Дыхание смерти - Чарльз Вильямс

– Хорошо, правда? – улыбнулась она.

– Да, – ответил я, – очень хорошо. А как насчет фамилий?

– Лицо у меня тоже немного загорело. Вы заметили?

– К черту ваше лицо!

Она подняла брови:

– Вы, кажется, в плохом настроении? Не выспались?

– Я очень хорошо выспался, – прошипел я. – Отвечайте на мой вопрос: как насчет фамилий?

– Может быть, вы сперва дадите мне чашку кофе?

Она сама пошла на кухню и налила кофе, добавив в него немного виски. Я сел напротив.

– Вы будете звонить в банк? – спросил я.

– Только если ничего другого не останется. Сперва мне надо подумать.

– Вы должны знать: чем больше думаешь, тем больше запутываешься.

Она покачала головой:

– Нет. Теперь я вспомнила, что записала фамилии в алфавитном порядке: Кастерс, Мэннинг и Хэтс. А вот как я записала названия банков? В том ли порядке, в каком их посещала? Иногда я представляю себе эту записку.

– А где она, эта записка? – Я терял терпение.

Мадлон пожала плечами:

– Она была в доме, я забыла ее захватить.

– Забыли?!

– У всех есть недостатки, – заметила она. – Даже великий мистер Скарборо забыл вчера захватить с собой газету, которую купил.

Снова ирония. Она все знает и насмехается надо мной.

Я нагнулся над столом:

– Кончайте представление. Вы просто водите меня за нос.

– И не думаю. Я уверена, что вспомню это раньше чем через месяц.

Ах, ты!..

Мне очень хотелось ударить ее по лицу, но я сдержался и встал.

– Между прочим, – напомнила она, – вы хотели отнести приемник в ремонт.

Я послушно взял аппарат и вышел с ним из дома.

Это было как во сне, в котором выходишь на сцену перед тысячами людей и вдруг замечаешь, что ты голый. У меня было такое же чувство. И я был не просто голый, мне казалось, будто с меня содрали кожу.

С трудом я заставил себя не спеша идти к машине. Лишь когда сел и завел мотор, почувствовал себя лучше.

На углу продавали газеты. Я остановился, посигналил и, не глядя, сунул продавцу пять центов. Он протянул мне газету через окно. Но прочитать ее прямо сейчас, не привлекая внимания, было невозможно. Я поехал дальше, к берегу моря, оставив позади город.

Был прекрасный солнечный день, с залива дул легкий бриз. Машин было совсем мало. Я свернул с шоссе и остановился между дюнами. И только там развернул газету, чувствуя, будто у меня в руках бомба с часовым механизмом.

Чарисса еще не вспомнила – своего фото я не нашел. Хотя это и не доказательство. Полиция забрала бы меня еще до выхода газеты в свет.

«Разыскивается таинственный убийца».

В статье не было ничего нового. Мы с миссис Батлер вернулись в дом, чтобы забрать деньги. И как только я их забрал, тотчас убил ее и поджег дом, чтобы спрятать концы в воду. Ясно, что так полицейские и должны были думать. Я огляделся, вышел из машины, забрал приемник и пошел в дюны. Там размахнулся и бросил его в заросли кустарника.

– Эй, мистер! – послышался детский голос. – Почему вы бросили радио?

Я обернулся. Из кустов вылез мальчишка лет десяти с пневматическим ружьем в руке. Он подошел к приемнику и поднял его.

Я смешался. Откуда он взялся? Из кустов выбрался еще один мальчишка. У него тоже было ружье.

– Эй, Эдди! – крикнул первый. – Посмотри, вот приемник! Этот мистер выбросил его. Можно мы его возьмем, мистер?

Я судорожно соображал, что ответить. Слова застревали в горле. Это был какой-то дурной сон.

– Он сломан, – сказал я наконец. – Он не работает.

Мальчики посмотрели друг на друга.

– А почему вы не отдали его в починку?

– Какое вам дело, убирайтесь!

Я вдруг с ужасом осознал, что кричу. А потом, повернувшись, кинулся к машине.

Медленно и осторожно ехал я через город и все время испытывал жгучее желание нажать на педаль газа, чтобы скорей добраться до дома. Мне хотелось только одного: поскорее спрятаться в своей норе.

А когда я вошел в квартиру и закрыл за собой дверь, то почувствовал себя в ловушке. Они придут именно сюда и заберут меня здесь. И здесь была Мадлон! Она планомерно сводила меня с ума, а может быть, даже собиралась убить.

Глава 19

Пятница. Всю бесконечную жаркую середину дня я следил за Мадлон и прислушивался к шуму лифта и шагам в коридоре. Мадлон лежала на ковре в солнечном квадрате, засучив рукава пижамы и намазав лицо маслом для загара. Потом она встала, надела туфли на высоких каблуках и стала привыкать к походке Сузи Мэмбли. Она несколько часов расхаживала передо мной взад и вперед, покачивая бедрами.

Наконец остановилась и закурила:

– Как вы меня находите?

– Замечательно. У вас прирожденный талант, – проворчал я.

– Ваша идея насчет Сузи Мэмбли была превосходна. Я должна сделать вам комплимент. Все больше и больше вживаюсь в ее роль. Я уже не играю Сузи Мэмбли, теперь я стала ею.

– Очень хорошо, очень хорошо, – сказал я, и голос мой дрогнул. – Вы – Сузи Мэмбли. Но я очень прошу вас: не забывайте о банках и фамилиях!

– Ах это! – насмешливо проговорила она. – Это я в свое время вспомню. А если не вспомню через неделю или две, то позвоню в банк.

Через неделю или две! Но она за неделю меня измотает! Я за это время или повешусь, или сдамся полиции!

Когда она начала снова ходить, я заставил себя не смотреть на нее.

Время ползло, а бесконечное хождение продолжалось до самого вечера.

Я пил кофе и курил до тех пор, пока перестал ощущать вкус. Выключив все лампы, то и дело становился под душ, чтобы прогнать сонливость. А потом снова нервно прислушивался к шуму лифта. Долго ли я смогу выдержать? В любой момент полиция может узнать, кто я. В любой момент они могут постучать в дверь. Долго ли я смогу бодрствовать? Если задремлю, она меня убьет. Можно запереться в ванной и спать на полу, но тогда она все поймет.

Почему бы не положить этому конец? Почему бы просто не подойти к телефону, не позвонить в полицию и не сказать, что Мадлон Батлер находится здесь? И после этого смыться. Если ее схватят, то меня, возможно, и не станут искать.

Затем я снова вспомнил о деньгах и понял, что не в силах что-либо изменить.

Но она еще не доконала меня. Так легко она от меня не отделается. Деньги мои, и я должен завладеть ими.

Вдруг я осознал, что говорю вслух, один в пустой комнате. Я сел и задремал. При малейшем шуме я вздрагивал и сердце начинало бешено колотиться.

В субботу я спустился вниз, сел в машину и поехал без цели, пока не купил газету. Они нашли машину Финли на стоянке в аэропорту.

«Таинственный убийца разыскивается в городе».

Чарисса Финли все еще не вспомнила моей фамилии. У них есть только мое описание. Однако они подбираются все ближе и ближе, все теснее сжимают кольцо.

Видимо, совсем скоро я окончательно сойду с ума.

Нет! Надо с ней покончить. Я еще могу с ней покончить!

Хотя Мадлон не подавала виду, стало ясно, что ситуация встревожила и ее. Она, конечно, знала, что полиция ищет меня и если найдет, то будет плохо и ей. Бог знает, что делалось в ее хромированной душе, но ни один человек не вынесет такого.

Мне недолго ждать, только надо не дать ей убить меня, да и самому не сойти с ума и не прикончить ее. Если я выдержу, а Мадлон обессилеет раньше меня, она вспомнит, каким банкам какие фамилии соответствуют.

Я наблюдал за ней, но не замечал никаких признаков того, что она скоро сдастся. Абсолютно никаких. Она лежала на солнце и тихо напевала под нос. Она привыкла говорить как Сузи и, как хорошая актриса, входила в роль. Она стала слащавой и, видимо, совершенно не нервничала.

Задремал я лишь после того, как Мадлон ушла в спальню. Я не знал, когда заснул и сколько времени спал. Последнее, что я помнил, – это как сидел, прислушиваясь к лифту, а затем проснулся, лежа на софе. Какой-то ничтожный шум разбудил меня. Я поднял голову и увидел Мадлон.

Она выскользнула из спальни в коридор. Босая, халат надет на голое тело, в руке ножницы.

Сделав несколько осторожных шагов, она заметила, что я смотрю на нее, и улыбнулась:

– О, я вас разбудила? Очень жаль.

А я, словно парализованный, не мог произнести ни слова.

– Я приводила в порядок свои волосы и захотела выпить. Я налью себе бокал на кухне.

Я, не находя слов, смотрел на ножницы. Мадлон вошла в комнату, села напротив меня на пол и прислонилась к креслу.

– Мне действительно жаль, что я вас разбудила, – сказала она, – но поскольку вы все равно проснулись, давайте вместе покурим и поболтаем.

Я с ужасом продолжал глядеть на нее.

– Уютно здесь, не правда ли? – тихо сказала она.

А я-то надеялся, что она обессилеет! Я сидел неподвижно и сжимал зубы, чтобы они не стучали. Меня трясло, словно в ознобе.

Она начала играть ножницами, открывала их, ставила себе на палец концы узких блестящих лезвий и балансировала ими. Затем с улыбкой посмотрела на меня:

– Здесь так тихо, так спокойно. Я бы охотно осталась тут навсегда. Вы знаете такие стихи?