Крошка-месть (сборник) - Светлана Алешина

– Ты же знаешь, Арбузов преследовал Прохорова, Дынду…

– Их преследовал не только Арбузов, – вздохнула я. И, обернувшись к арбузовской компании, спросила: – Вы не видели рядом с собой человека очень маленького роста, странного вида?

– В темном плаще? – вспомнил Арбузов. – Да, кажется… Он был оба раза рядом, когда…

– Когда произошли убийства. Когда вы стояли и ждали, а в это время кто-то делал то, что так хотелось сделать вам! Вы когда-нибудь видели сына Дынды?

– Нет, – покачали головой обе девицы.

– Влад говорил, что он… Постойте, я вспомнила! Он как-то раз сказал, что у них есть актер – просто залюбуешься! Он сказал это со смехом – таким странным! Я почему-то была уверена, что этот актер очень красив, потому что, когда я познакомилась с его матерью, она уверяла меня, что Алекс красив, как молодой бог. Красивее Влада. Но – как это может быть он, ведь киностудия «Алекс» принадлежала его отцу? А потом его матери?

Вот вам и «Алекс»!

Теперь понятно, почему они так разбогатели на кассетах!

– Вы не знали? – продолжала Динара. – Вся продукция «Алекса» сбывалась в киосках, принадлежащих Дынде! Одна кассета стоит порядка двухсот рублей и плюс к этому идет еще на экспорт!

– А вы-то откуда это знаете? – спросила подозрительная Лиза.

– Я вытянула это из Каллистратова, когда он был в подпитии! Он был страшно зол на Тамару, поскольку она, по его словам, слишком «жировала» за его счет. Кажется, они с Прохоровым собирались «разыграть карту в свою пользу», но дальше слов это не пошло.

– Или не успело пойти, – мрачно констатировала я. – Когда состоялся этот разговор?

– Одну минуту, я попытаюсь вспомнить! Да, конечно. Это было за две недели до гибели Прохорова.

– Ну, вот. У нас появляется новый подозреваемый, – сказала я. – И мне кажется, это сделала именно она!

– Кто? – Несколько пар глаз уставились на меня в крайнем изумлении.

– Дында, – пожала я плечами. – Тамара Николаевна Дында. Если все так, как они говорят, у Дынды была причина избавиться от них. Может быть, я не права? Но личности все три неадекватные, возможно всякое… Предположим, они решили шантажировать Дынду, чтобы прибрать бизнес к рукам… И тогда она поняла, что куда проще от них избавиться! Я думаю, нам в любом случае не мешает нанести ей визит вежливости…

Стоило нам подойти к двери Дындиной квартиры, как мое сердце начало выстукивать барабанную дробь тревоги.

От квартиры исходил запах беды.

Я нажала кнопку звонка. Никто не ответил.

Мы переглянулись.

– Не нравится мне все это, – пробормотал Лариков.

– Может быть, их просто нет дома? – предположила Лиза.

Я осторожно потрогала ручку.

Она повернулась и неожиданно легко поддалась. Дверь открылась.

Вторая внутренняя дверь вообще была распахнута.

– Черт, – выругался Лариков. – Теперь мне все это окончательно не нравится!

Он шагнул внутрь комнаты, мы последовали за ним.

Тамара Николаевна Дында была одета в розовый махровый халат с голубыми розочками. Собственно, обсуждать ее вкус было глупо – ей было уже все равно, что надеть и как она будет выглядеть.

Сейчас она выглядела неважно. Она лежала на животе, нелепо уткнувшись носом в ковер, и на ее затылке алела кровь.

Тамара Николаевна была мертва.

Я не верила. Вот так устроен человеческий мозг: видишь перед собой убитого – и не веришь. Потому что еще вчера ты видел этого человека живым. И мысль о том, что перед тобой грешнейшая личность, наживавшаяся преступным способом, почему-то отступает – перед этим дурацким халатом с голубыми розочками, который едва ли не больше жаль, чем хозяйку…

– Интересно, – проговорил Ларчик, присаживаясь на корточки перед трупом. – Что же здесь произошло? Наши подозреваемые в это время находились вместе с нами. Предположить, что это сделала Ася, – невозможно. Ася не может самостоятельно передвигаться!

– Подозреваемые отпали сами собой, – согласилась Лиза. – Убийство совершено недавно – кровь на затылке еще теплая…

Я поморщилась. Лиза, которую тошнило от порнушных фильмов, спокойно опустилась на колени рядом с трупом и дотронулась пальчиками до раны.

– Вызывай ментов, – озабоченно сказала она. – Кстати, куда мог смыться ее драгоценный сынишка? Ох, как он нам нужен!

– Нужен, – кивнула я. – Поскольку наверняка был свидетелем…

– Или исполнителем, – проворковала Лиза. – Кстати, Сашенька, будь так добра, осмотри его комнату! Только ни до чего не дотрагивайся!

Я снова начала злиться.

А то я без Лизы этого не знала!

Сейчас нарочно начну дотрагиваться до всего подряд!

Впрочем, я успокоила себя. У меня-то в отличие от них был сегодня шанс встретиться с Алексом!

В комнате Алекса было тихо. Так тихо, что я слышала, как скрипнула дверь – это Ларчик отправился поговорить с соседями.

Осторожно, чтобы не нарушать эту тишину, я сделала шаг, практически неслышный, но он показался мне чересчур громким.

Мне было немного не по себе – как будто я заявилась в чужой мир, чтобы разрушить его таинственность своим глупым любопытством.

Этот листок бросился мне в глаза сразу. Словно ждал меня, развернутый, белея на письменном столе.

Подойдя ближе, я прочла: «Саше».

Мне.

Осторожно, двумя пальцами, я взяла листок и развернула.

«Саша, я знаю – рано или поздно вы будете здесь и войдете в мою комнату. Думаю, вы уже обо всем догадались, я прав? То, что я сделал, не имеет оправданий. Но эти люди сломали жизнь не только мне. Думаете, легко жить с такой ненавистью в душе? Если вы не знаете этого чувства, вам и не надо знать… Во многом я был виноват сам. Мне хотелось хоть как-то прикоснуться к кино, а я знал – с моей внешностью мне не на что рассчитывать, только на творения моей мамы и Прохорова.

Мои напарницы обычно не выживали. Это была не моя вина, виноват в основном был Каллистратов – знали бы вы, что он творил со своими жертвами! Идея снимать «новичков» тоже принадлежала ему. Сцены, которые вы увидите в фильмах – кассеты вы найдете в шкафу, на полке, – все эти сцены происходили НА САМОМ ДЕЛЕ. Исполнителем был все тот же Каллистратов…

Странно, он ведь казался мне нормальным парнем. Впрочем, как и моя мать. Как и Прохоров. Мне вообще все казалось нормальным, пока не появилась Ася.

Саша, я очень любил ее. Может быть, я убивал их не из-за себя – из-за нее? Сейчас я не знаю. Просто однажды я посмотрел на добропорядочную физиономию Прохорова, и меня как током ударило. Я захотел его убить. Я следовал за ним тенью, как и отец Аси, но не бросался в глаза – вы знаете, люди с физическими недостатками так хотят спрятаться от посторонних глаз, что в конце концов постигают науку незаметности, растворенности в пространстве. Вы, как сыщица, знаете, как это делается. Поэтому рассказывать вам, как я надевал серые широкие плащи, шляпу, надвинутую на самые глаза, и так далее, – не буду. Вы относитесь к разряду людей, которым куда более интересны переживания человека. Лучше я расскажу вам, как я убил Прохорова…»

В соседней комнате хлопнула дверь. Раздался голос Ванцова.

Я быстро спрятала письмо.

– Ну?

На пороге стояла Лиза.

– Ты что-нибудь нашла?

– Нет, – помотала я головой. – Ни-че-го…

Я вышла на улицу, сказав, что мне трудно дышать.

Дождь прекратился. Небо все еще было серым. Как мое настроение.

Я продолжила читать.

«…Или нет. Сначала я расскажу вам, что они сделали с Асей. Каллистратов вошел в раж. Сначала он издевался над маленькой девочкой. Кажется, ее звали Варей. Это было страшно. Она не выдержала издевательств, и тогда он просто выкинул ее в посадках. Знаете, она ведь была жива, когда он ее увозил. Ее нашли мертвую. Я понял – Каллистратов ее убил. Точно так же он поступил бы и с Асей. Я не мог этого допустить. Поэтому я сам вызвался отвезти ее к дороге. Мы тогда поссорились с ним окончательно. Мать встала на мою сторону. Ася была едва жива, но все же у меня оставалась надежда, что ее найдут. Я не отходил от нее до тех пор, пока на шоссе не показались зажженные фары машины. Тогда я спрятался и не уходил, пока не увидел, как машина остановилась и Асю подобрали. Пусть она стала инвалидом, но, по крайней мере, осталась жива. Остальные семь лет я жил ненавистью и ожиданием, когда я созрею для мести окончательно. И этот день настал… Семь лет Аси не было в России. Но однажды я шел по улице и увидел ее. В инвалидной коляске, которую катил ее отец. В моей душе все перевернулось. Больше ждать я не мог – они сломали эту девочку точно так же, как сломали меня. Но я был уродом изначально, а Ася? А малышка, такая прелестная, – вы бы видели ее! Несчастный ребенок!

Ключ от прохоровской квартиры я выкрал у матери. Дождался, когда никого не будет дома. Вошел. Я ждал долго. Он вернулся откуда-то, был навеселе. Грубый и бесконечно… уродливый. Я включил «Призрак оперы». Звуки музыки заставили его вздрогнуть. «Кто здесь?» – спросил он. Я выстрелил. Мне не было плохо. Знаете, Саша, мне было только жаль, что я не могу продлить его страданий!