Выйти замуж за 25 дней - Алина Кускова

– Фиктивно за тебя. – Соня выдохнула и вздохнула.

– Точно! Я так и знал! – закричал Караванов и забегал из угла в угол. – Зараза! Только этого и можно было ожидать от подлого безмозглого животного!

Соня напряглась, так ее еще никто не оскорблял. Понятно, предложение не совсем обычное, можно даже сказать, странное. Тем более для мужчины, который уже не мужчина в смысле мужественности. Короче говоря, голубой Сева Караванов принял предложение Сони в штыки.

Она встала и направилась к двери.

– Спасибо, Сонечка! – Караванов вдруг схватил ее за руку и прижал к груди.

– За что? – от удивления на совершенно противоположную, изменившуюся за пару секунд реакцию она застыла на месте.

– За помощь! – возбуждался дальше бухгалтер.

Неужели, подумала Соня, я своим предложением вернула его в нормальное состояние в смысле половой ориентации?

– Леопольд – сволочь! – кричал Караванов.

– Стопроцентная, – обрадовалась Соня, поняв, что все оскорбления относились к его другу Леопольду.

– Только куда он ее спрятал?

– Кого?

– Рыбу?!

Соня выдернула руку и поискала глазами телефон. Нужно вызывать «Скорую», Караванов рехнулся на половой почве. Сева же ринулся из кабинета. Он побежал домой, чтобы вытащить из-за батареи спрятанную котом неделю назад недоеденную рыбу и поменять брюки, которые он вчера сушил на этой самой батарее. А Соня пожалела, что разоткровенничалась с Каравановым.

Но раз так получилось, нужно было продолжать. И Романцева пошла к Эдуарду.

Балагур и весельчак сегодня был не в духе. Он обзванивал по телефону магазины, занимающиеся продажей груш. Но не плодовых, а боксерских. Видимо, решил потренироваться перед боем с Усачевым. Старая «девятка», купленная им у того, выделывалась, как только могла.

– Представляешь, – поделился Эдуард с вошедшей Соней, – сегодня, зараза, не хотела заводиться!

Соня отметила, что «зараза» было самым распространенным словом у ее сотрудников, слабо владеющих русским языком.

– Вот зараза, – она решила поддержать разговор, – а моя-то, моя…

Они нашли общий язык. Соня смутно догадывалась, что если мужчину чем-нибудь зацепить, а потом подогреть его интерес, тогда можно на что-то надеяться. В крайнем случае, пообещать проценты.

– Ты знаешь, – сказала она Дудкину, когда они обсудили все тонкости отечественного автомобилестроения, – я рада, что ты поправился.

– А я рад, что ты рада. Хотя нога еще болит, особенно, когда жму на педаль газа, она у моей «девятки» жесткая.

– Точно, точно, у моей тоже…

Гоша Усачев, искавший Романцеву для того, чтобы согласиться на тридцать пять процентов, застал их в ту минуту, когда Эдуард, обняв Соню за талию, подводил ее к окну, чтобы показать машину. Мгновенно уловив, что в образе Дудкина перед ним встает коварный противник, Гоша сделал стойку, выставив вперед ногу и закрыв лицо кулаками.

– Ну, давай, гусь!

Но дал ему не гусь. Радостная Одуванчикова бежала сообщить коллеге приятную новость о том, что триатлон все-таки повесили на Льва Ароновича. Своим могучим телом она открыла слетевшую с петель от такого порыва дверь, та сбила с ног Усачева, он, в свою очередь, свалился на больную ногу Эдуарда, тот непостижимым образом успел со всей своей силы ударить Усачева гипсом. Гоша лежал, не подавая признаков жизни, рядом с ним от боли корчился Дудкин. Таким образом, Соня лишилась и одного, и другого. Их тут же увезли в больницу.

День пятнадцатый

Лучше б она этого не делала

Утром следующего дня Соня натерлась устойчивым, как обещала корявая надпись на «французской» коробочке, автозагаром, зашла попрощалась с Сашей и ее новоиспеченным женихом и выбрала пару из десятка принесенных Ларисой купальников. Крем впитался и пристал намертво. Саша пообещала в случае чего обязательно вернуться из своей деревни. А купальники все, кроме одного, оказались раздельными. Так как в бассейн не пускали дам в бикини, выбора не оставалось. Пришлось надеть один слитный купальник. Но Соня не любила оголять свои прелести, поэтому последний факт не испортил ей настроения больше, чем оно уже было испорчено отъездом родственницы.

В бассейне до обеда плескались три калеки: все – женского пола. Как одна, похожие друг на друга комплекцией, шапочками и черными купальниками. Дамы смотрелись, словно группа моржих-дальнобойщиц, приплывших сюда из северных стран. Они округляли глаза, били своими ластами по воде, раскрывали от удивления рот и передергивали плечами, видя, какие пируэты делает в воде тренер. Кстати, вполне миловидная женщина. Соню это бабье царство разочаровало. Она даже собралась развернуться и отправиться на работу, как вдруг ввалилась толпа мужиков.

Их подтянутый, натренированный вид говорил о том, что у них много общего с каким-то видом спорта. Или сразу с двумя, или они все занимаются триатлоном. Дамы перестали удивляться и начали жеманно передвигаться по воде из одного конца бассейна в другой. Конечно, называть толпой троих парней явное безрассудство. Но для Сони, которая ничего хорошего от дам-моржих уже не ожидала, они показались толпой.

Соня медленно проплыла (а по-другому она не умела) мимо симпатичного брюнета, тот подмигнул ей и улыбнулся. Она поплыла еще медленнее. Брюнет догнал в два гребка:

– Где учились плавать? – поинтересовался брюнет. – На острове Тити-кака?

– Кака чего?

– Только там нет акул у берега, и местные аборигены могут себе позволить получать удовольствие от воды.

– А вы что, там бывали? – Соня поправила резиновую шапочку, все время съезжавшую на глаза. Нужно было заинтересовать спортсмена хотя бы своим томным взглядом. Все остальное было скрыто под водой.

– Несколько раз. – Брюнет нырнул под канат и вынырнул рядом с Соней. Его заинтересованный взгляд, полный надежды на удачное знакомство, обещал златые горы. – На Мадагаскаре хуже. Слишком жарко, даже в море. Лично мне нравится Корсика.

– А мне – Тугуев, – одернула его Соня. Но тут же пожалела об этом, побоявшись спугнуть красавца-пловца. – Я так далеко не ездила, только в Европу.

– Да нет, действительно, – пожал брюнет загорелыми плечами и заиграл мускулами, – можете не верить, но я объездил полсвета, когда плавал за сборную.

– Что же теперь плаваете здесь? – все равно вредничала Соня, хотя она пыталась делать это непринужденно и кокетливо улыбаясь.

– Травма, пришлось уйти. Хотите, научу вас нырять? – обрадовался неожиданной идее брюнет.

Два его друга в это самое время, поняв, что Соня уже «занята», демонстративно отплыли на дальние дорожки. Соне ничего не оставалось, как попытаться взять брюнета на себя и показать все самое лучшее, чтобы его заинтересовать.

– А я и так умею!

И она нырнула. Лучше бы Соня этого не делала. Если она умела кое-как держаться на воде, то под водой совершенно не ориентировалась. С закрытыми глазами она сделала пару неловких движений, отнесших ее прямо на одну из моржих. После чего Соня стала задыхаться и пошла ко дну. Судорожно вцепившись в первое попавшееся тело, Соня потащила и его вниз. Моржиха заверещала, отбрыкиваясь. Соня успела зацепиться за что-то. С этим «что-то» Соню и вытащили.

– Ничего вы не умеете, – заявил склонившийся над ней брюнет, – придется вам поехать со мной на Корсику!

– Поедем, – сразу согласилась очухавшаяся Соня, махнув рукой, в которой она крепко сжимала патлатую моржихину шапочку.

– Мама милая, – пригляделась она, – я сняла с нее скальп!

– Это парик, – усмехнулся брюнет и показал на воду.

Там с большими потугами доставали наголо обритую толстую даму, которая ругалась как последний мужик.

Соня при нежной поддержке заботливого брюнета попыталась встать, но лучше бы она этого не делала. Со стороны двери на нее налетел ураган, вновь сбивший ее с ног. Больно ударившись попой о кафельную плитку, Соня ойкнула.

– Стерва, – кричал разноцветный ураган, – отбить хочешь?!

– Уже отбила. – Соня потерла ушибленное место, с тоской глядя на ярко разукрашенную косметикой вбежавшую девицу.

Было совершенно очевидно, что сейчас начнется какая-то потасовка. Ничего хорошего всклоченные короткие волосы и дерзко вздернутый нос ей не сулили. Девица явно собиралась не в бассейн. Такую боевую раскраску на своем лице, подумала Соня, наверняка делают аборигены острова Тити-кака, когда собираются воевать. И точно, размалеванный «индеец» замахнулся своей сумочкой и засветил Соне так, что у нее посыпались искры из глаз.

Но как ни странно, ударилась она не о сумочку, а о голову брюнета, который так же как и она резко отклонился от удара в сторону Сони. Та соответственно, к нему. А сумочка метко припечатала медной пряжкой по лбу толстой моржихи, притрусившей к Соне выяснять отношения. Дама, испуская последний вздох, стала медленно оседать, плохо понимая, что случилось.