Вороны Чернобога - Ульяна Каршева

ворон без слов, бегом потащил девушку к подъезду, из двери которого продолжала сигать мелкая нечисть.

Последние, кем выстрелила дверь, внезапно застыли в воздухе, а потом ринулись к Меченой – с писком и воплями. И мелочь просто-напросто облепила её плечи и руки, панически вопя прямо в лицо… Сильно вздрогнувшая, а потом окаменевшая от неожиданности, девушка быстро-быстро заговорила:

- Ирод в подъезде! Ирод! Человека сжирает!!

Вот на слове «сжирает» и распахнулась подъездная дверь!

Сначала на крыльцо, на бетонную плиту под высокой узкой крышей, выскочила одна матерящаяся в крик фигура. Она было рванула с бетонной плиты крыльца, но, изрыгнув новое ругательство, метнулась назад. Шагу не ступила к порогу подъезда – резко повалилась с плиты, отброшенная вылетевшей из подъезда кучей малой, которая рычала, визжала, ругалась, вопила… Нисколько не сомневаясь уже, фигура вскочила на ноги и вновь бросилась в самую гущу драки.

В окнах дома начали включать свет. А кто-то с балконов уже взволнованно и вопросительно что-то орал.

- Стой здесь! – бросил Данияр ошалевшей девушке, которая и так стояла – слегка вытянув в стороны руки, отягощённые вцепившимися в них перепуганными нечистиками. Парень жёстко подвёл Меченую к газонной ограде и ткнул её более или менее свободную руку на верхнюю металлическую часть. И, взглянув на миниатюрную, мирную на вид страхолюдину, присевшую на её плече, крикнул: - Сторожить!

Только отвернулся, как Меченая в спину ему рявкнула что-то хрипло и коротко. Перевела его приказ ночевику – охранному домашнему духу?

Но его взгляд уже прикипел к заварухе возле подъездной двери, которая всё никак не могла закрыться, то и дело грохаясь о стену, когда её отталкивали телами.

С каждым стремительным шагом, приближающим его к куче мале, Данияр мгновенно оценивал ситуацию: упырь в открытую лез прикончить одного из четверых парней – того, упавшего, кто уже только хрипел и со всхлипами втягивал воздух. Он был здорово порван и оказался в таком состоянии, что сил подняться у него не осталось. Остальные же трое пытались оттащить озверевшего, как, видимо, они считали, человека от своего дружка, и от боли кричали в голос матом, когда упырь уродливыми когтями рвал их части тела, оказавшиеся в ближайшем доступе.

А над всей этой адской кутерьмой мелькали со злорадным писком матохи – тощие полулысые тельца, разинутые пасти с мелкими зубками и худущие конечности с непомерно длинными то ли пальцами, то ли когтями: этим-то лишь бы в скандале искупаться или в столпотворении. Силу-то берут из злобных намерений да эмоций – сладко им в хаосе… Вот и кружили сейчас над обезумевшими людьми и упырём, наворачивая ненависть, чтобы подольше насладиться вкусненьким.

Мгновенный расчёт – и ворон прыгнул сверху в кучу малу, угадав свалиться между ногами-руками – не раздавив никого. Левой рукой и вздёрнул упыря за шиворот, выдирая его из драки, а правой ударил в лицо, норовя сразу проломить кастетом лицевые кости. Но упырь оказался из свежих. Данияр сумел сломать ему только нос.

Вытянутой, да ещё полусогнутой рукой удержать на весу брыкающееся тело трудно. Тем более упырь выглядел довольно упитанным, хоть и невысоким мужичонкой. Быстро придя в себя от неожиданного нападения и страшного удара, он резво оттолкнулся от стены дома (дрались всё ещё на бетонной плите), развернувшись тем самым в руке ворона. Секундой спустя уродливая пасть хамкнула – впустую клацнув длинными зубищами в миллиметрах от запястья ворона. Только слюной обхлестало кожу.

Обозлившийся ворон вновь ударил кастетом – на этот раз в распяленную пасть, кроша уродливо длинные зубы нежити. И – не только кроша, но вбивая кастет всё глубже в рычащую пасть. Коротко пожалел Данияр в этот момент только об одном: нельзя ударить ногой, пробивая снятый кастет в глотку упыря.

И уловил мгновения растерянности, которой повеяло от кровожадной нежити: тот не поверил, что его, по недавним впечатлениям – бессмертного, могут уничтожить.

Данияр выдернул из гнилостно пахнувшей пасти кулак с кастетом и через головы обалдевших парней швырнул дёргающееся тело на асфальт. И сразу рванул следом. Упыря разбитой в кровь и кости башкой, к сожалению, не уймёшь.

Ворон не стал дожидаться, пока временно дезориентированная тварь придёт в себя. За шиворот он оттащил нежить к газонной оградке и, оттянув ему злобно скулящуюбашку назад, перерезал горло. Затем, не давая опомниться, сломал твари шею. Одним движением отделив башку упыря от обмякшего тела, Данияр крикнул:

- Руся, сюда!

Девушка, стоявшая у газона при дороге, примчалась мгновенно, но один её взгляд на висевшую в его руке голову с сумасшедшими, кроваво мерцающими глазищами, на валявшееся у ног обезглавленное тело в строгом костюме, словно на работу, – и она попятилась, жалобно повторяя:

- Нет, нет… Нет!

И вся толпа мелкой нечисти, облепившая Меченую, согласно и жалобно завизжала вместе с нею.

- Руку мне на плечо! – рявкнул, не оглядываясь, рассвирепевший ворон: глаза на оторванной башке медленно, но неумолимо тускнели!

Ощутив, как рука Меченой боязливо легла-таки на его плечо – сама она спряталась за его спиной, чтобы не видеть отрезанную башку твари, он поспешно спросил:

- Кто твой хозяин?!

Обвисший рот, с нижней, рухнувшей челюсти которого сопливо тянулась вниз чёрная струйка, с трудом подобрал эту самую нижнюю челюсть, чтобы невнятно шамкнуть одно-единственное слово.

За спиной Меченая тоненько перевела:

- Их трое…

- Конкретней! – зарычал ворон.

Но в глазах упыря потух багровый отсвет. Нижняя челюсть вновь отвалилась, превратив упырью башку в подобие чудовищной маски, какую можно увидеть лишь в болезненных снах и кошмарах.

Вернулся слух. С балконов кричали, перекликались, угрожали