Тим - Александр Цзи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом женился… Нянчил детей… Внуков… Постарел бы и умер.
Я не ломал бы голову насчет того, куда идти — направо или налево. Все было бы прописано как по нотам. И я был бы счастлив от того, что не надо решать, скрипеть мозгами, брать на себя ответственность.
Прав ли Хозяин, что человек счастлив в рабстве, когда за него все решено и лоза не задушит саму себя?
И настоящая свобода — это вот как сейчас, когда ты один решаешь, в какую сторону ехать?
И ехать ли вообще?
***
Утром меня посетила великолепная мысль — провести весь день с Владой и Котейкой в городе. Погулять, “пошопиться”, развлечься по возможности. Я давно устал от постоянной дороги, и Влада устала наверняка тоже.
Конечно, мы будем держать ушки на макушке, чтобы нехорошие дяди и тети нас не обидели. Оружие я не буду выпускать ни на минуту, даже сидя в туалете.
В город я въехал не сразу, сперва поехал по объездной дороге, внимательно поглядывая на здания и улицы.
Картина была как и во всех городах: кое-где сгоревшие от случайных пожаров дома, навечно застывшие автомобили на улицах, тишина и пустота.
Ночью я видел единичные источники света — то ли окна светились, то ли какие-то фонари. Сейчас же признаков жизни не наблюдалось.
Я выбрал удобное место и по широкой улице медленно направился вглубь города. Эта улица, похоже, вела до самого центра, где должно быть много всяких бутиков. В случае чего быстро развернусь и свалю в туман.
— Ты ничего не чувствуешь, Влада? — спросил я.
Нет, кажется, она не чувствовала. Эх, Зрячая ты моя, но немая спутница!..
На просторном перекрестке я затормозил, и мы выбрались из кабины. Влада держала кошку на руках.
Мы неспешно двинулись по обочине.
— Смотрите, Влада и Котейка, — негромко разглагольствовал я, изображая из себя гида. — Перед вами восхитительный образец современного зодчества! Вот это многоэтажное здание с магазинами на первом этаже — вы только взгляните, какая красота! Что? — сделал я вид, будто меня о чем-то спрашивают. — Витрины? Нет, они вовсе не разбиты мародерами и бешеной толпой, это постмодерн, своеобразная инсталляция. Вот эта выломанная дверь олицетворяет собой силу стремления к халяве, неостановимую мощь человеческого дебилизма. А эти осколки и мусор — это символ бренности бытия… А эта сгоревшая машина — это… э-э-э… это просто машина, которая сгорела, и вот тот труп…
Я замолк, испугавшись, что ляпнул лишнее. В темноте открытого подъезда и вправду лежал ногами к нам труп женщины. Давнишний, судя по всему, высохший до скелетообразной формы. Но Влада и глазом не моргнула. Мутный взгляд просветлел, и она с явным любопытством ждала продолжения моей “экскурсии”.
— Хм… Так вот, — сказал я и пошел дальше, словно никакого трупа поблизости не валялось. — Что же мы видим еще в этом прекрасном месте?
А еще мы видели магазинную тележку, набитую битком всякими игрушками. Тут были три разноцветных мяча, два из которых сдулись, слипшиеся от снега и дождей тетрадки и относительно целые готовальни, доска с шашками и коробка с кубиками, на которых были написаны буквы алфавита.
Я выхватил целый мяч. Он уже не был таким упругим, как надо, но играть в него можно было.
— Лови!
Я сделал вид, будто хочу кинуть мяч Владе. Та постояла, потом осторожно опустила кошку на землю. Выжидательно посмотрела на меня. Я кинул мяч, Влада поймала, кинула мне обратно…
Некоторое время мы играли, а Котейка удивленно наблюдала за нами желтыми глазищами, сидя в сторонке и обернув вокруг себя хвост.
В какой-то момент я переборщил с силой и закинул мяч дальше обычного. Он укатился сквозь начисто снесенную витрину в темноту помещения. Влада кинулась за мячом, но я остановил ее:
— Нет-нет! Стой! Не ходи туда, не надо.
Я обхватил Владу за плечи и отвел от здания подальше. Там могут затаиться Оборотни или Буйные. Не стоит соваться.
Влада подняла ко мне лицо, в глазах был немой вопрос. Дескать, а как же мячик?
— Пойдем, лучше поищем нам шмотки, — сказал я. — А мячик мы другой найдем.
Я увлек ее за собой. Влада несколько раз оглянулась, потом подхватила кошку и больше не оборачивалась.
Довольно скоро мы нашли подходящий магазин одежды — маленький, но почти нетронутый. Я набрал себе штанов и летних футболок, пока Влада зачарованно ходила между рядов шмоток, и подумал, что пора бы принять горячий душ. Перед зеркалом в комнате для переодевания отлепил лейкопластырь от лица — под ним уже нешуточно чесалось. Царапины почти зажили, но три глубоких коротких рассечения на виске, подбородке и скуле, похоже, останутся на всю жизнь.
Я подобрал кое-что Владе на всякий случай: пару крепких кроссовок, джинсы, толстовку с капюшоном, спортивный костюм.
Пока искал тележку, Влада надолго застряла перед висящим на плечиках красным платьицем.
— Хочешь платье? — спросил я. — Даже не знаю… А вдруг оно дорогое? Ты ведь знаешь, какие в последнее время цены? Кошмар!
Влада протянула руку и потрогала ткань платья чисто женским движением.
— Ну ладно, так и быть, купим тебе платье, — соизволил я. — Видишь, как я тебя балую?
Я снял платье с вешалки и положил поверх груды вещей на тележке.
— Пойдем через кассу, — продолжал я болтать, начиная получать от этого удовольствие. — Надо ведь расплатиться. Ой, а продавец куда-то вышел, прикинь? Ну да и хрен с ним, пошли!
Мы закинули шмотки в машину, не забыли шашки и коробку с кубиками — поиграть на досуге, — затем я велел Владе сидеть в джипе, взял пустую канистру и при помощи шланга и собственного рта с трудом наполнил ее из баков брошенных машин. Отплевываясь и вытирая губы рукавом, вернулся обратно.
В этот миг пронзило острое чувство, что за нами следят. Я сразу поставил тяжелую канистру на землю, перехватил карабин и присел возле багажника — на случай, если по мне начнут палить. Влада начала было выходить из машины, но я зашипел на нее, и она захлопнула дверь.
Трудно понять, откуда за нами наблюдали. Над дорогой на штативе висят камеры и пялятся, казалось бы, прямо на меня. Вокруг высятся многоэтажки с сотнями окон. Если в каком-нибудь окне засел снайпер…
Подумав об этом, я торопливо сунул
