Мужские капризы - Сандра Браун

— Обычно это так.

— А я-то думала, что ты никогда не нарушаешь традиций.

— Пока дело не касается твоего рта и моего языка.

И Адам поцеловал ее снова, прежде чем Лила успела остановить его. Наконец она собралась с силами:

— Уходи! Мне нужно встать и одеться. Его глаза скользнули по простыне, которая едва скрывала очертания ее пышной груди.

— Мне кажется, ты и так неплохо выглядишь. Так что ради меня одеваться не стоит.

— Но именно для тебя я и собираюсь принарядиться. Тебе потребовалось много мужества и сил, чтобы самому сесть в коляску. Мы должны отметить это.

— У меня есть идея получше. Давай устроим себе выходной и отпразднуем мою победу.

— И как же мы станем праздновать?

Он коснулся ее полной нижней губы большим пальцем.

— Мы останемся в кровати. — Адам поднял на нее свои неотразимые черные глаза. — В одной постели. Вот в этой самой постели. И уж тогда мы точно отметим мои успехи.

На какое-то мгновение его хрипловатый сексуальный голос буквально околдовал Пилу, и предложение Адама показалось ей заманчивым. Но она мгновенно пришла в себя, доводы разума взяли верх. И Лила поспешно произнесла:

— Не будь смешным. И кроме того, выходной ни тебе, ни мне не положен.

Адам весьма добродушно воспринял ее отказ и двинулся прочь от ее кровати.

— Этот номер у тебя не пройдет. Лила.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты пытаешься вести себя так, словно вчерашнего вечера просто не было. Но я проголодался, мне пора завтракать, так что пока я тебя оставлю. — Кавано развернул коляску и направился к двери. Доехав до порога, он обернулся через плечо:

— Кстати, я все-таки заглянул под простыню.

Она хмуро посмотрела на него.

— Ты блефуешь, Кавано.

— Да что ты говоришь? Мне очень понравилась та маленькая родинка, что внизу на бедре, — нараспев проговорил он.

И прежде чем Лила сумела подобрать слова для ответа, Адам уже выехал в коридор. Она отбросила в сторону простыню и пулей пролетела через комнату. Лила шумно закрыла дверь ванной и закрылась на задвижку, делая все так, чтобы Адам ее услышал. Потом она вошла в душевую кабину и открыла воду.

Адам просто издевается над ней после вчерашнего вечера. Он считает ее жеманной и не принимает ее отказ всерьез. Вполне возможно, что накануне они дали выход своим страстям, но вряд ли это принесло Адаму пользу как пациенту. Прежде всего он должен захотеть ходить, а не заниматься любовью. Он должен видеть в ней свою помощницу, а не любовницу. Придется принять отчаянные меры.

Когда часом позже Лила вошла к нему в комнату, Адам бросал баскетбольный мяч в корзину, которую Пит прикрепил к стене.

— Тридцать семь раз попал, три раза промазал, — с гордостью доложил он.

Лила подошла к нему — воплощение суровости — и отобрала у него мяч.

— На сегодня игр достаточно. Ты можешь этим заниматься в свое свободное время. Следующие полтора часа ты будешь тренироваться под моим наблюдением. — Она сделала несколько шагов к стереосистеме и выключила музыку. Голос Уитни Хьюстон замолк на высокой ноте.

— Что с тобой случилось? — удивился Адам. — У тебя критические дни? Лила резко развернулась к нему:

— А вот это вас абсолютно не касается, мистер Кавано.

— Может быть, твое плохое настроение — это следствие сексуальной неудовлетворенности?

— Считай, что этого я просто не слышала.

— У тебя ничего не выйдет. Точно так же ты не сможешь сбросить со счетов вчерашний вечер. Где гирлянда, которую я тебе подарил?

— Я храню ее в холодильнике в моей комнате.

— А почему она не на твоей шее?

— Будь благоразумным. Я же не могу в ней работать.

— Так когда же ты ее наденешь?

— Не знаю.

— Может быть, сегодня за ужином? Настало время все расставить по своим местам.

— Послушай, Адам, мне стало ясно, что в последние дни мы слишком много времени проводим вместе. Методист по лечебной физкультуре может быть надсмотрщиком или доверенным лицом, но никогда не… не…

— Любовницей, — закончил за нее Адам.

— Я не это хотела сказать.

— Неужели?

Усилием воли Лила удержала себя в руках.

— Мы не можем быть с тобой добрыми приятелями, Адам.

— Я никогда не одаривал приятелей французским поцелуем.

— И мы не влюбленные.

— Верно. Эту стадию мы миновали. На самом деле у нас как раз в разгаре любовная прелюдия. Мы уже готовы к кое-чему более серьезному.

От его провокационных речей у Лилы по телу прошла мелкая дрожь, тонкие волоски на шее поднялись. Стараясь не обращать на это внимания, она откашлялась и упрямо проговорила:

— Если так будет продолжаться, я потеряю весь авторитет в твоих глазах. Я в последний раз прошу тебя прекратить эти подростковые заигрывания. С сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И тебе придется по-настоящему нелегко.

Лила говорила, а лицо Адама становилось все мрачнее и мрачнее. Девушка и сама едва сдерживалась, а вспышка Адама казалась неминуемой. К тому времени, как она закончила, его кулаки беззвучно молотили мягкие подлокотники кресла.

— Хуже, чем было? Что же может быть хуже? Ты и так час за часом издевалась надо мной, заставляя делать то, что я сделать не могу.

— Никто не говорил, что все дается без труда.

— Ладно, согласен! — крикнул Адам. — Кто говорит, что я не тружусь?

— Хватит причитать. Давай начнем, — не допускающим возражении тоном приказала Лила.

Утреннее занятие оказалось полной катастрофой. Лила предложила Адаму новые упражнения, чтобы возвратить мышцам утраченный тонус. Он выполнял все кое-как, а когда Лила отчитала его за лень, он перестарался, и ногу свела судорога. Поэтому девушке пришлось массировать ему ногу, пока Адам ругал ее на чем свет стоит и стонал от боли. Тогда она велела ему укладываться в кровать и отдыхать, откатив коляску так далеко, чтобы Кавано не смог до нее дотянуться. Тогда на нее обрушилась еще одна лавина сочных эпитетов.

Последнее время Лила не уходила из комнаты Адама в перерыве между занятиями. Они смотрели телевикторины и «мыльные оперы» по телевизору, слушали музыку, играли в настольные игры и в карты или просто разговаривали. На этот раз Лила ушла и не возвращалась до вечерних занятий.

Они прошли еще хуже, чем утренние. Лилу начало трясти, как только она вошла в комнату и услышала злобный рык с кровати:

— Не смей больше никогда так далеко откатывать коляску.

А когда Адам отказался сгибать колени со словами: «Я не хочу больше этого делать», Лила взорвалась.

— Отлично! — Она убрала руку. Нога тяжело упала на кровать. — Раз ты сегодня в таком настроении, я, пожалуй, возьму выходной, о котором ты говорил утром. Ты напомнил мне, что с момента моего появления здесь я ни разу еще не отдыхала.