Картина без Иосифа - Элизабет Джордж

Опершись на капот машины, он взглянул на церковь Св. Иоанна Крестителя. Как и сама деревня, церковь была простая и строгая, с шиферной крышей, украшенная только колокольней с часами и норманнскими бойницами. Окруженная кладбищем и каштанами, подсвеченная туманным небом цвета яичной скорлупы, она совсем не походила на персонаж из пьесы на криминальную тему.

Священники, в конце концов, обычно бывают второстепенными действующими лицами в драме жизни и смерти. Им отводится роль утешителя, советника и генерального посредника между кающимся грешником, истцом и Богом. Они предоставляют услугу, возвышенную в своей важности и действенности в результате ее связи с божественным началом, но по этой же причине всегда соблюдается определенная дистанция между ними и их прихожанами, один из них, по-видимому, нарушил такую дистанцию, что и привело к убийству.

Но все же эта цепочка размышлений грешила софизмом, и Линли это понимал. Об этом говорило все, от дежурного афоризма про волка в овечьей шкуре до закоренелого лицемера преподобного Артура Диммейсдейла. Но если бы даже это было не так, Линли уже достаточно долго работал в полиции, чтобы знать, что самый невинный экстерьер — не говоря уже о самом высоком положении — вполне способны скрывать вину, грех и позор. Таким образом, если убийство нарушило мир в этом сонном уголке, вина лежит не на звездах или непрестанном движении планет, а скорее в чьем-то ожесточившемся сердце.

— Здесь творится что-то странное, — сказал утром по телефону Сент-Джеймс. — Судя по тому, что мне удалось узнать, местный констебль, вероятно, сумел избежать обращения в свой местный уголовно-следственный отдел за чем-то большим, кроме поверхностного дознания. К тому же он, кажется, крутит любовь с женщиной, которая накормила этого священника — Робина Сейджа — цикутой.

— Сент-Джеймс, но ведь там наверняка было следствие.

— Да, было. Та женщина — ее имя Джульет Спенс — призналась в деянии и заявила, что это несчастный случай.

— Ну, если дело не пошло дальше и если коронер и его жюри присяжных вынесли заключение о случайном отравлении, мы должны предположить, что аутопсия и все прочие доказательства — вне зависимости от того, кто их собирал — подтвердили ее утверждения.

— Но если учитывать тот факт, что она специалист по травам…

— Все люди делают ошибки. Вспомни, сколько смертей случается по вине, казалось бы, опытных грибников — сорвали подозрительный гриб в лесу, сварили, съели, и готово — человека нет.

— Это не одно и то же.

— Ты ведь сказал, что она приняла вех пятнистый, то есть цикуту, за дикий пастернак, верно?

— Точно. Именно с этого все и началось. Сент-Джеймс изложил факты.

Это растение не так просто отличить от ряда других представителей семейства зонтичных — Umbelliferae, сходство между родами и видами ограничивается в основном теми частями растения, которые никому не придет в голову есть: листьями, стеблями, цветками и плодом.

— Но ведь именно плод сорвали, сварили и съели? — поинтересовался Линли.

Вовсе нет, ответил Сент-Джеймс. Хотя плод не менее ядовитый, чем остальные части растения, он состоит из двух сухих полуплодиков, которые, в отличие, скажем, от персика или яблока, сухие, без мякоти и непривлекательны в гастрономическом отношении. Человек, принявший цикуту за дикий пастернак, ни за что не станет есть плод. Скорее выкопает растение и употребит в пищу корень.

— И вот мы подходим к сути, — сказал Сент-Джеймс.

…Линли вынужден был признать, что хотя приведенных фактов и немного, их все же оказалось достаточно, чтобы вызвать в нем смутную тревогу.

Он вытащил из чемодана одежду, в которой намеревался провести неделю мягкой зимы на Корфу, упаковал в него другую, пригодную для пронзительно холодного Севера, и поехал по Ml до Мб и далее по землям Ланкашира, с его безотрадными вересковыми пустошами, окутанными туманом утесами и старинными деревнями, из которых более трехсот лет назад пришла самая безобразная в его стране мода на колдовство.

Роули, Блэко и Пендл-Хилл были не очень удалены как на местности, так и в памяти от деревни Уинсло. Недалеко находился и Боулендский Трог, по которому двадцать женщин брели на муки и смерть в Ланкастерский замок. Исторический факт, что гонения поднимали свою зловещую голову чаще всего там, где возрастала социальная напряженность и для разрядки требовался козел отпущения. Линли невольно подумалось, вызвала ли напряжение в деревне смерть викария от рук женщины.

Он отвлекся от созерцания церкви и вернулся в свой «бентли». Включил зажигание и музыку, которую слушал в дороге. «Реквием» Моцарта. Его мрачное сочетание струнных инструментов с деревянными духовыми, сопровождающими торжественную басовую интонацию хора, вполне соответствовало ситуации. Он снова вывел машину на дорогу. Если не ошибка убила Робина Сейджа, тогда что-то еще, и факты часто заставляют предположить, что убийцей было что-то другое. Как и у растения, этот вывод рос из корня.

— Цикута, он же вех пятнистый, отличается от других представителей семейства зонтичных своим корнем, — объяснил Сент-Джеймс. — У дикого пастернака один стержневой корень. У веха пятнистого пышный корневой пучок.

— Но разве нельзя предположить, что именно у этого конкретного растения был только один корень?

— Это возможно, да. Как и дикий пастернак может иметь свою противоположность: два или три боковых отростка, что с точки зрения статистики маловероятно, Томми.

— И все-таки нельзя сбрасывать со счетов.

— Согласен. Но если бы даже это конкретное растение имело подобного рода аномалию, имеются и другие характеристики подземной части корневища, которые непременно насторожили бы знающего травы человека. На продольном разрезе корневища цикуты видны узлы и междоузлия.

— Наука, Саймон, — не мое поле. Выведи меня оттуда.

— Извиняюсь. Думаю, их можно назвать камерами. Они полые, с перегородками из сердцевинной ткани, проходящими поперек полости.

— И у дикого пастернака нет таких камер?

— И он не выделяет желтую маслянистую жидкость при надрезе стебля.

— Но зачем ей надрезать стебель? Тем более делать продольный разрез?

— Согласен, незачем. Эти мои доводы, конечно, сомнительны. Но как она могла удалить корень — пусть даже аномальный, единственный, — не разрезав каким-то образом корневище? Если просто отрезать корень от стебля, выступит это самое желтое масло.

— И ты полагаешь, этого достаточно, чтобы насторожить травницу? Не могла ли она отвлечься и не заметить? Может, была не одна, когда выкапывала этот корень. Может, болтала с подружкой или ругалась с любовником… А может, ее нарочно кто-то отвлек?

— Все это версии. И их стоит рассмотреть, верно?

— Дай-ка я сейчас сделаю несколько телефонных звонков.

Ответы, которые он получил, подогрели его интерес. Поскольку отпуск на Корфу превратился в очередное обещание, которое жизнь не сдержала, он побросал в чемодан твидовую одежду, джинсы и свитера и положил его вместе с резиновыми сапогами, туристическими ботинками и анораком в багажник автомобиля. Ему давно хотелось уехать из Лондона. И хотя он предпочел бы совершить побег вместе с Хелен Клайд и на Корфу, его устраивали Ланкашир и отель Крофтерс-Инн.

Он проехал мимо карабкающихся в гору деревенских домов и на развилке трех дорог увидел отель. Самого Сент-Джеймса и Дебору Линли нашел в пабе.

Паб еще не открылся для вечерних посетителей. Железные бра на стенах с маленькими абажурами, украшенными кисточками, были погашены. Возле бара кто-то выставил черную доску, и на ней было написано мелом вечернее меню — какими-то странными остроконечными, наклонными буквами. Мел был цвета фуксии. Предлагалась лозанния, а также минуэтт-стейк и паровой пуденг тоффи.

Если судить о качестве блюд по грамотности написанного, то ничего хорошего ждать не приходится. Лучше пойти в ресторан.

Сент-Джеймс и Дебора сидели под одним из двух окон, глядевших на улицу. На столе — остатки чая, пивные подставки и пачка бумаг, которые Сент-Джеймс как раз складывал и засовывал во внутренний карман пиджака.

— Послушай меня, Дебора.

— Не буду. Ты нарушаешь наш договор. — Она скрестила руки. Линли знал этот жест. Он замедлил шаги.

В камине рядом с их столиком горели три полена. Дебора повернулась на стуле и поглядела на пламя.

— Смотри на вещи разумно, — сказал Сент-Джеймс.

— Будь честным, — парировала она.

Одно полено упало; на площадку перед камином полетел сноп искр. Сент-Джеймс взял железную щетку. Дебора увидела Линли, когда он вошел в полосу света, падавшего от очага. Она промолвила «Томми» с улыбкой, в которой сквозило облегчение. Он поставил свой чемодан возле лестницы и подошел к ним.