Профессор без штанов - Валерий Гусев

Сразу видно – настоящий профессор. Академии наук.

Дальше потекла плавная беседа, в которой мы с Алешкой участия не принимали. Мы только слушали.

…Ребята-не-промах дежурили в аэропорту и договорились с таможенниками, что те сразу же дадут знак, когда появится на контроле профессор Медведев. Так и получилось. К нему тут же подошли и попросили пройти в комнату личного досмотра.

– На каком основании? – вскипел профессор. – Я могу опоздать на международный симпозиум. У меня там доклад! Вы знаете, что такое симпозиум?

– А вы знаете, что такое Интерпол? – был ему ответ. – Пройдемте, профессор. – Слово «профессор» было сказано с иронией.

Пришлось пройти. В комнате личного досмотра профессора обыскали. Это вызвало такую бурю эмоций, что менее бывалые оперативники, наверное, растерялись бы. Но ребята-не-промах и не такое видали. Они только посмеивались и делали свое дело. И представление (как они полагали) не оказало на них никакого влияния.

– Едем в город, там разберемся.

– У меня билет! У меня симпозиум! Я буду жаловаться вашему министру! Это самоуправство! Я подам докладную в Президиум Академии наук!

– Хоть в Организацию Объединенных Наций, – был ему ответ. – Разберемся. Садитесь в машину.

…Разобрались. Это оказался самый настоящий профессор. Который летел со своим докладом на международный симпозиум по проблемам популяции белых медведей в Ледовитом океане.

Конфуз получился страшный. Конечно, перед профессором извинились. Папа тут же послал в аэропорт одного сотрудника, чтобы тот взял профессору билет на утренний рейс, и пригласил профессора домой.

– Самое главное, коллега, – огорчался профессор, – мне даже негде приклонить голову. Я отдал ключи от квартиры своей супруге, а она вылетела в Стамбул. Тоже на симпозиум. По проблемам популяции черноморских дельфинов в Средиземном море. Ужасное положение.

– Поехали ко мне, – предложил папа. – У нас найдется, где вам приклонить голову. А билет вам завезут вечером.

Профессор согласился. И очень быстро остыл. Он был умный человек. И понимал, что в любом деле могут быть ошибки. Особенно в таком…

В общем, весь вечер текла мирная беседа. Мы с Алешкой слушали, мама подкладывала профессору яичницу, а папа задавал ему вопросы.

– Когда и где вы потеряли свои документы?

– Два года назад. В экспедиции. На Крайнем Севере. Мы изучали там проблемы популяции белого медведя в районе… Впрочем, это не важно. И жили там, представляете, коллега, в полевых условиях. В чумах, среди местного населения.

– Как же вы могли их потерять? – все выспрашивал папа. – Как неосторожно.

Профессор удрученно разводил руками. В одной у него была вилка с наколотым на нее куском яичницы, а в другой кусок хлеба. Уплетал он здорово, с удовольствием. Перенервничал, значит. Но до дяди Федора ему далеко.

– Вы знаете, коллега, – профессор огляделся, будто кто-то мог его подслушать кроме нас с Алешкой, и перегнулся через стол к папе. – Вы знаете, я даже подозреваю, что не потерял их. Я подозреваю, – тут он зашептал во весь голос, яичница с вилки шлепнулась на стол, – подозреваю, что их похитили. – Он плюхнулся на свое место и сунул в рот голую вилку. Но, кажется, даже не заметил этого.

Папа легонько улыбнулся:

– Вы знаете, коллега, я тоже так считаю. Что за люди были в вашей экспедиции?

Профессор так замахал руками, что мы с Алешкой даже пригнулись. Нам показалось, что хлеб и вилка полетят сейчас в разные углы кухни.

– Что вы, коллега! Замечательные люди! Все со степенями! Преданные науке! – Тут он приостановился. – Правда, рабочими у нас было несколько человек, отбывших заключение. Ну, они помогали нам вырубать полыньи, ставить капканы…

– А не было среди них такого… – нетерпеливо врезался в разговор Алешка, – ну, небольшого такого. Чуть повыше меня, чуть пониже Димы.

Профессор повернулся к нам, оценил наши данные.

– Вы знаете, коллега, припоминаю. Был, был! Небольшой такой, юркий. Я даже припоминаю, что у одного местного жителя пропал нож. Это было событие! Прискорбное. Нож был с рукояткой из моржового клыка, великолепная резьба на ней. Он переходил у них в роду из поколения в поколение. Им очень дорожили. Такая неприятность!

Да уж! Порезвился там мнимый Медведев. Не нашего ли Ваню он обокрал? Шибко прыткий.

Вскоре приехал папин сотрудник, передал профессору билет на самолет и сказал, что утром за ним заедет.

Профессора уложили в нашей комнате. Алешка тут же начал его расспрашивать о черном носе белого медведя, но мама категорически выключила свет.

– Имейте совесть, – сказала она. – Человеку завтра рано вставать и далеко лететь. Спокойной ночи.

Я что-то долго не мог уснуть. И Алешка все время ворочался. А потом сказал:

– Дим, я знаю, где мы нашего профессора Медведева найдем.

– А что меня искать? – пробормотал профессор сквозь сон. – Я здесь. Коллеги…

Отъезд настоящего профессора «коллеги» проспали. Папа тоже уехал вместе с ним в аэропорт, проводить до трапа самолета. Он чувствовал себя немного виноватым. И хотел убедиться, что никаких препятствий на пути ученого к симпозиуму больше не будет.

А мы, позавтракав, поехали в Ясенево. К дяде Ване и Умке.

Дядя Лева уже нашел опытного сотрудника, который взял на себя все заботы о медвежонке. И даже все-таки договорился с нормальным зоопарком, что через некоторое время Умке подыщут там местечко. Так что дядя Ваня уже собирался в дальний путь на свой Крайний Север.

Мы посидели с ним возле чума за чаем. А когда дядя Лева ушел по своим делам, спросили:

– Дядя Ваня, помните, вы рассказывали, как у вас хороший нож пропал?

– Ай как помню! Шибко хороший нож был.

– Это когда было?

– Две зимы назад, однако. В моем чуме много хороших люди тогда жили. Чай пили, про науку говорили.

– А кто еще там был? Маленький такой не вертелся?

– Вертелся, однако. Шибко маленький.

– Он непохож на того, который вам тут лекции читал про черные носы у проруби?

– Однако, мало-мало похож. Но давно было. Плохо помню. Зачем человека обижать?

Дядя Ваня действительно шибко умный был. Сразу понял, о чем речь. Но шибко добрый.

– Вы где теперь будете жить? – спросил я.

– В гостинице. Ученый Лева обещал. А потом домой, в тундру, поеду. Там сапсем хорошо. Без Умки токо плохо, привык, однако.

Кажется, и Умка тоже. Все время, что мы пили чай, он лежал рядом с дядей Ваней, положив голову ему на колено.

– Мы будем его навещать, – пообещал Алешка. – Рыбку будем приносить. Из морозильника.

Дядя Ваня погладил его по голове и улыбнулся – глазки его совсем исчезли в морщинках.

– Лешка – хороший люди. Но – хитрый.

Да, умен дядя Ваня, насквозь человека видит.

– У папы, – сказал Алешка, – есть охотничий нож. Я его попрошу – он вам его подарит.

– Зачем так говоришь? Пусть лучше твой папа в мой чум на охоту приедет. Со своим ножом. Самый лучший праздник будет. В тундру на олешках поедем. Рыбку будем кушать. – Дядя Ваня весь светился – луна в полнолуние. – Все приезжайте. Чум большой – места хватит. И девочка Лена пусть едет. И собаку свою пусть привезет. Сапсем большой праздник будет!

Алешка остался возле чума – мечтать о «сапсем» большом празднике в тундре, а я пошел к дяде Леве. Нужно было решить один важный вопрос.

Резиденция нового директора располагалась все в том же старом вагончике. Здесь ничего не изменилось, только люди работали другие. Приветливые и, как мне показалось, честные.

– Дядя Лева, – сказал я, когда мы остались с ним наедине, – вы знаете, что почти все животные здесь – краденые?

Он молча кивнул. А потом добавил:

– Очень многие перебрались сюда из вивария института. Это очень ценные животные, некоторые из них находятся под наблюдением уже несколько лет. И эти наблюдения нельзя прерывать. Наука не знает отдыха.

– А наука знает, как тут плакал один мальчик из-за своей собачки?

– Так что ты предлагаешь, Дим?

– Вернуть всех животных своим хозяевам. – Я пожал плечами – ведь это так просто. – Объявим здесь, напечатаем в газетах. Все сбегутся.

Лева тяжко вздохнул.

– Сбегутся… А ты уверен, что сбегутся только настоящие владельцы животных? Ты уверен, что не сбегутся новые вертинары и биры? Торговля животными сейчас, Дима, – это очень выгодный бизнес.

– И очень подлый. Это еще страшнее, чем торговля людьми.

– Да, согласен. Человек еще может как-то вступиться за себя, а животное беспомощно против нашей жестокости и жадности. – Он помолчал немного. – Подумай, Дима, придет какой-нибудь нечестный человек и захлопает крыльями: «Ах, как я рад! Нашлась моя любимая горная козочка Матильда! Как я скучал! Как я страдал! Иди ко мне, моя милая! Спасибо вам, добрые люди!» Заберет он эту козочку и продаст ее на новой Птичке какому-нибудь шашлычнику. Козел!

– Знаете что, дядя Лева, я не специалист в этих делах. Но мне кажется, нужно сделать так: пусть не какой-нибудь козел узнает свою козочку, а наоборот. Некоторые животные прямо с ума сходят, когда видят своих любимых хозяев. Тут уж не ошибешься.