Правила крови (антология) - Вадим Панов

Магистр Горностаев перехватил выразительный взгляд Де Гира и тонко улыбнулся:

— Я здесь ни при чем, Франц. Я просто намекнул магистру Саламандр, что в столь трудный момент Чудь должна быть едина.

— Надеюсь, все было проделано с должной осторожностью?

Де Лок кивнул:

— На этот счет не волнуйся.

— Семья Гюнтера Шайне ведет себя тише воды и ниже травы, — взял слово Гуго. — Когда в Ордене узнали, что Гюнтер принимал Золотой Корень, его постарались вычеркнуть из памяти. Братья Гюнтера просили передать, что сделают все, чтобы смыть позорное пятно со своего рода. С этой стороны угрозы твоей власти нет.

Честолюбивый Гюнтер занял пост мастера войны после отставки Франца, но не сумел устоять перед роковой страстью к Золотому Корню, наркотику, превращающему гордых рыцарей в пускающих слюни идиотов. Этот факт, вкупе с бездарным руководством Гюнтера военными действиями, заставил влиятельную семью признать власть де Гира.

— А что творится в мастерских?

— Твой авторитет среди магов всегда был высок, — развел руками де Лаэрт. — Мне приходится чаще выслушивать панегирики в твою честь, чем убеждать, чтобы нашу партию поддержали.

— Я не доверяю мастеру иллюзий, — холодно произнес Франц. — Он был близким другом Леонарда.

— Я помню и уже принял меры, — улыбнулся Гуго. — Мастер иллюзий стар, и месяца через два будет поставлен вопрос о его смещении. Я договорился с мастерами превращений и стихий, они поднимут эту тему на заседании Ложи Мастеров.

— Кем ты планируешь заменить старика?

— Хотел предложить тебе подумать о Конраде фон Алхаузене.

— Он вроде считался любимчиком мастера иллюзий? — прищурился де Гир.

— Считался, — согласился Гуго. — Но Конрад далеко не идиот и прекрасно понимает ситуацию. Он сам вызвал меня на разговор и заявил, что ты можешь рассчитывать на него в любом деле.

— Порядок, — медленно кивнул Франц. — Я подумаю. — Он помолчал. — Мы действительно хорошо поработали.

Результаты выборов великого магистра Ордена были вполне предсказуемы, но де Гир не желал прослыть узурпатором. Франц требовал поддержки всей семьи, или, по крайней мере, большей ее части, и его сторонники сбились с ног, укрепляя авторитет партии среди чудов.

— Как прошли переговоры с Фетом и Нерой? — поинтересовался Себастьян.

Лидеры семьи Хван приезжали в Замок рано утром, и де Гир четыре часа беседовал с ними наедине.

— Благожелательно. Им понравилось предложенное мною изменение вассальных обязательств, и хваны охотно принесут присягу новому великому магистру.

— Подтвердят верность, или…

— Хваны принесут присягу по главному обычаю, — Франц позволил себе улыбку.

— Молодец, сынок!

Вот уже несколько сотен лет гордые хваны ограничивались подтверждением данной давным-давно вассальной клятвы, и то, что де Гир убедил вождей четырехруких провести церемонию присяги по главному обычаю, произведет впечатление на чудов.

— Четырехруких уважают, — кивнул Рик. — Гвардейцам понравится, что они окажут тебе такое уважение.

— Это станет отличным завершением коронации, — одобрительно произнес Гуго. — Твой авторитет поднимется до небес.

— Кстати о коронации, — негромко бросил де Лок. — Мне кажется, возможны небольшие проблемы.

— Не просто кажется, — поддержал старого Горностая Бамбарда. — Если не принять мер, на коронации обязательно проблемы возникнут.

Гуго не сказал ничего, но кивнул, подтверждая, что полностью согласен с друзьями, и три пары глаз устремились на Франца. От него ждали решения.

Де Гир выдержал небольшую паузу, задумчиво покрутил в руке золотую авторучку и тихо спросил:

— Он не угомонился?

— Вчера вечером Эдмон де Сент-Каре вновь встречался с Драконами и говорил, что ты узурпатор.

— Его слушали?

— В отличие от Шайне, старый Леонард не был наркоманом, — вздохнул де Лок. — Он допустил ошибку, но смыл ее кровью, и репутация рода не пострадала.

— К тому же у Эдмона есть авторитет. Он честно бился под стенами Зеленого Дома и был среди тех, кто прикрывал отход войск. Его уважают.

— Жаль, что мы не можем его тронуть, — задумчиво произнес Себастьян.

— И не станем даже думать об этом! — отрезал Франц. Де Лок мрачно посмотрел на племянника.

— У нас есть два пути, Франц: убить Эдмона тайно или всенародно. На мой взгляд, публичная смерть сына Леонарда де Сент-Каре гораздо больше повредит твоему авторитету, чем… острый приступ старой болезни, например…

— Или объявим, что Эдмон принимал Золотой Корень?

Де Гир жестко посмотрел на подавшего голос Рика.

— Это плохая мысль.

— Но Себастьян прав, — покачал головой Бамбарда.

— Я думал, у детей де Сент-Каре хватит ума не будоражить Орден, — проворчал Гуго. — Но Эдмон закусил удила. Во время коронации он вызовет тебя на дуэль, ссылаясь на Правила Крови. Ты не сможешь отказаться.

— Я не хочу его убивать. Достаточно того, что на моих руках кровь его отца.

— Романтическая чушь! — взорвался Себастьян. — Леонард сам выбрал свою судьбу, и, если бы не ты, Замок был бы оккупирован зелеными и навью.

— Ну, это уж слишком, — улыбнулся Франц.

— Хорошо, пусть не оккупирован, — сбавил обороты магистр Горностаев. — Но то, что от Великого Дома Чудь остался бы только Источник, это точно. Любой, у кого есть хоть капелька мозгов, понимает, что, если бы не ты, под стенами Замка появились бы гарки и люды.

— Формально молокосос прав, — буркнул Рик. — Его отец убит. И Правила Крови позволяют Эдмону вызывать Франца на поединок.

— Великий магистр стоит выше Правил Крови.

— До окончания коронации Франц является обычным рыцарем.

— До окончания коронации, до окончания коронации… — де Лок чихнул, вытер нос платком и проворчал: — Я с ним разберусь до начала коронации.

— Я же сказал — нет, — тихо, но очень и очень жестко произнес де Гир.

Спорить магистр не стал. Старик прекрасно знал племянника и понял, что в данном случае настаивать на своем не следует.

— А как такие проблемы решались раньше? — задумчиво поинтересовался Бамбарда. — Вряд ли наш случай уникален.

Обычно смена власти в Ордене проходила безболезненно. Великий магистр тщательно готовил себе преемника и называл его на Совете Ордена. Теоретически можно было выставить и другие кандидатуры, но обычно мастера соглашались с мнением старого властелина. Великий магистр не имел права предлагать на свой пост родственника, и, если сын считал, что достоин продолжить дело отца, он выходил на Совет Ордена как независимый кандидат.