Барселона и Монсеррат - Елена Грицак

«Дорический храм» со змеем у грота

Крыша «дорического храма» покоится на 86 колоннах соответствующего ордена, то есть на столбах с широкими каннелюрами, гладкой базой и капителями без каких-либо украшений. Здание венчает двойной фриз с триглифами, над высоким карнизом, словно корона, возвышается волнистая спинка «бесконечной» скамьи, декором которой занимался художник Хосе Мариа Хухоль – автор всех керамических коллажей парка Гуэль. Мягко обтекающее всю постройку, это странное сиденье собрано из множества перегородчатых сводов, изготовленных раздельно, смонтированных над карнизом и затем, после заделки швов, облицованных керамическими осколками.

Элементы закругленного обрамления спинки и выступа, размещенного на уровне поясницы, также выполнены из секций, длиной примерно 30 см. Мастер сдавал очередную партию деталей из необожженной глины Хухолю, а тот сразу же приступал к росписи, вплетая в рисунок из ветвей, листьев, лепестков и абстрактных пятен фразы из Евангелия. После обжига художник покрывал керамику яркой краской (зеленой, желтой, синей), затем наносил слой оловянной глазури, после чего изделие вновь отправлялось в печь. Для того чтобы получить совершенную форму скамьи, Гауди рассаживал рабочих на свежий слой раствора. В настоящее время сидение на ней считается ритуалом. Бегущий узор из блестящей разноцветной керамики только на первый взгляд кажется случайным. Человек, подолгу сидящий на скамье, невольно вглядывается в орнамент и внезапно начинает различать не только слова, но и даты, имена, тексты молитв, магические знаки, зашифрованные послания, таинственные рисунки, формулы, числовые ряды.

Волнистая скамья на крыше «дорического храма»

Дорожные сооружения парка вводят путника в мир каменной сказки. Застывшая органика опор в сочетании с живой зеленью создает впечатление заколдованного леса. Сквозь ветви столбов портика за домом Гуэля растительность предстает, как на картине, в качестве живописного фона. Пилястры-контрфорсы у подпорной стены образно перекликаются с растущим рядом кустарником. Пешеходный пандус с прямыми опорами, наклонными в нижнем уровне и витыми в верхнем, образует своеобразный переход от рукотворного начала к природному. Нижние колонны с их четкими контурами оснований и ордерным видом капителей еще относятся к миру архитектуры; лишь облицовка, напоминающая кору сосен, сближает их с настоящими деревьями. Уровнем выше в таких же деталях человеческая рука распознается с трудом. Впечатление естественности произдодит колоннада из поднятых на столбы цветочных ваз. Интерьер пандуса напоминает грот, а его внешний облик вызывает в памяти руины, столь популярные в эпоху классицизма.

По прошествии лет, даже в незаконченном виде, парк Гуэль был отнесен к шедеврам мирового искусства и считается таковым до сих пор. Однако в отношении коммерции проект провалился несмотря на то, что идея комфортной жилой среды, отгороженной от пыльного, шумного и ставшего неудобным для проживания города, понравилась всем. Неудача в коммерческом плане исходила вовсе не от замысла.

Создав действительно прекрасный комплекс, дон Эусебио не учел психологию соотечественников: участки стоили очень дорого, располагались высоко и далеко от центра Барселоны, где в начале XIX века состоятельным людям жилось совсем не плохо.

Гуэль мечтал о том, чтобы виллы утопали в зелени, вокруг охраняемых усадеб петляли дорожки, тянулись акведуки, люди могли бы отдыхать в беседках и у фонтанов, наслаждаться прохладой в гротах. При всем том состоятельные барселонцы не захотели селиться вдали от города, отчего продать удалось всего два участка из шестидесяти. Впрочем, торг был условным, ведь один дом купил сам архитектор, а второй оставил себе Гуэль. В 1922 году парк после долгих споров выкупил муниципалитет, создав прецедент приобретения памятников архитектуры на средства города.

Нет сомнений в том, что многие из нынешних горожан с удовольствием купили бы дом в заповедном месте, но теперь это невозможно. Архитектурное детище сеньора Гуэля не только дарит радость для души и глаз, но и полезно для здоровья: отдыхая в пальмовых рощах, можно наслаждаться чистым воздухом и отсутствием смога. Дети находят развлечение в главном бассейне, где разрешается плескаться в компании со змеей и драконом. Тот, кто доберется до самой вершины горы, будет вознагражден прекрасным видом на Барселону.

Все вышеупомянутые постройки Гауди возводил на пустых или предварительно очищенных площадках. В 1904–1906 годах, выполняя заказ текстильного магната Хосе Батло Касанавеса, мастер впервые столкнулся с реконструкцией, причем решение о том, сносить ли отнюдь не ветхое строение или сохранить хотя бы его часть, было принято не сразу. Возраст жилого дома на проспекте Грасиа не превышал 30 лет, но владелец вначале настаивал на сносе, потом захотел отремонтировать только подвалы, а в итоге согласился на полную перестройку. Через два года архитектор представил клиенту настоящий дворец: дом увеличился в высоту, обрел патио, полностью обновились оба фасада, кардинально изменилась внутренняя планировка.

Дом Батло

Здесь Гауди опирался на помощников, которые успели проявить себя в парке. Кроме самого мастера, дом Батло создавали барселонские зодчие Доминго Суграньес, Хосе Каналета, Хуан Рубио, художник Хосе Мариа Хухоль, скульпторы Хосе Льимона и Карлос Мани, мебельщики Касас и Бардес, кузнецы братья Вадиа, керамисты из фирмы «Хухоль и Баусис». Взяв за основу типичный для Барселоны глубокий план, дон Антонио сделал дом похожим на лабиринт со множеством закругленных поворотов. При всей сложности план был тщательно проработан с точки зрения пожарной безопасности: лестницы дублировались упрощенными аналогами, причем к каждой имелся подход с двух сторон.

Главный фасад привлекал мозаичной поверхностью, многообразием оттенков и декоративными элементами в духе живой природы. Стена походила на золоченую кожу с вкраплениями драгоценных камней. Керамическая черепица крыши была уподоблена шкуре дракона, увенчанного крестом и каминными трубами, которые придавали зданию фантастический вид. Гауди лично разрабатывал все детали оформления, начиная от поверхности фасада и заканчивая мебельными ручками.

Квартал, где появилось второе поразившее публику творение Гауди, не случайно прозвали яблоком раздора. Отметиться на одной из его немногочисленных улиц почитали за честь самые именитые архитекторы Каталонии. Со временем он превратился в своеобразный архитектурный салон, где произведения монументального искусства выставлены без всякой системы и намека на вкус. Работу Гауди на этой своеобразной выставке заметить нетрудно.

Дом Батло стоит рассматривать утром, когда на волнистый фасад падают розоватые лучи солнца и здание, словно покрытое рыбьей чешуей, переливается всеми цветами радуги. В нем нет ни граней, ни острых углов, полностью отсутствуют прямые линии. Стены чуть изогнуты, и особо впечатлительному зрителю может показаться, что под облицовкой-кожей играют мышцы некоего чудовища. Второе, простонародное название каса Батло – Дом костей – определяется сходством некоторых деталей с человеческими останками. Трудно понять логику автора, уподобившего балконы черепам, а колонны – вертикально установленным костям. Над изогнутой зубчатой крышей (хребет поверженного чудовища) привычно возвышается крест, закрепленный на башенке с изящным навершием в форме луковицы. Оригинальное основание и сам христианский символ представляют собой единую скульптурную композицию, которая по рисункам архитектора была создана мастерами Мальорки.

Дымовые трубы на крыше дома Батло

Стены заднего фасада, в контраст чешуйчатой облицовке переднего, покрыты керамическими плитками с гладкой и рельефной поверхностью. Под самым карнизом они имеют интенсивную синюю окраску, но, спускаясь к основанию, палитра рисунка постепенно смягчается, приобретает все более светлые оттенки, пока не доходит до чистого белого цвета. При взгляде снизу стена кажется равномерно окрашенной, и, только приглядевшись, можно понять, что она отделана разноцветной керамикой. Создав уникальную систему цветовых переходов, Гауди на полвека опередил французских коллег, в частности, великого колориста Ле Корбюзье. По сути, барселонский гений первым применил цветовое решение, где принимались в расчет реальные условия восприятия, но главное – цветосветовая связь сооружения с небом, землей и соседними постройками. К сожалению, многие свои открытия дон Антонио использовал один раз, поступив так и в работе над каса Батло. Крайне сложный декор лицевого фасада начинается упрощенными базами, затем нижние опоры плавно переходят в арки, на которые, словно потоки лавы, наползают, застывая, кронштейны галереи бельэтажа. В этой части здания архитектор использовал настолько тонкие колонны, что подрядчик Хосе Байо, сомневаясь в их прочности, не сразу отважился на установку. Монтаж и вправду доставил немало хлопот: верхняя часть фасада четыре дня держалась на временных опорах, пока не была возведена легкая аркада, потом скрытая за остеклением бельэтажа. Волнистая поверхность этажом выше покрыта круглыми керамическими плитками и кусками разноцветного битого стекла, вдавленного в известковый раствор. Байо рассказывал, что Гауди следил за облицовкой фасада, стоя на тротуаре. По распоряжению архитектора каждому каменщику вручили несколько мер со стеклом определенных оттенков, которые нужно было прикладывать к стене по команде мастера до тех пор, пока ему не понравится результат.