Огненная буря в стакане (СИ) - Павельева Марина

Викентий перевел взгляд от шкафа на собеседника и продолжил:

— Но интересного мало. В основном переговоры с подружками и болтовня с парнем. Единственное, что действительно меня заинтересовало, это происшествие на пасеке, в которое она оказалась втянута вместе с другой девчонкой. Из последнего разговора с каким-то Сашей, судя по всему полицейским, я узнал, что дело связано с магическими знаками. Вот, послушай сам, — он протянул начбезу миниатюрный диктофон. — Я тут скопировал для тебя основное.

Тот взял гаджет и хотел включить, но Викентий его остановил:

— Потом, Андрей, без меня. Я уже все слышал. А к тебе в связи с этим будет поручение. Быстренько подключай свои старые связи в полиции, и чтобы дело пасечника было у меня на столе через день-два. Сдается мне, что там не все чисто. А если в деле замешана магия, то неплохо было бы оценить — в помощь она мне или нет.

— Хорошо, я понял, — ответил, вставая, начбез. — Я свободен?

— Да, действуй, — согласился Викентий и крикнул в уже закрывающуюся за собеседником дверь. — Но чтобы в ближайшее время!

Посмотрел на средний палец левой руки, на котором красовалось серебряное кольцо с затейливыми вензелями, по переплетениям которых знающий маг сразу узнавал, с кем имеет дело, и снова задумался. Он был Стрибожьм потомком, ведущим свою ветвь от сына Стрибога Посвиста, обладающего способностью управлять темными ветрами и бушующими стихиями. А теперь стал и владельцем силы древнего бога. Причем с момента переплетения его души и души кольца внутри потомка заметно прибавилось темноты. И как думал Викентий, в мире магии осталось совсем мало соперников, способных с ним справиться, если бы не эта девчонка со странным именем Анна-Мария.

* * *

Анька перебирала вещи, которые теперь в беспорядке валялись на диване, и раскладывала их по двум кучкам. Одна — точно надо взять, вторая — не знаю, стоит ли. И каждый раз перед тем как положить одежду в какую-то их них, раздумывала, нужна ли она в походе. Ведь никогда точно не знаешь, что может пригодиться. Будет ли дождь за эти два дня или нет. Даже посмотрев прогноз погоды, нельзя быть уверенным, что погода вдруг резко не поменяет жару на ненужную слякоть. Хотя, прежде чем планировать поход, ребята из команды Йода выбрали именно это время. Потому что всю неделю, а не только два дня, ожидалось солнечное и ясное небо.

Тем не менее, по вечерам наверняка будет холодно, и теплый свитер стоит взять. Или вон ту тонкую шерстяную кофточку? Анька ни разу не ходила в походы и толком не знала, что выбрать. И начинала злиться. Ведь тащить одежду придется на собственной спине в рюкзаке, который еще в тот раз принес Ксандр, позаимствовав у кого-то из знакомых. Рюкзак был не очень большой. «Как раз дамский», — сказал любимый, объясняя, что основную поклажу — палатки, посуду и еду понесут парни. А девчонки только свои вещи. Только вот напрочь забыл, сколько вещей могут взять с собой те самые девчонки.

Две небольшие кучки уже определились, но главная и самая большая, из которой Анька выбирала одежду, почти не убавилась. Начинающая путешественница долго разглядывала ее. Затем окончательно разозлившись, замахала руками, чтобы ветром разнести ненавистные шмотки по сторонам и больше их не видеть. В это время зазвонил телефон. Настолько неожиданно, что Анька вздрогнула и дернула руками так, что ладони сцепились. Но их тут же откинуло друг от друга, и небольшое серое облачко вырвалось на волю, расширяясь на глазах.

Свежеиспеченная колдунья, понимая, что случится дальше, резво бросилась на пол, распластавшись на паласе и закрывая голову руками. В точности так, как учили в школе на уроке по выживанию при взрыве атомной бомбы. Ногами к взрыву. Или наоборот? Она точно не помнила, но знала, что надо сразу падать на землю и прятаться за каким-нибудь укрытием. В данном случае укрытием послужила спинка дивана. Так что мгновенно разорвавшееся облачко ее почти не задело. Зато хлопнуло по дивану, приподняло сложенную на нем одежду и все перемешало, отбросив часть вещей Аньке на спину.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда все стихло, телефон тоже замолк, Анька приподнялась, посмотрела на бардак, невольно организованный ею, вздохнула, встала и остановила бешено крутящееся у компьютера кресло. Хорошо, что ничего больше не случилось. «Вот балда, — подумала она. — Надо как-то осторожнее. И чего я так разозлилась?»

— А нужно свои эмоции уметь контролировать, — заскрипел голос в голове, противно посмеиваясь. — Хе-хе, кулема, эдак ты квартиру когда-нибудь разнесешь. Чего родителям будешь потом говорить?

Анька молчала. Она понимала, что душа талисмана прав. Но не понимала, почему так получилось. Конечно, она психанула, но зачем ветер завела?

— Ты давай успокаивайся, — снова хмыкнул голос. — И думай в следующий раз, прежде чем энергию на всякую ерунду изводить. Придумала тоже — шмотки раскидывать. Могла просто руками расшвырять. Так ведь нет. Ветер ей подавай, — не услышав ответа, продолжал весьма сурово. — Нельзя так делать. Растеряешь дар или уведут его у тебя. Вот ведь напортачила, а я думал, что ты мудра не по годам.

Анька все также молча подняла упавшую на пол одежду, уселась на диван, начала ее аккуратно складывать и… вдруг у нее огромными каплями полились слезы. Глаза сразу защипало, она сморщилась и, уткнувшись в теплый свитер, который в этот момент держала в руках, стала вытирать им соленую влагу, размазывая ее по лицу. И заревела в голос, громко, периодически завывая как раненный волк.

— Эй, ты чего? — опешил душа. — У тебя что, истерика? — и уже более миролюбиво сказал. — Ты на меня что ли обиделась? Так я ведь не со зла. Эй, ты чего молчишь?

— Хочу и молчу, — буркнула Анька, промокая свитером очередную порцию слез.

— Не, ну ты это… Давай, не злись на меня, — голос заметно утих. — Что уж, и покритиковать тебя нельзя?

— А чего ты… — начала Анька, но продолжить не смогла. Ком, застрявший в горле, не давал говорить. Она снова заревела, громко всхлипывая.

— Чего я? Я тебе дело говорю. Не надо злиться на всякую ерунду и ветер без повода вызывать, — помолчал, ожидая ответа, но не получив его, сказал. — Ну-у, я спать пошел. Успокоишься, зови. Не буду я бабью истерику слушать.

— Бабью говоришь! — у Анька появился голос. Она насухо вытерла мокрое лицо, бросила свитер на пол, все равно теперь стирать, и стала высказывать то, что у нее накопилось на душе. На ее душе. Ведь не так просто владеть магией, ничего о ней не зная, и учиться управлять силой ветра, совершенно ничего не умея. — Рассуждаешь, как обычный мужик. У вас всегда так. Сначала сами накосячат, даже не извинятся, а потом и вовсе все на баб переведут. Мол, только женщины во всех бедах виноваты. Вот не думала, что ты такой, как все мужики!

— М-ммм, — услышала она в голове, но больше слов не было.

— Я ведь девушка, молодая к тому же, а тут на меня такой груз свалился, — продолжала вываливать свои чувства наружу. — Думаешь, мне легко? Я ведь боюсь все время, что меня прибьет кто-нибудь за твою душу, что очередной колдун мне по башке сзади треснет, что еще какая-то фигня случится. А ты со своей критикой.

Она встала с дивана, подобрала валявшийся свитер и понесла его в ванную, бросила в коробку с грязными вещами и включила воду. Ополоснула лицо, смывая соленые дорожки на щеках, промыла холодной водой красные глаза. Вытерлась полотенцем, окончательно успокаиваясь. Ей стало легче после того, как высказалась. Ведь действительно ей иногда было так страшно, что просто жуть, но она не давала эмоциям волю. И вот сегодня они прорвались. Видимо триггером стали нелегкие сборы в поход, из-за которого она почему-то нервничала. А может вообще все последние события навалились на нее как снежный ком и внезапно придавили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Анька посмотрела в зеркало, вздохнула, увидев распухшие веки, но тут же высунула язык и скорчила своему отражению забавную рожицу. Отражение подмигнуло ей левым глазом.

— Теперь подмигиваешь, гаденыш, — недружелюбно сказала она и, отвернувшись от зеркала, пошла обратно в зал.