Цветы Сатаны - Поль Альтер

— Что касается уловки преступника — нет. Я как раз ломал над этим голову. Однако я теперь твердо убежден, что Ян Гарднер невиновен.

— Почему?

— Обстоятельства убийства… Я много размышлял над этим вопросом и нашел некоторые расхождения в фактах. Взгляни на стену и на крюк. Представь себе состояние почвы в то время… было грязно… И лишь узенький бордюрчик вокруг веранды. Чтобы попасть на место, где мы стоим, и не оставить на земле следов, нужно было из окна веранды как-то добраться до крюка и проделать сложнейший акробатический трюк, настолько хитроумный, что никто и по сей день не в состоянии объяснить его!

— А ты сможешь? — иронически спросила Дебра.

— Да, — убежденно кивнул Питер. — Но пока мне хочется понять суть хладнокровного замысла преступника.

— Да, понять трудно.

— Потому что именно это не согласуется со всем остальным, то есть грубая попытка заставить поверить в самоубийство. Уж слишком прозрачны следы. Вспомни: отсутствие отпечатков пальцев на ручке окна, неуклюже поставленные отпечатки на ручке ножа, не говоря уж о шишке на затылке жертвы. Кто-то другой, действуя в паническом состоянии, мог допустить подобные ошибки, но изобретательный, находчивый преступник, которому удалось выкинуть такую штуку, — ни в коем случае.

— Так что же? Каков твой вывод?

— Все было рассчитано: эти следы действительно входили в план убийцы. Он хотел, чтобы полиция в конечном итоге осознала обман. А открыв его, кого больше всего будут подозревать? Очевидно, того, на кого пало подозрение после обнаружения трупа и кому было очень выгодно уничтожить следы преступления, представив его как самоубийство.

— Муж.

— Конечно. На него-то и пытались повесить это убийство. Однако, разгадав способ бегства, можно доказать его невиновность!

Миссис Миллер подала чай ровно в пять, но собравшиеся в гостиной не ждали этого часа, чтобы поговорить о Виолетте Гарднер. Питер поблагодарил миссис Миллер за советы, благодаря которым удалось обнаружить несколько листков с записями покойной. Затем он сообщил миссис Дорин Маршал, что слова, сказанные ею по поводу легкого поведения Виолетты Гарднер, подтвердились.

Та, поправив очки, удовлетворенно кивнула.

— Вопрос, конечно, деликатный, но столько времени прошло… Что вы об этом думаете, миссис Миллер?

Морщинистое лицо хозяйки дома озарилось хитрой улыбкой.

— Я всегда говорила, что она очень хороша собой, даже слишком хороша, чтобы не поддаться искушению. Конечно, у меня были кое-какие подозрения, в частности, я подметила, что она неравнодушна к профессору Симпсону…

— Так что понятно, — подхватила миссис Маршал, — почему несчастный супруг регулярно устраивал ей сцены и иногда поколачивал ее.

Откашлявшись, миссис Миллер возразила:

— Не знаю, бил ли он ее, как болтали. Правда, Виолетта после ссор выглядела печальной и надевала темные очки, чтобы прикрыть покрасневшие от слез глаза, но я не помню, чтобы видела ее с синяками и шишками!

Дорин Маршал тряхнула головой и категоричным тоном возвестила:

— Ян не был буйным.

— Да и голоса его, по правде, не было слышно, — подхватила миссис Миллер. — Только Виолетта говорила на повышенных тонах. Я, разумеется, не прислушивалась специально, но, когда работала в саду, до меня долетали обрывки фраз… Могу сказать, что речь шла о самых обыденных вещах. Во всяком случае, громче всего звучал голос Виолетты…

— Это любопытно, — заметил Питер, — потому что не все так думают.

— Хорошо известно, что люди часто упорствуют в предвзятом мнении. Разве что оно не поддерживалось огорченным видом супругов на другой день после ссоры…

— Гарднеры начали ссориться сразу после свадьбы?

— Нет, в основном в последний год. И еще — я повторяю — не так уж это и было серьезно, как считали люди.

Миссис Миллер сняла очки, задумчиво посмотрела в окно. Лучи заходящего солнца серебрили ее седые волосы.

— А вообще-то, — продолжила она, — с Яном произошло что-то непонятное. Неизвестно, почему он стал притчей во языцех. И даже до того, как та серия несчастных случаев стала вызывать подозрения… Нужно сказать, что и его собственное поведение косвенно подтверждало эти слухи. А как же? Он ходил с кислой миной, будто у него совесть была нечиста…

— Верно, — подтвердила миссис Маршал.

— Я не понимаю лишь одного… — сказал Питер. — Вот мы узнали истинную причину, по которой он мог устраивать сцены своей жене, а вы, миссис Миллер, говорите, что повышала голос именно Виолетта. Не вижу логики!

— Логики и быть не может! Знаете ли, любовь с логикой плохо уживаются!

— Не спорю, — согласился Питер. — Однако в данном случае сдается мне, что я чего-то недопонимаю, что-то ускользает от меня. К примеру, в тот вечер была ссора до того, как Ян ушел со своим другом…

— Ссора? — будто удивляясь, переспросила миссис Миллер. — Нет, вовсе не так! И я могу утверждать это, поскольку в тот момент находилась у ограды. Я хорошо это помню, потому что утром получила письмо от Поля и перечитывала его весь день. Я присела на скамью в саду, на которой сын любил играть маленьким… Чудо еще, что она устояла, так он на ней прыгал… Думаю, это единственное, в чем его можно упрекнуть в те времена… Впоследствии этот примерный мальчик взял свое, и мое сердце пострадало больше, нежели доски этой скамьи…

Да, на чем я остановилась? Итак, я слышала Гарднеров в тот вечер… Ян потом сказал, что обсуждались обычные хозяйственные вопросы, и мне хотелось бы в это верить, так как они действительно пререкались по поводу чего-то разбитого… Не могу сказать, что это было… Я была так потрясена письмом моего сына!

— А мне кажется, он не так уж плох, — тихо заметила Дебра.

— О! Мой сын был прелестным мальчиком, пока не попал в сети той Лорелеи!

Дебра участливо улыбнулась хозяйке дома:

— Не сомневаюсь, миссис Миллер, но я подумала о Яне Гарднере.

— Ян тоже был очарователен, — сказала Дорин Маршал, утвердительно кивнув. — Но и он соблазнился сиреной.

— Я плохо представляю его себе, — продолжила Дебра. — Самое любопытное — мы не нашли ни одной его фотографии.

— Возможно, дядя Виолетты забрал все семейные фото, — предположила миссис Миллер.

— А может быть, сам Ян порвал их после всего… — выдвинула свою версию миссис Маршал.

— От досады или в ярости после того, как его жена была убита?

— Возможно, просто для того, чтобы вычеркнуть ее из памяти.

— Зачем же он тогда оставил потрет в ее комнате?

Дорин Маршал пожала плечами, потом обратилась к Дебре:

— Если это вас так интересует, то у меня осталась одна фотография Яна, правда, не очень удачная. Я порвала ее на мелкие кусочки в день, когда узнала, что он собирается жениться на другой. Но я все-таки не решилась выбросить обрывки и даже пыталась сложить их, как детали головоломки.

Она повернула свои большие глаза с косинкой к Дебре, которая увидела лишь двойное отражение солнца в стеклах очков.

— Не знаю, получилось ли в результате сходство, потому что я плохо вижу даже через эти очки. Но ежели желаете взглянуть, зайдите при случае в магазин!

— Не стоит беспокоиться, миссис Маршал, — вмешался Питер. — Дебру больше интересует его личность.

— И лицо тоже, Питер, — запротестовала она. — Для меня это очень важно! Чтобы составить себе понятие о человеке, надо видеть его!

— Вы правы, девочка, — успокаивающим голосом сказала миссис Миллер. — Но лицо со временем меняется. Сформировавшийся же характер изменяется очень редко…

— А как вы считаете, Ян изменился после женитьбы? — поинтересовалась у нее Дорин Маршал.

— Скажем так: новые условия внесли и что-то новое. Но я не думаю, что его истинная натура могла измениться…

— В таком случае он не убивал свою жену!

Старушка, казалось, не слышала этого восклицания. Остекленело глядя в окно, она продолжила:

— Бывают, конечно, исключения… Возьмем нашего дражайшего полковника Хоука, который, несмотря на годы, сохранил свою военную выправку. А вот Фред Аверил и особенно профессор Симпсон весьма отличаются от тех, какими они были два десятилетия тому назад. Да и женщины, конечно же, не избегают влияния времени: оно изменяет их более безжалостно. Миссис Аверил, когда выходила замуж, была очень хорошенькой, соблазнительной… Известно ли вам то единственное, что не меняется в человеке?

Старушка задала этот вопрос несколько менторским тоном и оживившимся взглядом по очереди окинула присутствующих. Когда она произнесла: «Это — взгляд!», — всем показалось, что ее собственный был в этот момент каким-то странным. Впрочем, в ходе последующего чаепития не было больше ничего примечательного. Миссис Миллер оставалась задумчивой, немного рассеянной и лишь с относительным интересом прочитала страницы из дневника Виолетты, предложенные Питером обеим дамам.