Газета Завтра 427 (4 2002) - Газета Завтра Газета

Развеселые голубые плакаты над дорогой вроде "Доброго пути!" или "Добро пожаловать!" только дразнят и бесят.

Два раза в день рабочие уходят на перерыв, чтоб перекусить, отогреться и хоть чуть-чуть обсохнуть. Специальная комната отдыха — помещение метров пять на пять, полузеленый ковер. Плитка на две конфорки. На одной из них чайник над синим газовым цветком, на другой еще один чайник, только побольше. Из маленького наливают в желтый заварник, чтобы сделать чай. Из большого льют в тарелки, куда кладут сухую китайскую лапшу из дешевых, по три рубля, пакетиков. Это — весь сугрев. Молчаливый перекур, только свистит чайник и шипит плохо настроенное радио. Кто-то прилег на черный топчан, кто-то развалился в углу на стуле, подсунув сапоги под батарею. Скоро все поднимаются и вновь отправляются к машинам.

Снаряжение рядового уборщика никак не отличается от одежды начальника. Обычные ватные куртки-бушлаты, прозванные в народе "фуфайкой-непотейкой", шапка-подшлемник, ватные штаны — все синего цвета, обычно все это дело шьют зэки. Солдатские берцы, которые быстро промокают от мокрого снега. Поверх бушлата накинуты жилеты-безрукавки со светоотражающими полосами — чтобы водители издалека видели уборщика и не сбили его своей машиной. Эти жилеты уже почти срослись с куртками, их снимают и одевают вместе.

Когда город попадает под такой снегопад, власти ведут себя, как в осаде, меры, принимаемые в таких случаях, вполне сравнимы с режимом чрезвычайного положения. Создают оперативные штабы, в них входят руководители города, управления ГАИ, благоустройства, транспорта и связи, спасателей, руководители транспортных компаний, обеспечивающих городской транспорт, главы крупных предприятий.

Предприятия выделяют для защиты города дополнительные силы, рабочих, автотранспорт, бульдозеры. Все это должно прибыть в условленное место, время, почти, как по мобилизации, в случае войны. Привлекаются военнослужащие местных гарнизонов, а иногда и студенты, и школьники. Другие фирмы и конторы должны обеспечивать мобилизованное на борьбу "ополчение" помещениями для питания и обогрева. Радивые градоначальники еще осенью создают "стратегический" зимний запас ГСМ и денег для оплаты работ дополнительно привлеченной техники и людей. С целью увеличения грузоподъемности производят наращивание бортов на самосвалах, прибивают доски еще на полметра в высоту.

Современный бардак в стране, само собой, касается и городских служб. Если в советское время по команде городских властей все предприятия безоговорочно выделяли для помощи снегоуборщикам самосвалы и людей, то теперь с каждой фирмой приходится долго договариваться. Часто в итоге предприятия "динамят" и не выделяют ничего. Часто в помощь городу дают самые старые машины, которые ломаются прямо на участке. Поломку потом еще и списывают на уборщиков, требуя возмещения убытков. Коммерциализация всех сфер жизни привела к проблемам с людьми. Водители частных фирм вообще не хотят участвовать в снегоуборке. Это очень напряженный труд, на котором выбиваются из сил, гробят здоровье и технику, а оплата всего этого из бюджета слишком ненадежна. Заставить сейчас работать никого нельзя, а воздействовать на патриотические чувства трудно даже тем, кто любит бить кулаком по столу и кричать за интересы России, обычно не готовы жертвовать чем бы то ни было хотя бы для уборки снега и спасения инфраструктуры родного города. Даже в штатных снегоуборочных командах обычно работают не местные, не коренные жители города. Оклад меньше двухсот долларов за изматывающий труд мало интересует горожан. Набрать рабочих на такую зарплату тяжело. Недавно закупили целую партию новеньких минитракторов, очень удобных для снегоуборки. На них некому работать, и они стоят в парках. Управления обклеивают объявлениями о приеме на работу механизаторов и трактористов все уголки области. Такие объявления висят теперь даже в военных городках в Таманской и Кантемировской дивизиях, зазывают в городские службы бывших танкистов. Но пока желающих влиться в снегоуборочную войну мало. В основном работают старые кадры, мужики, которые трудятся здесь уже много лет, молодняка почти нет.

Пробка, пока стоит, оживает выскакивающими иногда из машин водителями. Они вынимают из салонов веники, суетливо, торопясь, в надежде на скорое начало движения, сметают сугробы с крыши машин и мешающий обзору снег на капоте. Но снег все валит, и сугробы обновляются очень быстро.

Помимо улиц, проспектов, шоссе и дворов, город упорно борется все эти дни за железные дороги, линии электропередач, взлетно-посадочные полосы аэродромов. Снег, накрывая мегаполис, стремится сковать все, парализовать все сферы жизни. Победа циклона над городом может привести к полному краху, когда оборвутся провода, остановится весь транспорт, лопнут трубы и дома погрузятся в холод, тьму, а жители будут отрезаны от окружающего мира. Снег и мороз в России не раз сковывали, сокрушали целые армии довольно сильных империй. Для русских много веков назад зима означала прекращение всех работ. Но когда стали возникать какие-то начала цивилизации, тогда же и встал вопрос борьбы со снежными заносами. Первые снегоуборочные команды стал формировать еще Иван Грозный, впервые организованно начали чистить улицы от снега при Петре I. Гиляровский описывает довольно развитую систему снегоуборки в Москве в конце ХIХ века.

Для снежной России способность государства справиться с морозами и заносами, обеспечить работу всей инфраструктуры всегда была одним из основных критериев дееспособности государственной машины, состоятельности общественного устройства как такового. Не подготовившиеся к зиме правители не раз, именно зимой, свергались, и народ нарывался на большие неприятности. Вообще, именно зима, как лакмусовая бумажка, проявляет все слабые стороны Российского государства, беспомощность руководства, обостряя кризисы, как, например, в Февральскую революцию, когда в голодный Питер не получалось завезти хлеб. Чем разболтаннее система, тем ужаснее для нее последствия зимы. И наоборот, зима проявляет сильные качества руководства, твердости государства, тогда Россия именно зимой одерживает удивительные военные победы и укрепляется.

Машина начальника участка появилась со стороны высотных домов. Старая "Волга"-тридцатка, буксуя в снегу, причалила к обочине. Начальник участка — и диспетчер, и начальник штаба по уборке. Он постоянно находится "на передовой". Он объезжает все бригады, занятые на уборке. Руководит работами, перебрасывает бригады на наиболее важные участки. "Волга", раздолбанная до безобразия, исправно доставляет его от одного кризисного участка к другому. В машину подсаживаются бригадиры — докладывают сидящему за рулем шефу обстановку. Докладывают обстоятельно, стараясь успеть за это время согреться в машине, немного обсохнуть, выкурить сигарету. Поэтому в салоне накурено и сыро. Громадная жестяная банка, превращенная в пепельницу, уже заполнена до краев. Красная ткань, наброшенная на сиденья, и красная кожа на дверцах чернеют от влаги, стаявшего с курток бригадиров снега, внизу под ногами на ребристых ковриках из черной резины грязные лужи.

На спидометре машины значится всего четыреста километров пробега, сам начучастка сейчас не вспомнит, какой это круг по счету. Иногда машина не может пробраться к заносу через пробки или сама вязнет в сугробах. Чертыхаясь, начальник участка бросает руль и, захватив мобильник, выбирается наружу под мокрый снег и холодный ветер. Закуривает "Яву" и направляется вдоль пробки к работающей бригаде. Телефон разрывается, как в Смольном. Начучастка -— штаб революции в одном лице. На него замкнута работа сотни людей, десятка единиц очень дорогой техники, он держит в голове ситуацию с заносами на сразу нескольких важных дорогах и десятке менее важных переулков.

Наконец, проход очищен, желто-оранжевый строй подмигивающих желтыми мигалками уборочных машин проходит мимо. гибэдэдэшники размахивают палками, и масса автомашин начинает выстраиваться в колонны. Многие благодарно и победно в очередной раз сигналят, газуют и катят вперед. Пробка рассасывается во все четыре конца.

Сделана только основная работа, освобождены для проезда улицы и шоссе. Громадные сугробы остаются вокруг домов и вдоль некоторых обочин. Все это поступает в распоряжение подборщиков. Они прокапывают проходы для пешеходных переходов, проезды во дворы. Эта работа может затягиваться на несколько дней. В качестве подборщиков работают как раз привлеченные силы. Это солдаты и курсанты, вольнонаемные поденные рабочие. За один день махания лопатой вплоть до полного изнеможения можно получить двести рублей. Ясно, что работают здесь только те, кто отчаялся заработать иначе.