Девять месяцев из жизни - Риза Грин

Тик не обращает на меня никакого внимания.

– Да-да, хорошо. С этим все будет нормально. – Она поворачивается к Стейси и преданно смотрит на нее: – Спасибо, я вам так благодарна. Вы мне реально помогли, ну, типа, внесли ясность. Я с ним прямо сейчас поговорю.

Стейси улыбается ей:

– Главное, держись спокойно, не сдавайся. Если он действительно хочет быть с тобой, он сделает все, как ты хочешь, если нет – идет на хрен. Вот, – Стейси достает из бумажника визитку. – Вот моя карточка. Позвонишь мне и расскажешь, как пойдут дела.

Ой, какие мы нежные и заботливые. Меня сейчас вырвет, и утренняя тошнота тут ни при чем. Сияющая Тик берет карточку.

– Спасибо! – говорит она, поднимая с пола сумку. – Обязательно позвоню.

Под скрип солдатских ботинок она поднимается из-за стола и, слегка махнув нам рукой, идет к двери. Когда она выходит, Стейси поворачивается ко мне:

– Весело, мне понравилось. У тебя действительно самая легкая работа в мире.

– Да ладно, тебе повезло. Она с тем же успехом могла тебя возненавидеть.

– Не пройдет. Я умею общаться с подростками. Они думают, что я крутая, потому что матерюсь и работаю в шоу-бизнесе. Можешь мне поверить.

– Верю, только если бы ты работала в школе, ты бы не могла материться, не зарабатывала бы кучу денег и не работала бы в шоу-бизнесе, так что крутой они бы тебя не считали.

На какое-то мгновение она задумывается:

– Ну что ж, тогда хорошо, что у тебя нашлась крутая подруга.

– Очень хорошо, Стейси. Только твоя крутость никак не поможет мне протолкнуть ее в университет. На мне теперь лежит куча работы. Ты даже не представляешь себе сколько.

– Она дочь Стефана Гарднера. Я уверена, что они захотят ее взять.

– Это Нью-Йорк, – говорю я. – Там звездные детки толпой ходят. Если он не будет вносить пожертвование, никто не посмотрит, кто она такая. Вот из-за таких моментов моя работа и называется тяжелой, Мисс Двухчасовой Обеденный Перерыв.

Она пропускает это мимо ушей.

– Раз ты такой прекрасный специалист своего дела, я уверена, что у тебя все получится.

Я закрываю глаза. Черт. Хотелось бы.

8

Последний уик-энд летних каникул, просто не верится. Кроме вынашивания ребенка, за все эти два с половиной месяца я не сделала ровным счетом ничего. На тренировки почти не ходила, потому что все время была слишком усталой, ходить по магазинам мне казалось просто бессмысленным, а все книги, которые я прочитала, были про беременность. Можно считать, лето пропало. Окончательно портит настроение потеря последнего воскресенья, которое мне придется провести у сестры Джули на первом дне рождения ее дочки. Джули решила, что мне необходим опыт общения с младенцами, и она заставила нас с Эндрю согласиться прийти. Будет еще какая-то подруга ее сестры с полугодовалым или что-то вроде того.

Не знаю. Может, она и права. По крайней мере хуже мне не будет, если я посмотрю, как выглядит настоящий живой младенец, до того как появится собственный.

Впрочем, прямо сейчас я на грани голодной смерти. На этой неделе я в первый раз была у своего акушера – ребенок в порядке, рожать одиннадцатого апреля, ля-ля-ля-ля-ля – но самое важное, что я вынесла из нашей беседы, – это то, что беременной женщине для вынашивания плода требуется дополнительно три тысячи калорий в день. Три тысячи калорий! Два стакана апельсинового сока или дополнительная тарелка овсянки. То есть практически ничего. Я уж не знаю, может, у моего плода что-то не то со щитовидкой, но дополнительные три тысячи калорий я сожрала два часа назад, при этом чувствую себя так, будто не ела четыре дня.

Все-таки я что-нибудь перекушу. Доктор сказал, что прибавка в весе должна быть одиннадцать с половиной-пятнадцать с половиной килограммов, и я твердо намерена оставаться ближе к нижней границе этой нормы. Надо постараться продержаться до обеда.

В том, что мне приходится ждать, виноват, разумеется, Эндрю. Не знаю, кому пришла в голову мысль переводить часы на летнее время, но этот человек однозначно был любителем гольфа. Все эти телеги про фермеров, которым нужен больший световой день, чтобы пахать поля, – полная фигня. Это точно был какой-нибудь шотландец, который решил, что успеть пройти еще девять лунок – это гениальная идея. Так что мне повезет, если я пообедаю в шесть.

Я залезаю на диван и включаю телевизор, Зоя тут же запрыгивает ко мне под бочок. Может, хоть что-нибудь отвлечет меня от этого голодного кошмара. Перебирая каналы, натыкаюсь на повторный показ «Фактов жизни». Отлично. В детстве они мне очень нравились.

После двух минут беседы миссис Гарретт и Джо я начинаю судорожно пытаться вспомнить, что же мне так нравилось в этом шоу. Ведь все просто ужасно. А эти жизнерадостные дуры, Тути и Натали, – такое нельзя показывать. Даже Зоя уходит из комнаты. Ни на одном канале больше ничего нет, так что и я встаю и иду на кухню. Пора проверить холодильник, не произошло ли там со времени последней проверки магической материализации новой суперъеды типа Ноль Калорий – Абсолютное Насыщение. Зоя несется на кухню в надежде на кусочек чего-нибудь. Надо бы покормить ее обедом. Незачем обеим умирать с голоду.

Насыпаю ей в миску немного корма и достаю из холодильника ее курочку. Да, я кормлю ее курочкой. Не вижу тут ничего особенного. Я покупаю готовые упакованные кусочки куры-гриль, а потом просто режу их помельче и кладу ей в корм. Их продают в отделе с заморозкой рядом с этими жуткими штуками «с-ароматом-сыра-и-мяса», которые они называют готовыми завтраками. Наиболее вероятный потребитель этого продукта – деловые мамы, которым надо снабдить деток простым и питательным завтраком. Что касается меня – я, конечно, еще не мама, но я скорее положу своему ребенку в портфель гремучую змею, чем какой-нибудь из их готовых завтраков.

Я открываю пакетик с курочкой и тут же отскакиваю от чудовищной волны запаха, который от него исходит, что весьма странно, потому что последние два года я кормлю Зою этой курицей каждый божий день и никогда не замечала, пахнет ли она вообще. Она не пахнет чем-то плохим – тухлым или прогорклым – она пахнет... я не знаю, как сказать... по-курячьему. Очень по-курячьему.

Кажется, меня сейчас вырвет.

Я несусь в ванную и склоняюсь над унитазом. Ну что ж, по крайней мере, не надо беспокоиться о съеденных на сегодня лишних калориях. Закончив процесс, я усаживаюсь на колени, кладу голову на стульчак и закрываю глаза. В голове не умещается: как миллионы женщин проходят через этот кошмар каждый год, и при этом до сих пор не было массовых протестов против такой несправедливости? Лично я готова выйти на демонстрацию прямо сейчас.