Избранные работы по проблемам криминалистики и уголовного процесса (сборник) - Олег Баев

Как видно из приведенных выше примеров, при опознаниях, проводимых в указанных условиях, практически соблюдались все тактические элементы, составляющие регламентированный уголовно-процессуальным законом порядок производства опознания личности, за исключением, может быть, лишь одного из них: предложения опознаваемому перед началом опознания занять любое место среди предъявляемых лиц. Этот тактический элемент, как нам кажется, направлен на искусственное обеспечение условий проведения опознания, наиболее благоприятных для опознаваемого. При опознаниях, проводимых в указанных условиях, опознаваемый априори находится в естественных, наиболее благоприятных для себя с этой точки зрения условиях, полностью компенсирующих невыполнение предусмотренной уголовно-процессуальным кодексом формы данного тактического элемента. Отметим также, что до включения в УПК опознания как самостоятельного следственного действия и процессуальной регламентации порядка его производства судебная практика шла по пути признания за опознанием доказательственной силы при проведении его в условиях, гарантирующих объективность опознающего. «Опознание как доказательство, – отметила Уголовная Судебная Коллегия Верховного суда РСФСР 14 декабря 1946 года в определении по делу О., – может быть положено в основу обвинения, если опознание было проведено с соблюдением условий, гарантирующих объективность опознающего и достоверность его показаний» [149, 128]. Аналогичное требование к порядку проведения опознания содержалось и в другом определении Коллегии от 5 апреля 1947 года по делу Р. и др. [149].

Изложенное, на наш взгляд, позволяет прийти к обоснованному выводу о правомерности производства подобного рода опознаний в исключительных случаях[29].

Опознание, как тактический элемент, осуществляемый в процессе производства оперативных и розыскных мероприятий, существует в настоящее время в формах тактического приема и криминалистических рекомендаций по его использованию. Однако представляется, что эти формы находятся в противоречии с содержанием такого рода опознаний, проводимых без соблюдения процессуальной формы порядка производства опознания, предусмотренного ст. 164–165 УПК, что придает этому действию в некотором роде двусмысленный характер. С одной стороны, судебная практика идет по пути признания доказательственного значения за опознанием, проведенного с практическим применением тактических элементов, содержащихся в указанных статьях уголовно-процессуального кодекса. С другой стороны, отсутствие в уголовно-процессуальном законе нормы, закрепляющей его правомерность в исключительных случаях, на практике признается как препятствие к его проведению даже в совершенно необходимых случаях, или же влечет вслед за проведением рассматриваемого (вида опознания осуществление «официального» опознания, которое по очевидным причинам по существу сводится к простой инсценировке этого важного следственного действия. На ошибочность и недопустимость производства официального опознания после опознания, проведенного при осуществлении оперативно-розыскных (мероприятий, неоднократно указывали Верховные Суды СССР и РСФСР[30].

Путем разрешения такого рода противоречий, как неоднократно отмечалось выше, является процессуальное закрепление отмеченной особенности его производства (невозможности предложения опознаваемому занять любое место среди предъявляемых лиц). Формой такого процессуального закрепления может явиться соответствующее дополнение ст. 165 УПК и изложение ч. 2 этой статьи в следующей редакции: «Перед началом опознания опознаваемому предлагается занять любое место среди предъявляемых лиц, что отмечается в протоколе. Это правило не распространяется на опознание, проводимое при осуществлении розыскных мероприятий».

К рассматриваемому направлению развития подсистемы «уголовно-процессуальный закон» относится, на наш взгляд, возможная трансформация процессуальной формы некоторых тактических элементов, условия и порядок производства которых предусмотрен в настоящее время УПК. В частности, мы имеем в виду созданное творчествам (следователей следственное действие, определяемое на практике как «добровольная выдача предметов (документов)». По изученным нами уголовным делам о преступлениях, предусмотренных ст. 102–103, 117, 120 УК РСФСР, добровольная выдача предметов, оформляемая «протоколом добровольной выдачи», имела место по 78 % дел этих категорий. Интересны предметы добровольной выдачи и обстоятельства, при которых она производилась. Проведенные исследования показали, что по делам о половых преступлениях предметами добровольной выдачи в основном являлась одежда потерпевших, которая была на них в момент совершения преступления; по делам об убийствах, как правило, выдавались орудия убийства, причем этому акту предшествовали либо явка с повинной, либо чистосердечное признание лица, совершившего преступление. В нескольких случаях орудия убийства или некоторые другие предметы, связанные с преступлением, выдавались лицами, которые эти предметы обнаруживали случайно после совершения преступления и добровольно, по собственной инициативе доставляли в следственные органы.

Однако «добровольную выдачу предметов» нельзя расценивать как самостоятельное, автономное следственное действие. Очевидно, что по существу это действие сводится к выемке предметов и документов, имеющих значение для дела. Как известно, процедура выемки детально регламентирована ст. 167, 169, 170, 171, 174, 176, 177 УПК. Статья 167 УПК определяет, что выемка производится по мотивированному постановлению следователя в случае необходимости изъятия определенных предметов и документов, имеющих значение для дела, и если точно известно, где и у кого они находятся.

Чем же можно объяснить, что в практике следственных органов в определенных случаях выемка, которая должна производиться на основании мотивированного постановления следователя, приобретает характер добровольной выдачи, облекаемой лишь в форму протокола о таковой? Существует мнение, что добровольная выдача является не чем иным, как попыткой «упрощенчества» уголовного процесса. Представляется, что это не так. Ответ на этот вопрос кроется в самом названии данного действия, которое акцентирует добровольный характер выдачи искомых предметов. Напомним, что ст. 170 УПК, регламентирующая порядок производства выемки, обязывает следователя после предъявления постановления о выемке предложить выдать предметы или документы, подлежащие изъятию, в случае отказа – произвести выемку принудительно. Такое требование, очевидно, теряет смысл в случаях, когда инициатива выдачи искомых предметов исходит не от следователя, а от лица, обладающего ими. Более того, в подобных ситуациях требование о выдаче предметов не только не является необходимым, но и не соответствует нравственным началам советского уголовного процесса. Именно это и обусловило возникновение такой разновидности выемки, как добровольная выдача. Поэтому мы полагаем, что данный тактический элемент должен найти себе соответствующую форму в уголовно-процессуальном законе.

Думается, что возможной формой процессуального облечения рассматриваемого тактического элемента явится дополнение последнего абзаца ст. 176 УПК новеллой примерно следующего содержания: «Выемка производится по мотивированному постановлению следователя. Это правило не распространяется на случаи добровольной выдачи искомых предметов или документов, инициатива выдачи которых исходит от лица, обладающего таковыми…»

§ 3. Некоторые направления развития криминалистической тактики

Одним из наиболее вероятных направлений развития подсистемы «криминалистическая тактика» явится, на наш взгляд, тщательная, теоретически обоснованная разработка дальнейших рекомендаций относительно существующих тактических элементов. Эти рекомендации будут касаться как оптимальных условий применения тактических элементов, так и рационального их использования в соответствии с областями их функциональной принадлежности в отдельных типовых ситуациях, возникновение которых возможно в практической деятельности по доказыванию.

Другим направлением развития тактики явится включение в нее новых элементов, которые будут разрабатываться в результате обоснования наукой криминалистикой возможности использования в деятельности по доказыванию результатов проявления ранее неизвестных закономерностей, выявляемых и изучаемых естественными и общественными науками. В частности, можно предположить, что при разработке тактических элементов, связанных с планированием, будут более широко использоваться достижения таких наук, как наука управления, научная организация труда и т. п… В области организации вновь создаваемые элементы будут базироваться на творческом использовании данных как названных наук, так и праксеологии, теории рефлексивных игр и т. и. В сфере оценки информации, циркулирующей в процессе следствия, в плане долгосрочных прогнозов неизбежно появление тактических элементов, основанных на использовании данных теории игр, теории статистических решений и др.