Меняю любовницу на жену - Марина Серова

Антонина прервалась, чтобы заказать следующий бокал.

— Хорошо, времена изменились. Я уже совсем пропадала, когда случайно встретила подружку из училища. Она замуж за грузина выскочила, клуб у них, вот и пригласила. Сначала муторно было стриптизом заниматься, теперь втянулась. Если бы не сволочь эта, была бы у меня совсем другая жизнь, — с горечью проговорила она.

— Тоня, у меня такое впечатление, что мы о разных людях говорим. Боюсь, вам покажется странной моя просьба… У вас не сохранилось никаких фотографий с тех времен? — спросила я.

— Фото? Есть где-то. Я тут рядом живу, бери две бутылки, пойдем поищем, — предложила она. — Юрасик, нам два мартини на вынос и что-нибудь сладенькое. Вон, давай коробку шоколада. Да не ту, большую.

Я молча расплатилась за заказанное. Антонина жила и вправду рядом, в соседнем дворе, в небольшой богемно обставленной квартирке. Жилье, видимо, было съемным, на всем лежал отпечаток временности и некой искусственности. Антонина доковыляла до большого дивана и как подкошенная рухнула на него.

— Эй, не спи, где фотографии? — напомнила я о цели моего визита. Провести здесь всю ночь в обществе пьяной стриптизерши мне совсем не хотелось.

— Там, в ящике туалетного сто… — Антонина не успела закончить фразу, глаза ее закрылись, и донеслось смачное похрапывание, уместное скорее для портового грузчика, чем для женщины, исполняющей стриптиз.

Я пошла разыскивать туалетный столик, надеясь, что фотографии именно там. Столик нашелся в соседней комнате. На поверхности его вперемешку были свалены пустые пачки от сигарет, презервативов, пудра, помада, какие-то записочки, детали концертных костюмов — крохотные, расшитые блестками трусики и лифчики.

Я стала выдвигать ящики, содержимое которых находилось в таком же беспорядке. Наконец на дне самого последнего ящика нашла целлофановый пакет, набитый фотографиями. Я высыпала его содержимое на пол и принялась рассматривать снимки. Что-то в последнее время я часто занимаюсь изучением чужих фотоархивов, это начинает входить у меня в привычку. Правда, в отличие от архива Гели, хранившегося в идеальном порядке, здесь царил хаос. Определить, к какому периоду относятся снимки, было довольно трудно. Если бы не надписи на обратной стороне некоторых, работа затянулась бы до самого утра. В конце концов я нашла то, что нужно, — свадебные фотографии.

Молодая Антонина в скромном свадебном платьице, молодой Алексей в дешевеньком костюмчике, с восторженным лицом. Сомнений быть не могло — это был он, муж Гели. Ну и что дальше? Развод — не преступление. Даже если Алекс ничего не говорил Ангелине о своем предыдущем браке, повода для того, чтобы обвинять его в чем-то, нет. К тому же все, что сейчас мне рассказала Тоня, нужно тщательно просеять: обиженная, да к тому же и пьяная женщина способна ляпнуть и не такое.

Кажется, я влезла совсем не в ту историю, и смерть Генки Цыганова, а тем более Ангелины, к ней не имеет никакого отношения. Я собрала фотографии, прихватив на всякий случай одну из свадебных. Подумала — вряд ли Тоня заметит пропажу. Следовало сказать самой себе, что я зашла в тупик и расследование, скорее всего, придется прекратить. Из всех моих подозреваемых остался один Алекс, да и то — формально. Подозревать его в убийстве собственной жены только на основании того, что он был женат прежде, — полнейший бред.

Я вышла в коридор и попыталась открыть дверь. Здесь меня ожидал неприятный сюрприз: замок изнутри открывался ключом, а где находятся ключи, я не знала. Дверь открывала Антонина, я держала в руках пакет с выпивкой.

Мне пришлось вернуться в комнату, где на диванчике похрапывала хозяйка квартиры. В одном-единственном кармане ее платья ключей не было. Не было их ни на столе, ни под столом. Я обыскала всю комнату, но в таком бедламе что-нибудь найти трудно. Вот черт, придется здесь ночевать, не выпрыгивать же из окна третьего этажа на глазах у изумленной курортной публики? Пойди потом объясни, что выбираешься из гостей, а не удираешь из квартиры после грабежа.

Я вернулась в комнату, где искала фотографии. Раз диван занят хозяйкой квартиры, придется спать на ее кровати. Я, не раздеваясь, легла поверх атласного розового покрывала. От подушки приторно пахло духами. Запах был тяжелым и вульгарным. Через десять минут у меня жутко разболелась голова, а я распахнула окно в надежде на то, что свежий ветер с моря унесет с собой запах Антонининых духов.

Через полчаса мне захотелось есть, я тихонько прошла на кухню, подозревая, что ничего съедобного тут не обнаружу. К счастью, мои опасения оказались напрасными — в холодильнике я нашла упаковку клубничного йогурта, несколько превосходных бананов, свежий сыр. В хлебнице лежал чуть подсохший французский батон. Я расчистила место на кухонном столе и присела на один из массивных стульев. Утоляя голод, я размышляла о том, как странно складывается судьба человека. Сирота из детского дома, мальчик по фамилии Подкидышев стал состоятельным, удачливым бизнесменом. Между прочим, откуда у него появился первоначальный капитал? Я никогда не задавала себе подобного вопроса. А может быть, стоило? Нужно узнать у Антонины, как звали вторую жену Алекса, и съездить поговорить с ней — так, для очистки совести.

Машинально я достала из сумочки кости и бросила их на стол. Выпавшая комбинация позабавила меня: 30+16+2 — «Ваш знакомый не тот, за кого себя выдает». Надеюсь, речь не об Антонине, она не маньячка-убийца, устранявшая всех любовниц и жен Алекса.

Я убрала остатки еды в холодильник и вернулась в спальню — слава богу, в комнате уже не так пахло духами. Я растянулась на кровати и закрыла глаза. Сон пришел мгновенно, я даже не успела прибегнуть к помощи барашков, перепрыгивающих через изгородь.

Глава 6

Утро началось с дикого вопля Антонины. Она совершенно ничего не помнила о нашем вчерашнем разговоре и о своем приглашении меня в гости.

В ванной перегорела лампочка, а я встала пораньше, чтобы принять душ. Привычка у меня такая — с утра принимать душ. Искать в чужой квартире запасную лампочку, будить хозяйку квартиры я посчитала неприличным. На кухне я приметила свечку в пластмассовом стаканчике и воспользовалась ею. Я уже сполоснулась и вытиралась, когда дверь ванной распахнулась. На пороге стояла Антонина. Уж не знаю, что ей почудилось, но она выкатила глаза и завопила так, словно увидела привидение. Может быть, я бы кричала так же, если бы увидела в своей ванной при свете зажженной свечи незнакомую голую женщину, но я не напиваюсь до такой степени, чтобы не помнить события, произошедшие накануне вечером.

Через минуту во входную дверь кто-то забарабанил, с лестничной клетки понеслись чьи-то крики:

— Тоня, ты в порядке?

— Что происходит? Cовести у вас нет, орать в такое время! — вопили с балкона верхнего этажа.

— Тоня, успокойся, — попыталась я образумить хозяйку квартиры. — Ты вчера пригласила меня в гости, помнишь? Мы с тобой посидели…

— Ничего не помню, — буркнула Антонина и выпалила вдобавок: — Я вообще не пью.

— Ага, если ты не пьешь, тогда я берлинский летчик, — пошутила я. — Две бутылки мартини — это так, разминка.

Упоминание о мартини что-то прояснило в ее мозгу, она поискала глазами бутылку в надежде на то, что там осталась хоть капля спиртного. Увы, жажду уставшего путника утолить было нечем.

— Иди, соседей успокой, — посоветовала я, — а я кофе сварю. У тебя зерна есть?

— На кухне в сиреневом шкафчике банка с красной этикеткой, — вздохнула стриптизерша.

Я отправилась на кухню искать кофе. Мне было слышно, как Антонина расправляется с соседями.

— Ну, чего разорались? — гаркнула она. — Кыш отсюда, я еще живая. Участковому? Да я сама на тебя нажалуюсь, шалава. Позавчера кто Петьку утюгом по башке шандарахнул? Пошла вон отсюда, квартиру сдаешь, а налоги не платишь! Участковому интересно будет, завтра же стукну. Чего?! Да ты за своим оболтусом смотри, весь подъезд загадил, наркоман чертов!

Через пару минут наступила тишина, Антонина успокоила соседей и захлопнула дверь.

— Козлы, быдло, ненавижу, морды провинциальные, — бормоча под нос ругательства, плюхнулась она на табуретку. — О, а запах, фантастика! — произнесла она, втягивая носом аромат свежесваренного кофе. Зерна у нее, между прочим, оказались первоклассными, кофе получился превосходный.

Антонина налила себе полную кружку и с жадностью принялась пить.

— Уф, — пробормотала она, сделав последний глоток, — теперь и в душ можно, и мордочку разрисовать, теперь я человек. Ты прости меня, спросонья я всегда не в себе бываю.

— Да ладно, — махнула я рукой, — всякое бывает. Хорошо, что у тебя ружья нет, а то пальнула бы с перепугу.

Антонина расхохоталась.

— Ладно, с меня завтрак, приглашаю тебя. У меня по договору с хозяином ресторана — полный пансион, пару раз в неделю могу привести кого-нибудь для компании, так что завтрак за счет заведения.