Проклятый замок - Мария Кузнецова

расплакались от счастья и целый час просидели на диване, прижимая к себе Камиллу, будто боялись, что она снова исчезнет, как только они ее отпустят. Все эти месяцы Нонна и Веллер продолжали верить в то, что с их дочерью все в порядке, что она жива и здорова. Но чем дальше текло время, тем тоньше становилась нить надежды, особенно после того как Никола рассказал им о своих походах к замку. Ведь в первый раз ему удалось поговорить с девушкой, и он вернулся в Бриаду с легким сердцем, надеясь, что ему, все же, удастся вытащить ее оттуда. Последние же два раза он так и не докричался до нее – Себастьян старательно уводил свою пленницу подальше от дверей и прогонял парня, опасаясь пробуждения зла, таящегося в замке. И Никола уходил, думая о самом худшем. А тут Камилла появилась сама…

После того как все вдоволь наплакались, родители попытались аккуратно расспросить девушку о том, что произошло, и как ей удалось спастись. Пока Нонна разговаривала, Веллер приготовил дочери крепкий чай, добавив туда капельку рома, затем Нонна набрала в тазик теплой воды, чтобы Камилла согрела промерзшие ноги. Девушка принимала их заботу с благодарностью, но на вопросы не отвечала. Им удалось добиться от нее только одной фразы:

– Не волнуйтесь, хозяина замка… больше нет…

Не выдержав, девушка зарыдала. На шум выскочил Ганс. Увидев старшую сестру, он сначала остолбенел, а затем подбежал к ней и крепко обнял. Каждый раз, когда Никола собирался к замку, Ганс просился с ним, но тот неизменно отказывал ему – ведь от хозяина замка можно было ожидать всего. Всерьез обидевшись, на какое-то время мальчик вообще перестал общаться с Николой.

Кое-как успокоив Камиллу, Ганс и Нонна повели ее в комнату и помогли улечься. Засыпая, она попросила никому в Бриаде не сообщать о своем возвращении. Но выяснилось, что кто-то заметил девушку ночью, и с утра пораньше в дом помощника старосты начали приходить люди. Уважая просьбу дочери, Нонна и Веллер мягко, но настойчиво отправляли всех по домам, прося повременить с беседами. И только через два дня девушка сама попросила позвать к ней Элизу и Эрика. Вместе с друзьями в комнату зашел Ганс. Именно им Камилла и решилась рассказать правду о замке и его хозяине. Потому что знала – если она никому не расскажет, то сойдет с ума от всего произошедшего.

Ни один из них не перебил ее во время рассказа. Никто не произнес ни слова и после того как она закончила. Спустя некоторое время первым нарушил молчание Ганс.

– Значит… тебе там было не так уж плохо? Он не мучил тебя?

– Как тебе сказать, – замялась Камилла. – Нет, мне было не так уж и плохо. Первые полгода во сне и наяву меня преследовали жуткие кошмары, и я во всем винила его. Но потом… Себастьян признался мне, что на протяжении многих лет испытывал те же самые муки. Почти двести лет… И мне стало его жаль.

– Жаль? – усмехнулся Эрик. – Ты ненормальная, Камилла, честное слово. Кто бы еще его пожалел, кроме тебя.

Элиза сидела, опустив глаза. Она была на седьмом месяце беременности. Эрик настоял на свадьбе через два месяца после ухода Камиллы, хотя девушка активно этому сопротивлялась. И теперь, когда вернулась ее подруга, она чувствовала себя виноватой. Как будто поняв тоску Элизы, Камилла взяла ее за руку.

– Я рада, что у вас с Эриком все хорошо, – сказала она. – Ведь ради этого я и отправилась туда. Пожалуйста, не нужно винить себя. Я бы рассердилась, если бы вы до сих пор не поженились.

Элиза подняла на нее красные глаза – она несколько раз начинала плакать во время рассказа подруги.

– Так ты действительно полюбила его? – спросила она.

– Всем сердцем, – тихо ответила Камилла. – Но теперь это уже неважно.

– Но почему ты ушла после того как он стал человеком? – спросил более прагматичный Эрик. – Рассказала бы ему все. Осталась бы, помогла вспомнить.

– Нет, он бы высмеял меня. Ведь он забыл все, что с ним произошло. Согласно проклятью, сейчас он помнит только то время, когда Линда была его невестой. И больше ничего, – горько добавила она.

– Как ты думаешь, она еще жива? – спросила Элиза.

– Линда? Понятия не имею. Хотя вряд ли. Столько лет даже ведьме не прожить. – Камилла спрятала лицо в ладонях, посидела так минуту, успокаиваясь. – Только не говорите ничего Николе, пожалуйста. Он слишком вспыльчив и ревнив, а я не знаю, что сейчас творится в замке.

– Ты боишься, что Никола пойдет туда? – поинтересовался Эрик.

Камилла кивнула.

– Не переживай, он ничего не узнает. Не от нас точно. Я прослежу за этим.

…От воспоминаний Камиллу отвлек оживленный гомон – семья Веллера зашла в дом старосты, где уже собралась вся Бриада. Они прошли в парадный зал, всегда нравившийся Камилле – здесь было очень много окон, и днем зал был как будто весь соткан из света. Напротив входа на старинном кресле сидел мужчина. На небольшом расстоянии от него стояли жители. Пространство непосредственно перед новым хозяином деревни пустовало – сюда должна была подходить каждая семья, представляясь графу. Камилла поймала взгляд Элизы, сидевшей возле одного из окон на мягком диванчике, и улыбнулась ей. Подруга была сегодня невероятно хороша – золотистые локоны приподняты и заколоты необычными украшениями, шелковое синее платье подчеркивало пополневшую фигуру. Веллер окликнул Камиллу – они шли представляться. Со старостой и его семейством граф уже успел познакомиться.

Подойдя к креслу, помощник старосты поочередно начал называть членов своей семьи – сначала себя и жену, потом Камиллу, как старшую. Камилла присев в глубоком реверансе, как учила Регина, мать Элизы, подняла глаза на графа. И тут ей стало дурно, ноги подкосились, Ганс едва успел подхватить сестру. На нее смотрел он, Себастьян, хозяин замка, мужчина с портрета… Он слегка приподнялся и с вежливой улыбкой спросил, как она себя чувствует. «Не вспомнил».

– Все хорошо, благодарю вас, – через силу улыбнувшись, сказала Камилла. – Если позволите, я подышу свежим воздухом? Здесь жарковато.

Граф кивнул. Камилла, слегка покачиваясь, пошла к выходу.

– Ганс, проводи сестру, – шепнул ему Веллер, наскоро представив сына.

Девушка вышла на крыльцо, в лицо радостно подул свежий ветер. Она с тоской посмотрела на замок – там все было спокойно, серые стены безмятежно возвышались над землей. Она судорожно вздохнула. «Те же глаза, тот же голос… Его голос… Не помнит. Он ничего не помнит!». Камилла всхлипнула, но постаралась взять себя в руки. Почти два месяца она жила