Право быть человеком - Тая Ханами

– А как? - уставилась я на нее круглыми от изумления глазами.

– Ты не знаешь?! - удивилась в свою очередь она. - Одно из двух: либо вас Борилий переоценивает, либо я что-то не понимаю в этой жизни… Дуй в ракушку, когда будете готовы, я переход вам открою, - решилась она. - Но Борилию при встрече все скажу, что о нем думаю. Ты все еще здесь?

Я отрицательно покачала головой, набрала в легкие побольше воздуху, представила себе металлиста (он получился классным и вовсе не занудным), и ухватилась за практически погасшую железяку обоими руками.

Куда хватало глаз, тянулись скошенные поля. Тишь стояла полная.

– Илюха!! - позвала я. - Илюха!!!

Не привета, ни ответа. Правда, картина изменилась. Я оказалась на опушке соснового леса, такого манящего, такого нереально прекрасного и идеального - казалось, еще шаг, и ты, оказавшись в нем, навечно приобщишься к высшему блаженству находиться среди столь бесконечно и безмерно любимых тобой… Стоп!

– Илюха!! - отпрянула я от бора, как от гадюки. - Илюха!!!

Бор исчез, взамен него появился мотель. На берегу океана, окруженный все теми же хвойными, с парой лежаков под пляжным зонтиком на огромном мшистом валуне ("что он тут делает, дитя оледенения?"). Для меня пейзаж был запредельно-уютный и безумно-романтичный, но в то же время в нем таилась опасность. Вечность.

– Илюха!!

На зов никто не вышел, картина сменилась. На этот раз я оказалась на МКАДе, на байке, вторым, понятное дело, номером. Лавировали мы между машин подобно заправскому гонщику, да еще на какой-то немыслимой скорости (спидометр показывал три сотни с гаком). И почему-то меня не покидала уверенность в том, что едем мы абсолютно безопасно - сам Валентино Росси от зависти бы удавился, если бы нас увидел.

И тут до меня дошло. Я стремилась вовсе не к Илье, а в собственные потаенные желания. Уж что-что, а воображение у меня всегда было развитым. Его срочно требовалось отключить. Оно стойко сопротивлялось, рисовало мне картинки - одна красочнее другой.

Задача казалась непосильной. Еще бы, все йоги всех времен и народов бились над проблемой остановки мыслей, годами просиживая в позе лотоса, вперяя свой взгляд в стену пещеры, словно она, несимпатичная, могла заменить им красоты внешнего мира. Куда уж мне, до них, шилу в з…це!

Пока я мечтала об остановке мыслей, окружающая обстановка изменилась. Я обнаружила себя в пещере, с завернутыми в крендель ногами, созерцающей в углублении в стене собственные награды за медитацию. Там были: кубок в ознаменование победы над йогами Кулу, медаль за третье место по юго-западному округу Москвы, какая-то непонятная чаша, наполненная жиром, за победу над тибетцами (а они по торопливости ума от яков ну ничем ни отличаются). И еще добрая дюжина таких же странных наград.

Я сделала над собой усилие и вернулась на свежескошенное поле. К началу пути. Надо было попробовать разыскать металлиста как-то иначе. Только как? Я уже было отчаялась что-то придумать, когда решила не мечтать, и не стараться, но просто постоять на поле. Спокойно. Для себя. А потом я буду бегать, дергаться… Потом… Я закрыла глаза…

Внезапно пришло воспоминание о том, как мы идем сквозь металлическую дверь - вместе и порознь одновременно. Я тогда ничего не хотела от товарища - просто была рядом, и все. Это было настолько хорошее ощущение, что мне захотелось продлить его подольше.

Открыла я глаза только потому, что почувствовала чье-то присутствие, и в тот же момент увидела себя в саду перед четырьмя фигурами в плащах с большими капюшонами. Иначе, чем "судьи", назвать этих персонажей было просто невозможно. Лица их отражали вполне человеческие эмоции: само спокойствие, доброту, усталость и презрение. За четверкой виднелась фигура металлиста, увлеченно созерцающего кусок железа.

– Ага, добралась-таки, - на чистом русском прокомментировал мое прибытие один судей.- И половины дня не прошло.

– Я же говорил, - высоко подняв палец, менторским тоном заявил его коллега. - Что она справится до заката. Забирай своего друга, и провали…

– Постой, - перебил третий. - А вопросы?

– Ответит. У нас еще двадцать восторженных, и пятнадцать их друзей, за всеми следить надо, - сказал тот, что с добрым лицом.

– Так не положено, - возмутился спокойный. - А как же испытание?

– Но она так быстро добралась, - попытался было возразить ему мой нежданный защитник. - Почти не опоздала.

– На три секунды, - сварливо ответил брюзга. - За это время на ее планете происходит… Триста гроз, триста тысяч химических реакций в мозге среднего аборигена, рождается…

– Признаю, - безнадежно изрек усталый. - За три секунды действительно может произойти многое.

Я с нескрываемым изумлением разглядывала всех четверых. Что-то мне подсказывало, что этот спектакль устроен исключительно для меня. Не успела я так подумать, как спокойный судья огласил приговор:

– Можешь забирать. Номер 164548, вы свободны.

Металлист оторвался от созерцания железяки, и, как был, восторженный, направился ко мне. Идти ему было шагов пятнадцать, за все время, пока он шел, выражение на его лице не изменилось.

– Постойте! - не своим голосом завопила я. - Он же похож на идиота!

Металлист замер, созерцая перед собой что-то, бесконечно близкое его сердцу.

– Смотрите! - радостно завопил добрый. - Она и это разглядела!

"А что тут глядеть-то?" - несказанно удивилась я. - "И так все видно. Блаженный идиот - он и у Достоевского идиот".

Добрый смотрел на меня с обожанием.

– А чем он тебе не нравится? - подозрительно уставился на меня брюзга. - Не критикует, всем доволен, не курит, смотрит восхищенно, каши не просит…

– Но он же не настоящий! - возмутилась я. - Как же он жить-то будет?

– О, женщины! - закатил очи усталый судья. - Мне вас не понять! То вам идеал подавай, то…

– Что тут непонятного? - вновь поддержал меня добрый судья. - Она ему не жена, а… - устремила на меня проницательный взор судья, - просто друг.

– Но мы же не можем отобрать у человека его мечту! - зашелся визгом брюзга. - Он сам сюда за ней пришел!

– Он сюда попал случайно, - подала голос я.

– Здесь случайно не появляются, - покачало головой само спокойствие.

– В таком разе исполните мою мечту, - мрачно ответила я. - Верните мне моего друга таким, каким я его…

– Подумай, прежде чем произнести вслух, - погрозил мне пальцем "защитник". - Вы, люди, такие несовершенные - вечно хотите каких-нибудь глупостей.

Я прикусила язык. Постаралась сформулировать свое желание почетче, и поняла, что это невозможно - любой буквоед зацепится за какое-нибудь слово, а мне потом придется лицезреть не живого человека, а то, как я его в этот момент представляю.