Спутники Марса: принц Конде и маршал Тюренн - Людмила Ивановна Ивонина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все же Анри де Тюренн был недоволен кампанией 1648 г. из-за вынужденного жестокого способа ее ведения и зависимости от шведов. Возможно, и это обстоятельство способствовало его проявившейся во время парламентской Фронды неприязни к Мазарини и правительству, явно больше благоволившему к его коллеге — принцу Конде.
Военные события в Германии происходили в обстановке, когда Парижский парламент и другие верховные суды блокировали финансовую политику правительства. Кризис кредитной системы сказался даже на особо опекаемой Парижем армии в Нидерландах, командование которой в 1648 г. принял Луи де Конде. Принц прислал 10 курьеров, требуя оплатить очередное жалованье его солдатам хотя бы в половинном размере, и возмущаясь, что до сих пор не удается найти даже трети нужной суммы![61]
А 13 мая 1648 г. члены Парижского парламента приняли «акт единства», в котором призывали все суверенные суды Парижа — Счетную палату, Палату косвенных сборов и Большой Совет — направить делегации для проведения совместных заседаний во Дворце правосудия. Для спасения королевства предполагалось провести общую государственную реформу. Так началась Фронда — гражданская смута, продолжавшаяся целых пять лет. Французский историк XIX века Жюль Мишле описал ее как «войну бурлеска», войну, «комичную по происхождению, событиям, принципам», но он бы мог еще добавить, что она была исключительно трагичной из-за пролития крови, которая сопровождала ее. Впрочем, и некоторые современные работы перекликаются с этим мнением[62]. Первый ее этап (1648–1649) назывался «парламентской Фрондой», когда Парижский парламент благодаря своим лозунгам (борьба с хозяйничаньем финансистов, упразднение интендантов и наведение порядка в управлении страной), имел популярность у измученных войной и налогами подданных короля.
Кардинала Мазарини поддерживали члены Узкого совета, интенданты и финансисты. Тогда многие желали прекращения войны и полагали, что Мазарини ее специально затягивает. Успехи французского оружия приписывались исключительно доблести командующих — Конде и Тюренна, а поражения объясняли бездарным общим руководством. Первому министру надо было привлечь в свой лагерь и военные силы.
В глубине души обиженный на Мазарини за отказ аннулировать его брак, Луи Конде на людях обвинял его в том, что через год после удачной осады Дюнкерка он, чтобы очернить его славу, отправил его в Каталонию и коварно втянул в осаду Лериды, заставив армию нуждаться во всем необходимом. Ссориться с принцем крови в преддверии битвы с парламентом первый министр не хотел, да и регентша симпатизировала принцу. Поэтому 30 июня 1648 г. он по просьбе королевы отправил срочный запрос в армию Конде: как, по его мнению, следует вести себя правительству? 2 июля полководец ответил, что королева должна «пока есть возможность, вести себя мягко и пытаться всеми средствами вернуть на истинный путь тех, кто с него сошли», а к крайним методам прибегнуть как можно позже, но при этом не поступаться своей властью[63]. Здесь Луи проявил себя как тонкий политик, что случалось с ним не всегда. Да и кардинал подавал надежды честолюбцу, обещая ему жезл маршала Франции в случае удачного окончания кампании 1648 г.
На поддержку Конде рассчитывали и парламентские лидеры. Но принц, как аристократ самых высоких кровей, свысока смотрел на «новых дворян» — чиновников-выскочек. Он еще не допускал мысли о союзе с ними и рассчитывал перехитрить как парламент, так и первого министра, заняв затем ведущую роль при короле. В то же время Анна Австрийская симулировала недовольство кардиналом и жаловалась в присутствии принца на его чрезмерное миролюбие. Надо было внушить принцу, что защита трона не означает защиты первого министра, ведь политическим кредо Конде было изречение: «Я зовусь Луи де Бурбон и устои трона подрывать не могу»[64].
Между тем, Мазарини очень рассчитывал на благоприятный исход для Франции Тридцатилетней войны. 20 августа 1648 г. близ города Ланса во Фландрии произошло последнее ее сражение. Восстановившаяся испанская армия под командованием брата императора Священной Римской империи эрцгерцога Леопольда Вильгельма наступала во Фландрию, чтобы отбить крепость Ланс. Ввиду внутренних беспорядков и военных неудач в Каталонии Франция казалась уязвимой. Конде с 14000 солдат устремился на выручку городу. Испанцы заняли позицию на возвышенности, в надежде на то, что он будет атаковать так же, как при Аллерхайме. Но чтобы выманить противника за его укрепленные линии, принц сделал вид, что отступает. Леопольд Вильгельм попался на эту хитрость и двинулся за французами, а те совершили неожиданный маневр и обрушились на противника, который оказался вне укреплений. Поначалу еще сохранившиеся ветеранские испанские «терции» подавили французскую гвардию, захватив ее знамена, что явилось местью за Рокруа. Тем не менее, кавалерия Конде подтвердила свое превосходство и заставила отступить испанскую конницу, оставившую основную массу своей пехоты изолированной на поле сражения, что привело к ее сдаче. Так принц нанес сокрушительное поражение испанцам, энергично и умело распорядившись на поле боя собственными войсками. Потери Леопольда Вильгельма оказались огромными: 4000 убитыми и 6000 пленными. В ходе бегства он потерял всю артиллерию и весь обоз. К тому же в сражении при Лансе были уничтожены остатки испанской пехоты, находившиеся на территории Испанских Нидерландов. Луи Конде гордился собой и не сомневался в усилении своего влияния на короля[65].
Ведь именно после этой победы Анна Австрийская напомнила Мазарини его слова о том, что решительный удар по фрондерам лучше всего нанести после крупного военного успеха. И 25 августа того же года Узкий совет решил арестовать парламентских лидеров во главе с неугомонным старцем Брусселем. А 26 августа состоялся большой благодарственный молебен в честь победы Конде.
Только в октябре 1648 г. был заключен Вестфальский мир, венчавший окончание Тридцатилетней войны. Значительную лепту в благоприятные условия договоров Франции с Империей и германскими князьями внесли победы Анри де Тюренна и Луи де Конде. Но он не принес ожидаемого покоя ни Франции, ни покрытым славой полководцам. Во-первых, не был подписан мирный договор с не принявшей требования Парижа Испанией, а, во-вторых, внутренняя смута продолжалась.
Грабежи и вымогательства наемников, не получивших платы за свой ратный труд, прямо в парижских предместьях вызвали в декабре 1648 г. нападки парламента на самого Конде. Аристократ-полководец и так едва выносил «людей мантии», а уж терпеть указания, когда и сколько платить собственному войску, вообще не мог. Его возраст, характер и победы не позволяли ему соединить с бьющей через край энергией терпение. В итоге принц испортил отношения с парламентом и автоматически сблизился с партией кардинала. Собственно, такова будет позиция
