Статьи - Сергей Переслегин

В данном случае можно говорить не столько о поражении Рожественского, сколько о победе Того, который вложил в Цусимский бой не только ум и талант прирожденного флотоводца, но прежде всего неистовое желание победить во чтобы то ни стало.

[1] Завершение всех работ на Транссибирской железной дороге также планировалось к 1905-1906 г. К моменту начала войны участок, обходящий озеро Байкал, не был готов, что привело к значительным проблемам при переброске войск.

[2] Броненосцы "Суворов", "Александр III", "Бородино", "Орел", "Слава".

[3] По григорианскому календарю. В России – 28.07.

[4] Одно удачное попадание в боевую рубку привело к гибели командующего и нарушению управления флотом. После этого ядро эскадры возвратилось в Артур, а ряд кораблей интернировался в нейтральных портах.

[5] Российские источники осуждают Фока и Стесселя за сдачу Порт-Артура, но, думается, необоснованно. После гибели флота стратегическое значение крепости падало до нуля, японцы вовсе не обязаны были держать вокруг нее армию Ноги. Дальнейшее сопротивление привело бы только к увеличению потерь в убитых и уменьшению потерь в пленных.

[6] Армейская группа Ойямы имела единственную цель – стратегическое прикрытие армии Ноги, осаждающей Порт-Артур. После падения крепости японские войска в Маньчжурии ничего не прикрывали и ничему не угрожали. Теоретически в качестве объекта действий перед ними можно было поставить Иркутск или Читу, но практически – с учетом наличных сил – это было за гранью возможностей войск. В этих условиях Ойяме оставалось вести сковывающие действия против непрерывно усиливающегося противника, что предвещало катастрофу. С другой стороны, чтобы придать продолжению войны какой-то смысл, русским была нужна в Маньчжурии выдающаяся победа: полный разгром армий Ойямы и их отход сначала к Желтому морю, а затем в Метрополию. И даже такой успех имел бы стратегический смысл, только если бы Вторая Тихоокеанская эскадра Рождественского разгромила бы Японский флот и установила бы господство в дальневосточных морях. Вполне естественно поэтому, что Цусимское сражение привело к остановке боевых действий в Маньчжурии и затем к прекращению войны.

Источник: "Конструирование будущего", 2004 г.

Шестидесятые: ракета со старта ушла…

"Ракета со старта ушла. Красиво ушла,

картинно, это мы видели. Тут вы молодцы.

А то, что она пожелала на старт вернуться,

это, как говорится, ее личное дело".

Из кинофильма "Укрощение огня".

Шестидесятые годы остались в памяти человечества как последнее стратегическое наступление "по всему фронту". В последующие десятилетия немало было глубоких прорывов, некоторые из них (например, широкое внедрение в быт персональных компьютеров) существенно изменило жизненные форматы, но серьезных изменений в картине мира не произошло.

Резко затормозился прогресс энергетики и транспорта. Человек не посетил Марс, Венеру, Меркурий, спутники Юпитера и пояс астероидов, в орбитальных доках не сооружаются прямоточные фотонные звездолеты. До сих пор основу авиационных парков мира составляют самолеты либо непосредственно разработанные в 1960-е, либо обладающие практически теми же характеристиками. Кое-где даже пришлось отступать. Так, не удержали "лунный плацдарм". Вновь приходится делать противооспенные прививки. Не летает ТУ-144, да и "Конкордов" осталось всего 11 штук и, если не сегодня, то завтра последний пассажирский сверхзвуковик окажется на приколе.

Рассеялись многие иллюзии 1960-х годов. Не удалось построить коммунизм, да и царства Божьего на земле не получилось. Хотя опасность ядерной войны уменьшилась, мир выглядит сейчас куда более опасным и непредсказуемым, нежели в "славные шестидесятые". И почти никаких надежд на лучшее будущее: только в странах типа Туниса (а эти страны именно сейчас переживают свою эпоху 60-х годов) можно встретить радостные улыбки на лицах студентов и старших школьников.

Не получилось и "педагогической утопии": несмотря на огромные средства, вкладываемые в школу ведущими державами, на рубеже веков мир столкнулся не с "новой педагогикой", а с всеобщим кризисом образования. Уже сейчас в полный рост стоит проблема обеспечения промышленности сколько-нибудь грамотными работниками. Страшные катастрофы в Чернобыле и Бхопале продемонстрировали, сколь необходим для управления сложными системами определенный уровень подготовки. А уже очень скоро управление электросетями в крупнейших и богатейших странах мира станут осуществлять инженеры, понятия не имеющие, откуда берется электрический ток.

На сегодняшнем суматошном фоне шестидесятые годы с их черно-белой логикой и неспешным, но поступательным развитием кажутся "золотым веком". Но если кризисное состояние "рубежа столетий" рассматривать как результат некой ошибки, эта ошибка была сделана именно тогда, в шестидесятые. Недаром к концу десятилетия разительно меняется эмоциональная окраска фантастики, поэзии, живописи и музыки. Недаром семидесятые прошли под знаком наступления "новых правых" и краха "революции сознания".

Изучая 1960-е годы, трудно отделаться от мысли об их искусственности, придуманности, сделанности. Эпоха, породившая великую литературу и музыку, время прорывов в естественных науках и технике – и полный застой в психологических и социальных дисциплинах. Эпоха неоправданных ожиданий и не оправдавшихся надежд.

Сейчас, с высоты начала XXI столетия, шестидесятые видятся мне как фальстарт, неустранимая конструкционная ошибка. Попытка реализовать цели, заведомо недостижимые при имеющихся средствах. Но, может быть, все не так просто, и необходимые ресурсы были выделены?

На фоне 1960-х годов предыдущее десятилетие как-то теряется, хотя на его "счету" такое историческое явление, как первый спутник. У нас – в СССР / России принято рассматривать эпоху 1948 – 1953 года, как позднейшие и наиболее тяжелые, "темные" годы сталинского режима, время "тишины". Затем – смерть Сталина, безвременье и – запуском Спутника начинаются уже 1960-е годы. У Запада были свои причины вытеснить 1950-е годы в коллективное бессознательное – тяжелые и неожиданные потери в Корее, привыкание к угрозе ядерного нападения, осознание того, что "холодная война" окажется долгой и трудной.

Между тем, именно искусство 1950-х наполнено ощущением радости и рассвета. Именно в пятидесятые годы в Калифорнии начала формироваться гедонистическая элита, столь необходимая по Т.Лири – Р.Уилсону для инсталляции пятого, нейросоматического контура психики, контура освобождения от убеждений обыденной жизни, контура, раскрывающего человеческие "муравейники" навстречу Вселенной.

Советский Союз – под мудрым руководством товарища Сталина или вопреки этому руководству – своим путем шел к "пятому контуру". Через осмысление и переосмысление опыта войны, через понимание феномена японских "камикадзе" и собственных подпольных групп и партизанских отрядов.

Стравинский и Шостакович не писали для сытых, упростившихся до позиции силы новых буржуа и их прагматичных деток. Они писали о людях, которые бьются за свой когнитивный проект, путаясь в сетях наведенных идей, о верующих атеистах, дерзнувших строить царство Божие на Земле на одном только вдохновении и чувстве локтя. Страна подросток. Россия и сегодня осталась такой, только те, кто помнит свое детство, не дадут соврать – подросток это творчество, мечта, жестокость и произвол. Качнулся маятник.

Куда бежать от себя? В отрицание? Если человек в тринадцать неполных лет любил яростно и страстно, то, что же, с высоты своих пятидесяти – презирать себя за неадекватность избранницы? Так же и с историей. В ней был Сталин и сталинские репрессии, в это же время были Шостакович, Кобалевский, Баснер, Свиридов и Прокофьев, Гроссман, Ахматова и Пастернак, звучала музыка и рождались стихи. Уродливую форму, которую отлил Сталин, люди заполнили энергиями иных миров, и Грааль взорвался. Стенки сосуда не выдержали.

Проект "обновленного Союза" был разрушен на стадии инженерного осмысления – наверное, он не мог не быть разрушен – при столь высоком оперативном напряжении и столь различных векторах развития – но того, что удалось "собрать" и вновь пустить в дело при утилизации проекта, хватило, чтобы создать феномен шестидесятых.

Если, вместо того, чтобы искать виноватых, прослеживать с любовью линии судеб, то выяснится, что в это самое послевоенное тоталитарное время, Бог запросто гулял среди людей – иначе откуда столько музыки, стихов и восхитительной романтической прозы? От подростка с его вечным другом Зигмундом Фрейдом, таких талантов не дождешься. То ли Всевышний был как-то лоялен к коммунизму, то ли "меж оплывших свечей и вечерних молитв" бродил какой-то еще неведомый духовный пастырь, но в 1953 году, а, точнее, начиная с 1948 года, создавался пласт культуры перехода от страстей по коллективному труду к гимну индивидуальной свободы.