До конечной (СИ) - Николаева Елена
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моя глупость, кажется, побила все рекорды, обернувшись неудачей.
Я думала, что секс хоть немного нас сблизит. Что в его памяти произойдёт хоть какой-то сдвиг. Но кроме страсти Женя ничего не испытал ко мне. Абсолютно! Поэтому расхотелось навязываться ему и дальше строить из себя эскортницу.
— Мне здесь удобно, — говорю, как есть, прижимаясь плотнее к его горячему бедру.
— Ладно, как скажешь. Не стану тебя разубеждать.
Пальцы гонщика снова опускаются на висок, гладят его, затем медленно погружаются в волосы, пропуская сквозь пальцы пряди.
Кажется, что моё тело больше не имеет формы, оно размягчается, превращаясь в растопленный воск…
— Расскажи мне о сыне. Я не помню о гибели Виктории совсем ничего. Почему она скрывала Тима?
— Считала, что ты ею воспользовался. Затем узнала о твоей женитьбе на популярной певице и решила, что так будет лучше для всех.
— Решила, значит… — из груди Захарова вырывается огорчённый вздох. — Могла бы спросить, не хочу ли я участвовать в его воспитании.
О моих эгоистичных поступках молчит. Видимо, ещё не знает, что я тоже пыталась скрывать от него родного сына. В прошлом мы всё выяснили и оставили причинённую друг другу боль позади. Если вскоре об этом узнает, как отреагирует? Перестанет мне доверять?
— Ты его усыновил. Ты знаешь об этом?
— Знаю. Вал мне рассказал некоторые факты, недостающие в пробелах моей памяти. Кстати, как ты себя чувствуешь? Как обстоят дела с беременностью?
— Тебе действительно интересно? Просто, ты многого не помнишь, и мне страшно, Женя.
— Чего ты боишься? — его попытка приподняться на локтях заканчивается фиаско. Пугает меня до чертиков прозвучавшим глухим стоном.
Выбираюсь из-под одеяла, сажусь и озадаченно осматриваю его плечо.
— Тебе нельзя делать резких движений. Ты снял повязку.
— Чего ты боишься, Яна? — уже громче и настойчивее повторяет свой вопрос, игнорируя моё замечание.
Приходится посмотреть ему в глаза и растолковать свои страхи.
— Того, что наш малыш родится внебрачным ребёнком.
— Главное, чтобы он был здоров, разве нет? — притянув меня за руку, обратно укладывает к себе на грудь. Мы уже говорили об этом.
— Я помню, Женя, но я хочу настоящую семью. Я не смогу долго мириться с подобной ситуацией. Так не может продолжаться вечно…
Глава 25. То, что доктор прописал
Евгений
Утро нового дня встречает меня затёкшим плечом, эрекцией и спящей красавицей под боком.
Янка, как уснула, уткнувшись носом в моё ребро, так до сих пор и спит. Такая милая и притягательная девочка — глаз не оторвать от неё.
Ловлю себя на мысли, что с каждой минутой она начинает мне нравится всё больше и больше. Нежные черты её лица способны поразить в самое сердце. Сейчас, как никогда раньше, я понимаю это.
Такая уютная, добрая, бескорыстная... Полная противоположность Стелле.
Улыбаюсь, переводя взгляд на приоткрывшиеся губы. Мышка сладко посапывает, словно ребёнок. Любуюсь ею и молча завидую Янке. Мне бы хоть раз вырубиться и проспать до утра глубоким и безмятежным сном как у неё…
На часах почти девять утра.
Улавливаю шорохи под дверью. Прижимаю ладонью стояк. В восемь должна была приехать медсестра. Наверное, уже ждёт.
Ну и хрен с ней. Подождёт, пока Яна проснётся. Боюсь повернуться на бок. Разбужу Мышку, снова начнёт переживать.
— Сын, — негромкий голос матери раздаётся за дверью, — я войду?
Я по-прежнему молчу. Раз не запретил, значит, зайдёт.
Мать тихо открывает дверь, просовывает свой любопытный нос в щель и замирает, увидев нас двоих.
— Ох…
— Заходи, — шепчу ей, прислоняя указательный палец к губам.
— Тимочка проснулся, — шепчет, задерживаясь счастливым взглядом на Яне. — Такой милый мальчик. Роднуличка наша. Женечка, там медсестра ждёт. Капельницу пора ставить.
— Пусть подождёт. Я приму душ и выйду.
— Хорошо. Завтрак принести?
— Позже, мам. Разбудишь Яну.
— Ухожу, родной, уже ухожу…
Мать оставляет нас вдвоём.
Чувствую, как Яна меня обнимает крепче, задевая предплечьем чувствительную головку. Я вздрагиваю. Рядом с ней становится слишком жарко. Настолько, что хочется крыть матом всю эту гребаную ситуацию. Вчера я её культурно отшил, сегодня меня опять рвёт от жажды, которую вызывает эта девочка. Хочу её снова. Так сильно хочу, что ум за разум заходит. Утыкаюсь носом ей в макушку и закатываю от наслаждения глаза, вдыхая упоительный запах русых волос.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})От смеси пота и каких-то сладких фруктов вставляет не на шутку.
— Доброе утро, — раздаётся довольный и хриплый шёпот.
— Привет, — отвечаю, не отрывая губ от её головы.
— Как ты себя чувствуешь? — Яна приподымается на локте, изучая моё лицо.
Сказать ей или промолчать? Остыть под холодным душем? А может быт просто попросить…?
— Жень, нас с тобой спалили…
— Ты сильно переживаешь по этому поводу? — вздёрнув одну бровь, пытаюсь осмыслить её беспокойство.
Заметив, что я пялюсь на её губы, Яна тут же краснеет.
Господи, если бы она только знала, как сильно меня заводит её очаровательное смущение.
— Справишься за десять минут?
— Ты о чем? — сонная хлопает ресничками.
Протягиваю пальцы к её пшеничным локонам, убираю их за ушко и хрипло произношу:
— Я безумно тебя хочу. Прямо сейчас...
* * *— Серьёзно? — её притягательный рот расплывается в обворожительной улыбке.
Вспоминаю, как в нём охренительно тесно и влажно, и меня накрывает таким безумием, от которого лучшее противоядие — Яна.
— Насколько сильно ты меня хочешь? — обводит ноготком подбородок и ямочку на шее.
Щекотно. Классно. До мурашек приятно.
— Попробуй, узнаешь…
Сглатываю собравшуюся во рту слюну. В паху уже настолько горячо, что хочется зарычать и дёрнуть Яну под себя, а затем погрузиться туда, где, наверное, также тесно и до одури приятно.
От этих мыслей член призывно дёргается. Налитые до предела бурлящей кровью вены на нём, кажется, вот-вот лопнут.
— Хорошо… — Мышка игриво тянется ладошкой к моему члену, обхватывает ствол, скользит к головке и сжимает её до того приятно, что в глазах начинает искрить, по всему телу проходит неконтролируемая дрожь, поднимая волоски на коже.
Опускаю веки и облегчённо, со стоном выдыхаю. Как же хорошо вот так просыпаться утром с удивительной женщиной под боком.
— Малыш, садись сверху, не томи…
— Дай мне пару минут, — шепчет, наклонившись к лицу.
Острые зубки прихватывают нижнюю губу, горячо прикусывают её, от чего меня насквозь пробивает каким-то развратно-изощрённым удовольствием, которое становится ещё ярче, когда наши языки сплетаются на секунду в жаркой борьбе.
— Женя… — оторвавшись от губ, Яна выдыхает моё имя. Я облизываю языком зудящую плоть, а она в свою очередь оставляет дорожку влажных поцелуев на моей груди, ведущую вдоль мышц живота к пупку, затем неожиданно сползает с кровати.
— Черррт! Ты куда? — ошарашено пялюсь на неё, сжимая в кулаке уголок одеяла, едва не свалившегося на пол.
— Тимочка проснулся, — быстро тараторит, оглядываясь по сторонам в поисках одежды. — Давай поиграем в «эскорт» в другой раз. Мне нужно привести себя в порядок.
— Яна! — смотрю, как она поспешно натягивает на себя свежий махровый халат и шагает к выходу. — Я тебя чем-то обидел? Яна! Постой!
— Нет, всё хорошо, — взявшись за ручку двери, клятвенно заверяет в обратном. Я же вижу, обиделась. — Доктор прописал тебе лекарства, а я не хочу, чтобы ты из-за меня вредил своему здоровью, и уж тем более нарушал время приёма. Я скоро приду. Помогу тебе переодеться.
— Блять! Мышка, вернись! — успеваю нервно прорычать перед тем, как захлопывается за ней дверь. — Вот же ж… чертовка! — швыряю подушку следом и тут же стону из-за боли от резкого движения.
Значит, обиделась. Я даже догадываюсь из-за чего. Взяла и отплатила той же монетой. Решила поиграть в кошки-мышки? Отлично. Сама же об этом пожалеет…