Газета "Своими Именами" №14 от 03.04.2012 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

На съезде сразу несколько ораторов-«революционеров» обрушились на Бондарчука и других именитых режиссеров с зубодробительной критикой. А когда единственный из ораторов Никита Михалков попытался заступиться за Бондарчука (сказал, что неизбрание его на съезд является «ребячеством, которое дискредитирует все искренние, благие порывы оздоровить унылую, формальную атмосферу, царящую в нашем Союзе кинематографистов»), ему тут же «дали отлуп». Сделал это коллега Михалкова режиссер Владимир Меньшов, который упрекнул Бондарчука ни много ни мало в получении Государственной премии за фильм «Красные колокола».

Это был беспроигрышный ход: после почти двухлетнего пребывания у власти Горбачёва начали антибрежневскую кампанию (именно тогда в широкий обиход было введено определение брежневского правления – застой), и любого гражданина, который был удостоен высоких наград в те годы, можно было объявить апологетом застоя. При этом творцы перестройки поступали хитро: в эту категорию они зачисляли только тех, кто не подходил к их либеральному лагерю – исключительно державников. В итоге из кинематографистов туда были зачислены, кроме Бондарчука, Юрий Озеров (за киноэпопеи «Освобождение» и «Солдаты свободы»), Евгений Матвеев (за фильмы «Особо важное задание», с которого в советском кино началась «эпоха всесоюзных премьер», и «Победа») и др.Тем временем, сместив старое правление почти целиком, делегаты съезда принялись выбирать новое руководство. После голосования долго не объявляли его результаты. Главным кукловодом при этом выступал член Политбюро, главный идеолог перестройки Александр Яковлев, который распоряжался, кого надо оставить в правлении, а кого не следует. Наконец результаты были объявлены. Из них следовало, что в новое правление не вошел никто из прежнего: ни Сергей Бондарчук, ни Евгений Матвеев, ни Лев Кулиджанов, ни Юрий Озеров, ни Станислав Ростоцкий. Зато туда вошли вечно диссидентствующие Элем Климов, Андрей Смирнов, Сергей Соловьев и другие будущие «перестройщики».

Приведу свидетельство писателя Ю.Бондарева: «Хорошо помню долгий наш разговор с Сергеем Фёдоровичем об искусстве как об удвоении духа в сознании, о Толстом, о Христе, фильмы о котором стали в разных странах появляться на экранах. Ибо история Христа – самый лучший из всех сюжетов о современности. Мы говорили о том, что люди распяли Христа, ибо не доросли до его философии братства, до его нравственных законов, до его заповедей, до его образа жизни. Распяли собственную совесть – и после распятия великого проповедника земной мир ускорил свое движение от плохого к худшему…»

Об этом же и слова дочери Бондарчука Натальи:«После съезда отец предсказал разрушение Советского Союза и страшное падение культуры. И он оказался пророком. Была разрушена выстраданная тяжелой жизнью мечта людей, в значительной мере выраженная советским кинематографом. Когда из него вычеркнули героев, олицетворявших эту мечту, то вычеркнули и всех советских людей, вычеркнули страну…»

Для Сергея Бондарчука наступили тяжелые времена. Он хотя и остался руководителем объединения на «Мосфильме», вокруг него образовался вакуум. Многие недавние коллеги перестали замечать его на службе, не звонили домой. Бондарчук же продолжал вынашивать идеи новых проектов, созвучных новому контексту времени. Он собирался снимать «Вишневый сад», где хотел показать, как предприимчивые лопахины собираются вырубить «вишневый сад» – погубить его Родину. А когда либеральная свора обрушилась на фильм Николая Бурляева «Лермонтов», в котором открытым текстом декларировалось, что именно масоны убили великого русского поэта и до сих пор пытаются верховодить в России, Бондарчук грудью встал на защиту этого фильма (кстати, создавалась лента в возглавляемом им Первом объединении). По этому поводу уместно привести весьма показательный разговор между Бондарчуком и Тамарой Макаровой о «Лермонтове». Когда Макарова принялась искать недостатки в этой картине, Бондарчук заметил: «А вы знаете, что это первый фильм в мировом и советском кино, показывающий зло, мешающее людям жить». Когда его оппонентша спросила:«А какое это зло?», – режиссер ответил:«Надо читать книжки». Это самое зло очень скоро приведет страну к распаду.

Когда в 1987 году на экраны страны вышел его новый фильм «Борис Годунов» (он закончил работу над ним незадолго до 5-го съезда), критика не оставила от него камня на камня. Почему? Одной из главных тем фильма была тема вышедшего в тираж правителя. Как заявил в одном из своих тогдашних интервью сам Бондарчук: «Трагедия Годунова – крах правителя, от которого народ отвернулся». Горбачёв и его апологеты увидели в этом явный намек на себя (кстати, Бондарчук окажется провидцем: спустя год после выхода фильма на широкий экран рейтинг Горбачёва в народе начнет стремительно катиться вниз и в итоге приведет его политику к окончательному краху). Была дана команда смешать эту работу Мастера с грязью. В десятках различных изданий появились разгромные статьи о фильме «Борис Годунов», где Бондарчука в чем только ни уличали: один критик в журнале «Советский экран» дошел даже до того, что обвинил режиссера в непонимании творческих замыслов А. Пушкина, а его фильм назвал набором «стилизованных иллюстраций или диапозитивов».

Другой причиной нападок на фильм было то, что он входил в клинч с еще одной версией бессмертного пушкинского произведения: спектаклем «Борис Годунов», поставленным Юрием Любимовым в Театре на Таганке и поднимаемым на щит либералами. Бондарчук никогда не скрывал своих антипатий к этому спектаклю, где народ был показан в виде раболепствующей толпы. Как заявил Бондарчук в одном из тогдашних интервью: «Авторскую ремарку «Народ безмолвствует» я расшифровал как акт пробуждения совести в народе. Народ безмолвствует, когда ему приказывают славить Самозванца...» И далее в интервью Бондарчук имел смелость бросить камень в огород вольных интерпретаторов Пушкина, вроде Юрия Любимова: «Можно читать Пушкина хуже или лучше – это уже как кому дано. Но убежден, что нельзя читать его «вольно» – надо верно».

Подобных высказываний либералы простить Бондарчуку не могли. В итоге его версия «Бориса Годунова» была смешана с грязью, а спектакль Юрия Любимова... объявлен лучшим спектаклем 1988 года.

Все эти передряги больно били по Бондарчуку. Как вспоминает его дочь Наталья:«Во время травли в какой-то газетенке его посмели сравнить с дохлым львом, на которого тявкают. Я спросила: «Как ты чувствуешь себя после этого пасквиля?» – «Знаешь, я прочел эту статью в самолете и хотел выйти в открытый космос...»

Однако несмотря на то давление, которое на него тогда оказывалось, Бондрчук продолжал сражаться с ордой либералов, по сути уже захватившей командные высоты как в политике, так и в искусстве. Например, когда началась кампания по реабилитации фильма «Комиссар» А. Аскольдова, ставшего «гимном еврейской оппозиции», Бондарчук был одним из немногих, кто выступил против его выхода в прокат. На коллегии Союза кинематографистов он взял слово первым, видимо, желая с самого начала обсуждения задать ему критический тон и подвигнуть своих коллег не делать снисхождений картине Аскольдова. Кроме этого, оратор попытался воззвать к разуму своих коллег, заявив, что в советской кинематографии намечаются убийственные вещи, которые могут попросту его похоронить.

В январе 1988 года Бондарчук предложил Госкино сразу несколько новых проектов, которые, и он это прекрасно знал, вызывали у его оппонентов из либерального стана зубовный скрежет. Во-первых, это экранизация «Тараса Бульбы» Н. Гоголя с ее явным антипольским и антиеврейским духом (поляки и советские либерал-евреи в ту пору объединили свои силы и вбросили в советское общество проблему Катыни), во-вторых – экранизация «Тихого Дона» М. Шолохова, задуманная им как очередная попытка заставить заткнуться либералов, вновь поднимавших волну в СМИ по поводу мнимого плагиаторства великого классика советской литературы.

Кроме этого, Бондарчук делится своими планами по поводу возможной постановки советско-югославской эпопеи «Битва за Косово», должной стать гимном дружбы двух славянских народов – русского и сербского. И, наконец, Бондарчук обсудил с главой Госкино рисунок своей очередной кинороли – генералиссимуса Сталина в фильме Юрия Озерова «Сталинград». Исполнение Бондарчуком этой роли тоже прямо вытекало из его антилиберальных воззрений. Это был открытый вызов коллегам вроде Григория Чухрая, который в содружестве с западными немцами снимал тогда антисталинское «разоблачилово» – документальный фильм «Сталин и война».

Между тем ни одно из предложений Бондарчука в итоге так и не осуществится, поскольку силы были слишком не равны – режиссер пробивал свои темы фактически в одиночку. Поэтому он и обратился к помощи итальянских коллег, которые согласились помочь ему осуществить экранизацию шолоховского «Тихого Дона» для телевидения. И хотя итальянская сторона обложила режиссера целым букетом всевозможных ограничений и неприемлемых предложений, Бондарчук вынужден был согласиться.