Как убивали СССР. Кто стал миллиардером - Андрей Савельев

Безумным политикам, лишенным существенных фрагментов психики, формирующих социальное поведение, удалось обратить часть населения России в безумную толпу, заставить на минуту поверить в гениальность нравственных уродцев, в их знание истины. Но разве кто-то в здравом уме голосовал за убийственную «либерализацию» цен, разве кому-то из «властителей дум» давали санкцию на бесконтрольную власть, позволяли развалить и разграбить государство? Конечно, голосовали не за это, а за надежду на лучшее. Нас обманули, и понимание своей вины за готовность быть обманутыми должно вернуть нас к нормальному критическому мироощущению.

Источник безумия общества находится в обезличивании граждан, в превращении их в толпу. Следовательно, рецепт против безумия содержится в обратном процессе – гражданин должен стать личностью и нести бремя ответственности и свободы. Это и путь к личному спасению.

Первая годовщина августовского путча была достаточно многолюдной. Вторая – в период «артподготовки» Ельцина против парламента – собрала два митинга всего по три тысячи человек: митинг радикальных «демократов» и митинг радикальной оппозиции. На празднование третьей годовщины к Белому Дому пришло всего 200 человек ушибленных любовью к Ельцину. Для того, чтобы они смогли организовать подобие митинга, ОМОНу пришлось очистить площадь от 2000 человек, протестовавших против «наезда» властей на всероссийскую рулетку – АО «МММ».

С собственным безумием мы справимся, если не позволим ИМ разрушить Российское государство. Пока существует Россия, не все еще безнадежно.

Гавриил Попов: мозгоблудие трех эпох

Представьте себе человека, который встает в пять часов утра, чтобы уделить наиболее продуктивное время суток своему увлечению. Чуть свет садясь к письменному столу, он стремится отыскать в закоулках российской истории причины сегодняшних напастей, одолевающих наше Отечество. В девять утра человек уходит на работу, за которую платят деньги, а вернувшись вечером, отходит ко сну, не досмотрев информационной программы «Время». Зовут нашего героя Гавриил Харитонович Попов. А свой распорядок дня он огласил в одном из телеинтервью.

Эти чудачества – дело десятое. Главное для нас – мировоззрение теоретика ельцинизма, сочетающего в себе ненависть к России, марксизм, либерализм, а также глубокое невежество и нечувствительность к противоречиям в собственных мыслях.

Мне довелось лицезреть Попова многократно – на сессиях Московского Совета народных депутатов. И всегда поражаться его исключительно завиральным мыслям, которые всегда были ответом на какую-то острую ситуацию. Вместо рационального ответа, разумного решения Попов всегда предлагал нечто абсурдное. Причем, зачастую было видно, что он придумал свою инициативу прямо только что.

Году в 1989-м мне довелось слушать Попова в конференц-зале Станко-инструментального института. Как и многим неискушенным в политике и экономике молодым людям, казалось, что Попов говорит нечто полезное и новое. На самом деле говорливый профессор был первым экономистом, которого мне довелось слышать. А говорил он сугубые банальности. Стоило мне заняться вопросами, которых касался Попов, как сразу стало ясно, что он несет чепуху. Но это было позднее.

В 1990 году после неожиданного для меня попадания в Моссовет, я лишь раз поздоровался с Поповым за руку. И был поражен, что его образ был далек от солидности, которую ему придавало телевидение, а во время лекции скрадывало расстояние. Передо мной был толстенький карлик, который торопливо сунул мне свою вялую почти детскую ручку, что-то буркнул себе под нос и мелкими шажками заторопился прочь. Это было проявление демократизма в стиле Попова: он встретил перед входом в здание, где тогда проходили сессии Моссовета людей с депутатскими значками, и попытался быть вежливым.

Никогда лично мне не доводилось беседовать с Поповым. Как и подавляющему большинству депутатов Моссовета, который он возглавлял в 1990–1991 гг., Попов только на телеэкране казался общительным и готовым отвечать на вопросы. В жизни он был замкнут и недружелюбен. Его общение в Моссовете ограничилось группой лиц, которые помогли ему захватить власти и сами приобщились к власти, не имея для исполнения своих обязанностей ни профессиональных навыков, ни каких-либо признаков совести, чтобы признаться себе в этом.

Меня занимает личность Попова как теоретика тотальной лжи, на которой замешан ельцинизм при Ельцине и после Ельцина. Я предполагаю, что Попов всю жизнь был членом тайной секты, которая стояла за многими безобразиями, творящимися в нашей стране. Чтобы сохранить деятельность этой секты в тайне, Попов вовремя ушел из публичной политики. Но за короткое время своего пребывания на посту председателя Моссовета, а потом мэра Москвы, он высказал достаточно разнообразных идей и совершил немало знаковых поступков, чтобы можно было в целом понять, каковы ориентиры закулисных сил, нанесших в 90-е годы нашей стране такой колоссальный ущерб.

До того, как Гавриил Попов стал «демократом», он 20 лет трудился на ниве марксистской политэкономии, доказывая преимущества централизованного руководства. Будущий критик административно-командной системы писал в одной из емких монографий: «В условиях социализма принуждение, опираясь на авторитет собственности, приобрело государственную форму, охватило все хозяйство и соответствует интересам всех хозяев социалистического производства, то есть каждого члена нашего общества» (Система методов управления социалистическим общественным производством, 1973). Черное у Попова, многие годы редактировавшего номенклатурный журнал «Вопросы экономики», в нужный момент легко стало белым, белое – черным.

Но идеологическая нечистоплотность – еще полбеды. Бумага все стерпит, а люди просто не станут читать всякую чепуху. Настоящая проблема таится в сумерках прошлого Попова, где прячется не только загадка трансформации взглядов, но и причастность к закулисным играм коммунистической номенклатуры.

Вот какие факты ставятся в вину Попову в статье В. Доброва «Штрихи к портрету профессора Попова» (еженедельник «Ветеран», № 22, 1991) со ссылками на «Советскую Россию» от 13.04.90, «Литературную Россию» от 13.04.90 и газету «Московский Университет» от 25.05.1988.):

1. Попытка добиться академического звания путем рассылки решавшим этот вопрос академикам корзин с коньяком и шампанским. При этом Попов претендовал на академическую вакансию по профилю «Экономика строительства», не имея фундаментальных работ в этой области.

2. Попытка влиять на результаты приемных экзаменов в университет. Научное и ненаучное руководство сыновьями и дочерьми представителей государственной элиты.

3. Косвенная причастность к махинациям в возглавляемом им Центре управления общественным производством МГУ. Чрезвычайно высокая смертность сотрудников Центра из ближайшего окружения Попова и самоубийство начальника Академии МВД, с которым какие-то дела имел наш профессор.

4. Содействие плагиатору, пытавшемуся защитить докторскую диссертацию («Соц. индустрия» от 28.10.79 и 27.04.80 и «Московская правда» от 28.11.87 и 05.07.87).

5. Перестройка дачи в пос. Внуково под шикарную виллу. (Вспомним строки из поповской предвыборной программы: «Покажи откуда деньги!»)

6. Возможное покровительство секретаря МГК Гришина, фотография которого красовалась на стене в кабинете Попова.

7. Использование сети знакомств для выдвижения кандидатом в депутаты СССР от Союза научных и инженерных обществ (вопреки отклонению его кандидатуры парткомом МГУ и протестам знавших его сотрудников МГУ).

8. Использование служебного положения для сведения счетов.

Многие обвинения трудно проверить. Так или иначе, даже если некоторые упомянутые факты присутствуют в биографии Попова, мы не станем копаться в них, а возьмем более доступный источник – сборник статей «Эти четыре года».

Начнем с того, что только очень ленивый автор или неряшливый плагиатор может допустить, чтобы в небольшой книжке четыре страницы текста были полностью идентичны, располагаясь в разных разделах. Второй характерный момент – это скука, навеваемая поповским популяризаторством. Все-таки экономисту стоило бы гордиться специальными экономическими статьями. Тем более что Попов постоянно рекомендовал себя как экономиста-теоретика и специалиста по управлению. Третий момент касается области идеологии: «…я теперь с гордостью говорю, что я – коммунист. Ибо возрождаются славные традиции московских большевиков» (с. 146). Напомним, что публикация относилась к 1988 г., а переиздание соответствующей статьи в книге – к 1989 году. Когда подавляющее большинство членов компартии уже прекрасно понимали, что идейный догмат КПСС целиком и полностью несостоятелен.

Книга Попова просто нашпигована цитатами из сочинений Ленина и ссылками на его авторитет. При этом нет ни одной ссылки на экономические работы других авторов. Следует подчеркнуть, что обращение Г. Попова к работам Ленина вовсе невозможно представить, как вынужденное, как необходимое для того, чтобы публикация состоялась. Их слишком много, они подчас совершенно неуместны и всегда абсолютно некритичны.