтт? Как ты узнал, куда идти?

Он пожал плечами с улыбкой:

– Ну так она рукой тогда махнула. Я просто туда и пошел, по тропе. Но это жуть как далеко.

– И опасно, Мэтт! Ты же шел через лес!

– А там совсем не страшно.

«Тварюг нету», – говорила Аннабелла.

– Я и Прут, мы шли много дней подряд. Прут жрал жуков. А у меня-то жратва с собой, я взял…

– У мамы.

Он виновато кивнул.

– Да и ее не хватило. Когда кончилась, я жрал одни орехи. Но могу и жуков, – похвастался он.

Кира разглаживала ткань. Ей так был нужен синий. И вот он – у нее в руках.

– А когда добрались, уж люди-то дали мне поесть от пуза. У них жратвы куча.

– Но не искупали, – поддела его Кира.

Не обращая внимания на ее замечание, Мэтт почесал грязное колено.

– Они жуть как удивились, когда меня увидали. Но еды дали – море. И Пруту тоже. Прут им понравился.

Кира посмотрела на пса, который прилег у ее ног, и нежно погладила его.

– Еще бы он не понравился. Прута все любят. Но, Мэтт…

– Чего?

– Кто они? Кто эти люди, у которых есть синий?

Он пожал худыми плечами и поднял брови:

– Понятия не имею, – сказал он. – Они все ломаные, эти люди. Но еды полно зато. И там тихо, типа, и приятно.

– Что значит – ломаные?

Он показал на ее хромую ногу.

– Как ты. Кто-то ходит плохо, кто-то еще что сломал. Не все. Но многие. Как думаешь, может, они такие тихие и добрые оттого, что ломаные?

Озадаченная, Кира не ответила. «Боль делает тебя сильной», – говорила ей мать. Она не говорила «тихой и доброй».

– В общем, – продолжал Мэтт, – у них есть синий, это точно.

– Это точно, – повторила Кира.

– Ну что, теперь-то ты меня больше любишь, а? – улыбнулся Мэтт. И Кира ответила, что любит его больше всех.

Мэтт подошел к окну. Встав на цыпочки, он поглядел вниз, потом вдаль. Он глядел мимо толпы, куда-то дальше, что-то высматривая. А потом нахмурился.

– Ты любишь синий? – спросил он.

– Да, я очень люблю синий. Спасибо тебе.